Цветы, желания и домино - Щерба Наталья Васильевна

Наталья Щерба

Цветы, желания и домино

…Пруд открылся как-то сразу, неожиданно: Олег раздвинул очередные ветки орешника и увидел вдали зеленоватое мерцание, – потянуло болотом и какой-то чудной свежестью – острой, тягучей, сладковатой.

– Вот это место, – прошептал Юрка, тараща глаза, – смотри, как красиво…

Он указал рукой на зацветшую гладь пруда, сплошь укрытую большими ярко-зелёными листьями, между которыми кое-где выступали земляные кочки.

– Это просто болото, – уверенно заявил Олег. – Листья, конечно, имеются. Но где же цветки?

– Откуда я знаю? – Юрка раздражённо передёрнул плечами, – говорили, что только тут растут.

– Может, не тот пруд? – предположил Олег. Надо сказать, он не очень-то одобрял экспедицию в эту часть леса, тем более, ребята из художественной группы затевали вечеринку – девчонки с первых курсов обещали заглянуть.

– Ну, давай палкой потыкаем, – неуверенно протянул Юрка, – может, они под водой цветут?

– Ну да, – ухмыльнулся Олег, протягивая палку – кривоватую, уж какая нашлась по дороге, – в такой тине лишь жабы цвести могут.

Юрка, тем не менее, запрыгнул на самую близкую кочку и, балансируя, погрузил палку в воду почти наполовину.

– Дно есть, – сообщил он, – довольно-таки твёрдое…

– Поплавать решили? – раздался позади насмешливый голос. – Не советую.

Ребята тот час же обернулись, как один, и увидали девчонку.

Лет пятнадцати-шестнадцати, в простых потрёпанных джинсах и широкой блузке с глубоким вырезом; по краю выреза тянулось затейливо вышитое переплетение красных и чёрных крестов, – и почему-то рисунок произвёл сильное впечатление на Олега.

– Ты кто? – первым опомнился он, не сводя глаз с крестов на её груди.

– Марьяна, – сразу же ответила девчонка и вдруг подмигнула, – для своих можно Марьяшка.

– Ну и что здесь забыла, Марьяшка? – зло кинул Юрка. – Вали дальше, куда шагала.

Олег понимал его – такую длинную дорогу проделали, а кувшинок никаких нет. Зря шли, выходит, но девчонка-то при чём? Тем более, симпатичная: тёмные волосы ниже спины опускаются, да и глаза такие… хитрые, властные, с огоньком.

А глаза-то эти как раз и сузились от обиды, улыбка погасла, девчонка нахмурилась.

– Не обращай на Юрку внимания, он злится, что кувшинки для своей Олеськи не достал, – пояснил Олег. – Понимаешь, завтра же Ивана Купала…

– Сегодня! – с жаром воскликнула девчонка, – сегодня, сегодня, Купала! – и судорожно вздохнула.

– Ну, сегодня, – удивился Олег, слегка раздражённый, что его так резко перебили, – и вот, представляешь, какой девчонке сюрприз, если бы Юрка кувшинку ей преподнёс! В такой праздник – и такой чудесный цветок… Почти волшебный. Это ж вроде как папоротник найти, в такую ночь.

– Ха-ха-ха, – рассмеялась девчонка, – как папоротник, ха-ха, рассмешил!

Ребята переглянулись. Юрка поднёс палец к виску, – мол, чего-то с девчонкой не то, явно.

– Что смешного, Марьяша? – стараясь говорить спокойно, спросил Олег. Девчонка уловила настроение, перестала хохотать.

– Да, смешного мало, – проговорила как-то тоскливо, и подняла глаза – туда, где в просветах между деревьев виднелся кусочек темнеющего неба.

– Так может, сразу бы – папоротник поискали? – продолжила она через некоторое время, – всё равно ищете, не знаючи, – и опять заулыбалась во весь рот.

– Иди-ка, ты, Марьяша, – разозлено прошипел Юрка, но девчонка вдруг схватила его за руку.

– Кувшинки распускаются ночью, вот дурачок, – сказала игриво и, хитро улыбнувшись, добавила: – когда высокая луна освещает весь пруд.

– Это невозможно, – Олег подошёл почти к самой кромке водяной жижи, и его ноги в кроссовках погрузли в болотистой земле почти по щиколотки, – ух, вляпался…

– Осторожно, – вкрадчиво и как-то зло проговорила Марьяша, – можно и завязнуть, не асфальт.

Олег вздрогнул: эти новые интонации в голосе девчонки неприятно удивили его.

– Скажи, если твои чудо-цветы распустятся, – обратился он к Юрке, стараясь, чтобы голос звучал уверенно, – как ты собираешься доставать их?

Юрка передёрнул плечами и вдруг с надеждой поглядел на Марьяшу.

– Надо шест из орешника вырубить, – снисходительно произнесла девчонка, и, как ни в чём не бывало, вытащила из-за пазухи небольшой охотничий нож, повернулась спиной и углубилась в кустарник, лишь захрустели ветки под ногами.

Вскоре Марьяша вернулась, таща за собой небольшое деревцо. Девчонка, отвергнув помощь, уселась на старую корягу, не очень трухлявую, и принялась сама очищать будущий шест от веток. Ребята, переглянувшись, просто уселись рядом. Юрка вытащил из рюкзака бутерброды, термос с чаем. Марьяша от еды и чая отказалась, просто продолжала заниматься своим делом.

Олег с Юркой быстро сжевали бутерброды и, разлёгшись на травке, вяло разговаривали, изредка поглядывая на пруд. Водные обитатели свыклись с присутствием чужаков: болото привычно оглашалось кваканьем, стрекотанием, жужжанием, загадочными всплесками.

Ближе к ночи запели комары над ухом, но почему-то не кусали. Олег, немного разомлевший, сонно прикидывал, что если в это болото действительно добавить кувшинок, неплохой бы вышел пейзаж. Они с Юркой три курса как являлись студентами художественного училища, и приехали в горы на практику целой группой из двадцати человек: рисовать, отдыхать, наслаждаться природными видами, – так что в пейзажах он немного разбирался.

Особенно понравился Олегу камень, возвышавшийся посередине пруда, где имелось больше всего широких листьев: только босоногой Алёнушки на валуне не хватало. Олег скосил глаза на Марьяшкины ноги и вдруг заметил, что девчонка босиком. Странно, неужели она так и шла всю дорогу?!

Марьяшка почувствовала, что он на неё смотрит, подняла взгляд; руки продолжали неутомимо вытёсывать шест.

«А ведь она чертовски симпатичная, – внезапно подумал Олег, – только что роста маленького да и худая больно. Но волосы красивые, и глаза…»

– Марьяш… хочешь, я для тебя кувшинку сорву? – неожиданно предложил Олег. Вышло у него как-то развязно, почти издевательски, но девушка ответила вполне серьезно:

– Я другие цветы люблю, красные.

Юрка хмыкнул. Олег покраснел и мысленно выругался.

– А вот от папоротника не отказалась бы… – продолжила девчонка, и непонятно было – шутит или нет. – Сорвёшь для меня?

Тёмные, широкие зрачки вдруг замерли неподвижно и уставились в самую душу.

– Сорву, – нагло заявил Олег, подчиняясь жаркому взгляду, – если, хм… найду.

– Найдёшь, куда денешься? – Марьяшка не сводила чёрных глаз, – всё, что захочешь исполню, если отдашь мне папоротник.

Глаза её вдруг как-то странно приблизились, превратившись в два бездонных озера, и Олегу вдруг стало как-то сладко и страшно одновременно: показалось, будто тонет он в воде, а его за голову держат и не отпускают… И тогда почувствовал прикосновение тёплых губ и страх отступил.

– Всё, что захочешь, сделаю… – прошептали эти губы, отстраняясь.

– Всё? – переспросил Олег слабым голосом.

– Всё, всё, всё…

– Темнеет, ребята, – сказала Марьяшка ровным голосом, словно и не целовала парня только что, и её красивые, чуть припухлые губы сложились в усмешку, – посмотрим, какие вы храбрые.

Как только произнесла, так сразу будто ещё темнее стало, но тут же показалась луна в небе и как-то резко, словно пугливый мячик – прыгнула на самую высоту.

Юрка уныло оглянулся. Олегу стало неловко перед другом за проявленную слабость: целуется с какой-то незнакомкой, поддался соблазнительнице.

– Ладно, – Олег решительно встал и, стараясь не встречаться взглядом ни с Марьяшкой, ни с Юркой, неопределенно махнул рукой:

– Ну, кувшинок нет, пора домой…

– Смотри, – прошептал вдруг Юрка, широко раскрывая глаза, – вон там…

На самой середине пруда, между зелёных лапчатых листьев, покачивалась на водной глади кувшинка. Цветок только раскрывался, прямо на глазах разворачивались белые лепестки. Зрелище было жутким и восхитительным одновременно; сознание боролось с потусторонним явлением, глаза отказывались верить. Но факт имелся, и даже молочный лунный свет не мог прикрыть действительного чуда: кувшинка расцвела, причём за несколько секунд, вопреки всем законам природы.