В доме было так тихо, что слышался шорох потревоженных, не сразу успокоившихся тюлей. Без ощупывания стен и предметов, будто прекрасно знал маршрут, в кромешной темноте направился по коридору. Тихонько отворил остекленную дверь в какую-то с плотно зашторенными окнами комнату.
Из громоздкого письменного стола - не копаясь в нем - мужчина вынул массивный ключ, подошел к стене, снял с нее картину и точно - однако, очевидно не видя скважины, - беззвучно вставил ключ во встроенный в стену сейф. Вправо-влево крутанул, растворил толстую дверку - вспыхнул изнутри направленный вниз матовый свет. Сложил в холщовый мешок разноцветные пачки новеньких долларов, евро и рублей.
Возьмет пачку - зачем-то подержит на ладони, обнюхает, полюбуется ею, помнет легонько, словно бы наслаждаясь ее толщиной и упругостью. Деньги сытно, жирно похрустывали в его черных руках.
В тот же мешок, отчего-то тоже аккуратно и бережно, положил несколько слитков золота, бархатные коробочки с драгоценностями, увесистую стопку ценных бумаг. И тоже не спешил, каждую вещь любовно держал в руках, наслаждался, улыбаясь.
Тем же путем - но долго прокарабкавшись на высокое ограждение, вспотев и замаявшись, - мужчина выбрался на дорогу. С час брел в морозной тьме. Свернул на тропку, прошел немного, запихал мешок под огромную сушину, поверженно лежавшую между сосновой и березовой порослью, кое-как забросал прощелину листьями и ветками. Знобко посмеивался:
- Говорил я тебе, Александр Иванович, что все против тебя, - обратился мужчина к кому-то воображаемому. - Не веришь? Ничего, поверишь, простая твоя душа! Знай: человек - создание подлое, хитрое и жадное! Всяк хочет властвовать, жить в довольствии и богатстве. Таких уймища! Намотай на ус: если не ты, так тебя... - Мужчина оборвал свою торопливую речь, сжал кулаки и, будто смертельно устал, вяло побрел от сушины назад той же тропой.
Совершенно разбитым добрался до байкальского шоссе. Хватился, что лицо все еще закрыто маск-шапочкой, раздраженно содрал ее, швырнул в кювет. Остановил какую-то гремевшую пустыми бочками грузовую машину и уехал в город.
2
Александр Иванович Цирюльников, высокий, но грузноватый мужчина лет сорока пяти, с уставшим серовато-бледным лицом, хозяин крупнейшей в Сибири торгово-промышленной корпорации-холдинга "Благоwest", на такси ближе к полудню вернулся из командировки в свой великолепный трехэтажный особняк на берегу иркутского залива. Он всю дорогу подремывал, расплывшись широким, упитанным туловищем на заднем сиденье. Но вздрогнул, увидев возле высоких металлических ворот своего дома милицейские машины. Торопливо расплатился, однако дождался какой-то копеечной сдачи от язвительно усмехнувшегося шофера. Вбежал в дом.
- Саша, Саша, нас обворовали! - неуверенно подошла к Цирюльникову молодая красавица жена Анастасия. - Понимаешь, кто-то открыл ночью окно... я с детьми спала... собаки не залаяли... - словно оправдывалась она.
Он не дослушал, грубовато отстранил ее, ничего не спросил у милиционеров, широким шагом прошел к открытому пустому сейфу, крепко сжатым кулаком ударил по стене. Крикнул:
- Куда смотрела, дура! - Выхватил из вазы цветы: - Какого черта ты покупаешь всякую дребедень? Я день и ночь пашу, как проклятый, а ты угрохиваешь деньги на черт знает что! Все гардеробы забиты твоим шмутьем!
- Я что же, должна ходить как оборванка? Муж зарабатывает миллионы, а я буду трястись над каждой копейкой? Ты, Саша, становишься невыносимым. Ты патологически жадный. Ты - больной! Сумасшедший! Псих! Я брошу тебя. Думаешь, твои деньги меня удержат? А вот и нет! Нет!
Анастасия заплакала, убежала наверх в спальню, с треском захлопнула за собой дверь.
- Где охранники? - не унимался хозяин.