Она ждет уже битый час.
– Где?
– На галерее, в танцевальном зале.
– Кто такая?
– Не знаю. Она не соизволила представиться. Сказала только, что у нее назначена встреча с вами.
– Со мной?
– Так она утверждала. Еще говорила, что со мной ей разговаривать не о чем. Я, видите ли, не член семьи Денвере.
Фрэнк спустился вниз и вытер руки большим полотняным платком. Из кухни донесся какой-то грохот и звон бьющегося стекла. Закари сморщился.
– О черт! Опять этот Кейси! Вот верблюд! Может быть, она репортер?
– Кто? Та женщина? Откуда я знаю?
Фрэнк полез в карман и вытащил пачку сигарет. Чиркнул зажигалкой, затянулся и, развеяв табачный дым ладонью, добавил:
– Повторяю, она не захотела со мной говорить. Хотя я бы и не отказался уделить ей какое-то время.
– Хороша собой?
– Недурна.
– Понятно.
Послушайте, Денвере. Пока работы не закончены, никто не имеет права находиться здесь. Я несу за это ответственность. А та дамочка одна поднялась по лестнице, бродит где-то по этажам. Ну как на нее что-нибудь свалится? Или сама поскользнется, упадет и сломает себе шею? Что тогда прикажете мне делать?
– Ну, ты уж слишком беспокоишься!
– Вы мне за это платите деньги.
– Ладно. Заканчивай работу. С женщиной я разберусь сам.
– О'кей! – И Фрэнк выпустил изо рта громадное облако дыма.
Поднявшись по лестнице, Закари задержался на площадке галереи и посмотрел вниз. Все шло по плану. Еще несколько часов, и ремонт завершится. Он, Закари, или, как его звали в семье, Зак, исполнил свое обещание.
И вновь перед его мысленным взором возник образ покойного отца. Уитт Денвере. Вечная головная боль! Единственный из оставшихся в живых сыновей Джулиуса – величайшего лесного магната всех времен! Бывшего бедняка, накопившего состояние с помощью пил и топоров. И пота тех, других, которых он заставлял на себя работать. Уитт продолжил эту традицию, но уже с электропилами, лебедками, грузовиками. Только пот тех, кто своим трудом помогал набивать его карманы, остался прежним…
Сейчас отец гордился бы сыном, от которого столько раз отрекался. Но это было уже неважно. Уитт Денвере умер. Тело его сгорело в печи крематория, а пепел, как было завещано, развеян два года назад над поросшими густым лесом холмами Орегона. Что ж, достойный конец лесопромышленника, всю жизнь насиловавшего свою землю! Уитт был человеком, который умел найти то, что хотел, а найдя, взять. Те же, кто пытался идти своим путем, не угодным первому богачу Портленда, впоследствии очень сожалели об этом. В их числе был и Зак Денвере – второй сын Уитта.
Через толстую замшу пиджака Зак тронул шрам на правом плече – своего рода клеймо, которым Денверс-старший пометил своего отпрыска. Его челюсти плотно сжались; представлять старику счет уже было поздно.
– Мир праху твоему, чертов самодур! – прошептал Зак.
Постояв еще несколько мгновений на площадке, он решительно подошел к двери танцевального зала и открыл ее. Стоявшая у окна женщина в черной накидке и высоких, до колен, сапогах такого же цвета обернулась. Зак посмотрел на нее и оцепенел. Она не произнесла ни слова, а он уже знал, кто ждал его и зачем.
Блестящие черные локоны окаймляли безупречное лицо. Из-под темных густых ресниц на Зака устремился прямой, пронизывающий взгляд. Тонкие соболиные брови пытливо изогнулись дугой. Четко очерченные скулы и сильный, волевой подбородок придавали лицу выражение непреклонной решимости. Женщина улыбнулась, и Зак явственно ощутил, что его сердце на секунду остановилось, а дыхание замерло в груди.
– Итак, вас зовут Закари, – не допускающим возражений тоном сказала нежданная гостья, всем своим видом подчеркивая, что имеет полное право здесь находиться.