— То есть как это — недоразумение?
— Ну, ты просто устал душою. — Она пожала плечами. — Еще бы, вернуться из такой тяжелой командировки. Ты был болен, слаб, тебе не хватало женской ласки, внимания, чтобы снять нервное напряжение. А я невзначай оказалась под рукой.
— Красиво излагаешь. — Джед крепко сжал ее пальцы. — Случайность, недоразумение и все такое… Но вот нервное напряжение, насколько я помню, нужно было снять совсем не мне. Уж не ты ли разбудила меня ночью своими криками? Вспомни.
— Подумаешь. — Она скептически фыркнула. — Пусть бы даже мы оба нуждались в подобной близости.
— Ну да, взаимная любезность.
— Называй как угодно. — Она упрямо тряхнула головой.
— Приятное общение соседей. Так, с непритязательным весельем проведенный в стогу сена вечер двух Галантных молодых людей. Отдохнули и расслабились.
— Грубо. — Эми сердито насупилась. — Как ты можешь так плоско шутить по этому поводу?
— Я не шучу, а смотрю на сие событие так как ты его трактуешь.
Эми хмуро замолчала, не зная, что и ответить. Затем повернулась и пристально посмотрела ему в глаза:
— Не могу возразить, но я не понимаю, что значила для тебя та ночь. И пока я этого не выясню, мне проще сохранять чисто дружеские отношения.
— Ерунда! Дамские фантазии.
— Тогда объясни, что все это значило, — обиженно возразила она.
— Тебе нужны слова? — тихо проговорил Джед. — Стоит ли наклеивать ярлыки на и без того понятные вещи?
— Да, мне это необходимо.
Он вывел ее из густой тени окружающих деревьев, и они оказались на песчаном пляже залитой ярким лунным светом бухты. Несколько минут он стоял молча, потом медленно произнес:
— Это чисто женские переживания.
— Ив чем же они выражаются?
— Мужчине не нужно в таких случаях объяснять смысл происходящего. Наклеивать ярлыки — женская привычка.
— Но если ты считаешь нас любовниками, значит, и ты тоже наклеиваешь ярлыки. — Эми спорила просто так, машинально, плохо соображая, зачем ей это нужно. К тому же место, где они находились, совсем не располагало ее к длительным спорам. Она не понимала и того, почему покорно идет следом за ним, но продолжала это бессмысленное движение. Джед крепко сжал ее руку.
— Хорошо, пусть пока будет такой ярлык, — проговорил он примирительно.
— Вряд ли этого достаточно, — ответила она, когда они спустились к пляжу и вышедшая из-за набежавшего облака луна посеребрила темные волосы Джеда. — Я ведь и теперь знаю о тебе не больше, чем в первый день нашего знакомства.
— Да, пожалуй, — задумчиво откликнулся он, будто только теперь до конца осознав сложившуюся ситуацию. — Но я помню, как, чуть больше узнав меня и решив, что я страдаю дурным пристрастием к виски, ты тут же ограничила мой рацион двумя стаканами белого вина.
— Не правда! У меня и в мыслях этого не было. Просто я сама пью только белое вино, потому и предлагала его, когда ты заходил ко мне в гости. Ты ведь не возражал, так откуда же я могла знать, что ты предпочитаешь напитки покрепче?
— Но мне и в голову не приходило возражать тебе. — Он добродушно улыбнулся. — Кроме всего прочего, ты еще постоянно намекаешь, что хорошо бы мне оставить свою работу в строительной фирме и заняться исключительно птичьими клетками.
— Знаешь, Джед, по-моему, ты копаешься в мелочах; все эти незначительные примеры не касаются самого главного в наших отношениях.
— Многие из моих знакомых вообще не подозревают о птичьих клетках.
— Это неудивительно. Ты ведь не слишком общителен.
— Вот, еще одна претензия. Оказывается, я необщительный.
— Впрочем, как ни странно, с моими родителями ты довольно быстро поладил.
— Вот видишь. Но возможно, потому, что это было связано с тобой.