Никто, кроме…
— Никто, кроме меня, о том ничего не знает. А вот я знаю.
— Доказательства, — проговорил он сначала неуверенно, но повторил уже смелее: — У тебя нет доказательств.
Шок, кажется, начинал проходить.
— У меня есть копия брачного свидетельства, составленного в Арканзасе.
Она когда-то была замужем за этим человеком. Или, по крайней мере, так думала. Целый месяц она спала с ним, занималась с ним любовью, готовила и убирала для него, пыталась создать для них обоих какой-то домашний уют в той кишащей тараканами квартире со следами былой роскоши на одной из тихих улочек Нового Орлеана. Там всегда пахло луком, чесноком и котами. А однажды Эдисон Галлант заявил, что они вовсе не муж и жена, что все было блефом, и только. Он сказал, что уже женат и поэтому все обещания в отношении ее, Ребекки, не имеют никакой силы. Он ушел и не вернулся.
— Боже, ты сильно изменилась, — проговорил он.
— Что же тут удивительного?! — жестко ответила она. — Тогда мне было только пятнадцать.
— Достаточно взрослая.
Да, достаточно взрослая. Для чего? Для ночного торопливого лапанья на заднем сиденье «шевроле-60» с откидным верхом? Для игр на грязных простынях? Для потерь и унижений?
— Так или иначе, — жестким голосом сказала она, — я думаю, тебе придется согласиться с тем, что Эрин и Джошу больше не стоит встречаться.
— Господи, как подумаешь…
— Не надо ничего думать! Все, что мне от тебя нужно — это обещание отослать сына!
Он покачал головой:
— С какой стати мне давить на собственного сына? Почему бы тебе не сказать своей племяннице, чтобы она больше с ним не встречалась?
— Мне больше нравится тот вариант, который я предложила.
— И ты полагаешь, что можешь диктовать мне свои условия? Интересно, почему это я должен? Я что, пария? Или ты приверженица правила, когда сыновья отвечают за грехи отцов своих?
Она устремила на него тяжелый, напряженный взгляд. Ей показалось, что в его ответе есть какой-то скрытый смысл. Но она ничего не смогла прочитать на его лице в подтверждение своей догадки. Тех причин, что лежали на поверхности, впрочем, было достаточно. Она пожала плечами:
— Трактуй как тебе хочется. Ты должен понять одну вещь: мне не хочется, чтобы ты становился родственником моей семье. Ни в каком качестве. Я не хочу рисковать. Пока что Эрин и Джош всего лишь добрые друзья. Не стоит ждать того, когда они превратятся в современных Ромео и Джульетту из враждующих семей.
— Я согласен с тем, что они друзья. Но я не могу понять твоего предубеждения против моего сына. Ты говоришь о том, чего он не делал. Джош — хороший мальчик. Девчонки только о таких и мечтают.
В его голосе звучала отцовская гордость. У нее даже появилось желание немного подкорректировать свое к нему отношение. Таким она его еще ни разу не видела. Выражение ее лица стало более спокойным. Она сказала:
— Я не говорю, что он плохой. В конце концов, он мог пойти в мать. Дело не в нем. Я уже тебе все объяснила и высказала свое желание.
Он поджал губы, глаза сверкнули недобрым огнем.
— Люди, которые на что-то рассчитывают, должны быть готовы отдать что-нибудь взамен.
— Что ты этим хочешь сказать? — Его тон заставил ее вновь насторожиться.
— Вот об этом, я думаю, нам и следует спокойно поговорить. Например, за завтраком, который я предлагал пять минут назад.
— Нам не о чем разговаривать!
Он встретился с ней взглядом, и при этом уголок его рта чуть скривился. То ли в гримасе, то ли в усмешке.
— Я так не считаю. Ты пытаешься шантажировать меня, а мне такие вещи никогда не нравились.
— Ни о каком шантаже и речи нет! — Ей становилось уже трудно дышать. Надо было предвидеть, что объяснение не будет легким.
— Как же еще это можно назвать? — Он взял ее руку.