В другом тезисе, который также нашел свое обоснование, но уже в архивных документах, впервые были изложены задачи военно-промышленного содержания, поставленные перед немцами за рубежом. «Они обязаны завязывать прочные знакомства в важных военных центрах, в управлениях и мастерских, имеющих большее или меньшее соприкосновение с армией, и таким путем узнавать о малейшем факте, могущем служить драгоценным указанием относительно ускорения и задержки производства на оружейных заводах…»[5].
В отличие от В.Н. Клембовского, которого сложно упрекнуть в антипатиях к российским немцам и всему немецкому (его труд увидел свет задолго до появления в массовом поведении русского общества признаков истерии по поводу «вездесущей» немецкой угрозы), работа А.С. Резанова была опубликована в разгар Великого отступления русской армии (1915 г.).
В те нелегкие для Отчизны месяцы, когда некоторые военачальники, а вместе с ними и журналисты, связывали потери Перемышля и Львова, падение боевого духа русских воинов и их повсеместную сдачу в плен с изменой в тылу, новая книга о немецких шпионах могла содержать сведения, частично не соответствовавшие реальности. В частности, данные А.С. Резанова о военно-шпионской опасности, исходившей от многочисленных пангерманских обществ «Flotten Verein» в России (к примеру, в сибирских городах), не нашли своего подтверждения в процессе инициированного царским Минюстом расследования[6]. Столь же неубедительными выглядят и обвинения в адрес немецких колонистов. Называя немцев-колонистов, расселившихся в Польше, Литве и на Волыни, «массой шпионов», автор не приводит ни единого документального заверения своей версии. При этом нельзя не отметить, что в довоенных произведениях А.С. Резанова проблема шпионажа под прикрытием немецких общественных организаций и уж тем более под маской переселенцев из Германии и Австро-Венгрии, не рассматривалась[7].
Автор, судя по его же выражению, прозвучавшему в адрес русских людей, с вступлением России в войну против Германии прозрел: «война раскрыла глаза даже слепцам (речь идет о "господствовавшей во внутренней жизни страны неметчине". -B.3.)»s.
Предполагаем, что известный борец со шпионажем, как офицер и патриот, готовый разделить все тяготы и лишения, выпавшие на долю армии и народа, осознанно, без колебаний и критического обдумывания принял официальную позицию обороняющегося государства о «засилье немцев» и немецких шпионов. Как писатель он местами пренебрегает принципами объективности и беспристрастности, делая ставку на возбуждение в массовом воображении соотечественников ненависти ко всему германскому, сочетающейся с поиском мнимых шпионов. Вот как один из безымянных мемуаристов вспоминал события в Петрограде весной-летом 1916 г. и причастность к ним А.С. Резанова: «…обвиняли в шпионаже и мародерстве Григоровича, Сувориных, Путилова, почти всех начальников заводов, работающих на оборону, всех генералов с немецкими фамилиями и пр. Фантазия обывателей работала невероятно: о радиотелеграфах, подготовке взрывов и пожаров сообщали ежедневно, что по проверке ни разу не подтверждалось. Но кроме "невинных" доносов, вызванных чтением статей Резанова (курсив наш. – В.З.), бывали доносы злостные…»[8] [9].
Ко второй группе трудов можно отнести произведения французских исследователей[10]. На примере событий упомянутой выше франко-прусской войны они наглядно продемонстрировали практику успешной реализации заблаговременного и системного подхода германского Генерального штаба к организации агентурных позиций на территории потенциального противника.
Выделим незнакомую большинству читателей статью Р.Ж. Рюдеваля (переводчик-составитель данной публикации А. Бенкендорф)[11]. На страницах своего объемного произведения (69 стр.) капитан французской разведывательной службы предлагает строевым офицерам рекомендации, в основу которых был положен опыт недавних войн. Франко-прусский военный конфликт, с его слов, дал повод рассмотреть истинное обличие тех немцев, которые скрывались под «личиной» добропорядочных и законопослушных сограждан. Как выяснилось, они были шпионами, заранее поселившимися в Париже, Бурбоне, Луаре и других городах Франции для организации подрывной деятельности. Этот тезис подвигает к мысли о возможности использования апробированной немцами шпионской схемы и в других странах (в преддверии военных столкновений с ними).
Ценность советов, почерпнутых «закулисами» Манчжурской войны, не менее очевидна. Р.Ж. Рюдеваль одним из первых придал огласке те сведения о японском шпионаже, которые до недавних пор были доступны лишь ограниченному числу штабных офицеров. Это, прежде всего, описание сетевого характера сбора разведданных и специфики заимствования японской разведкой европейских достижений в сфере шпионажа. В заключение он делает вывод-предостережение, обращаясь не только к современникам, но и потомкам, пытающимся ныне (в начале XXI в.) минимизировать масштабы и степень реальной опасности иностранного шпионажа в царской России: «Шпионаж и его средства, военные хитрости, представляют собой силы, пренебрегать которыми было бы преступлением. Мы, равно и наши союзники, жестко поплатились за такое пренебрежение»[12].
На смену русскому периоду в историографии пришел советский (более чем 70-летний) этап изучения истории законспирированного проникновения иностранцев и их агентов в жизненно важные интересы Российской империи. Это время отличалось ограниченным количеством опубликованных трудов и ангажированным характером написания некоторых из них[13].
Особенностью первого десятилетия стала публикация творческого наследия генерал-майора П.Ф. Рябикова. Будучи в недавнем прошлом начальником разведывательного отделения управления генерал-квартирмейстера штаба Северного фронта (1915–1916 гг.), помощником 2-го обер-квартирмейстера (руководитель разведывательной части) отдела генерал-квартирмейстера Главного управления Генерального штаба (февраль-декабрь 1917 г.), исполняющим должность 2-го генерал-квартирмейстера Главного управления Генерального штаба (1917–1918 гг.), он, дополняя произведения упомянутых нами специалистов, конкретизировал понятие «экономическая разведка». По мнению автора, «экономическая разведка во время войны приобретает особенно важное значение, так как точный учет всех экономических средств дает возможность делать выводы о том напряжении, которое может вынести данная страна»[14].
С претензией на своеобразие был и другой вывод П.Ф. Рябикова, в котором он, давая высокую оценку германской и японской разведкам, говорил, что их успех в большей мере зависел от отношения нации к делу разведывания и от участия в непосредственной агентурной работе вполне доверенных, надежных и интеллигентных лиц, идущих на тяжелое и ответственное дело тайной разведки исключительно из высоких побуждений[15].
Второе десятилетие советского этапа в историографии рассматриваемой темы также ознаменовалось появлением лишь одной крупной работы – монографии «Агентурная разведка» К.К. Звонарева. Несмотря на профессиональную принадлежность исследователя к разведывательному сообществу Советской России[16], к предложенной им интерпретации истории немецкого шпионажа в царское время следует относиться с известной степенью осторожности.