Мейер наблюдал за нами.
– Еще я должен сообщить, что не помню тетрадрахм из коллекции. Очевидно, когда дядя приобрел монеты, их там не было.
– Да уж наверняка не было, – протянул Джейми.
Он спохватился и принял официальный тон, давая понять, что больше не нуждается в услугах менялы.
– Спасибо тебе, Мейер. – Джейми потянулся за бокалами. – Предлагаю выпить за твою смышленую голову и эту полезную вещь, – кивнул он на каталог.
В качестве благодарности Мейеру был вручен мешочек с серебряными ливрами, который, разумеется, не мог пополнить коллекцию редкостей, однако вполне успешно мог способствовать поправлению финансовых дел молодого еврея. Впрочем, я была уверена, что неказистую шляпу и жалкую одежду юноша носит не от бедности.
– Мадам, всего хорошего.
– Тебе тоже, мальчик. – Я помялась, но все же спросила: – У тебя нет других имен, только это?
Едва заметная искорка уважения и интереса мелькнула в его глазах, но тут же скрылась. Взваливая мешок на спину, он сдержанно отозвался:
– Видите ли, мадам, во Франкфурте нам нельзя использовать родовые имена. – Кривая ухмылка сопроводила это известие. – Когда-то на фасаде дома, где мы живем, был изображен красный щит, так что соседи прозвали нас в его честь. А так у меня нет других имен, – резко закончил он.
За юношей пришла Жозефина. Показывая ему выход, она шла впереди, но было заметно, что она всячески желает избавиться от провожатого как можно быстрее: горничная спешила, и ноздри ее раздувались. Мейер, напротив, шел медленно, но исключительно потому, что сабо скользили по полу.
Джейми углубился в свои мысли: на это указывал его отсутствующий взгляд.
Дверь закрылась, и стук сабо донесся уже с улицы – значит, парень ушел. Интересно, куда лежали его стопы?
Звуки выдернули Джейми из раздумья, и он посмотрел в окно.
– Всего хорошего, Мейер Красный Щит, – напутствовал Джейми юношу, который, конечно, уже не мог слышать пожелания доброго пути.
Мысль, неожиданно пришедшая мне в голову, заставила меня вздрогнуть.
– Джейми… ты знаешь немецкий?
– В какой-то мере. Ну да.
Ответ был скомкан, оттого что шотландец смотрел в окно, наверное, тоже пытаясь угадать, куда еще отправится этот смелый паренек, только что ушедший от нас.
– Как немцы говорят о красных щитах? Как сказать «красный щит»? – уточнила я.
Джейми посмотрел на меня и просто ответил:
– Ротшильд. А какое это имеет значение?
– Да, в общем, никакого, так, подумалось. – Мой взгляд упал на брусчатку, по которой уже отстучали башмаки юного еврея. – Думаю, что удача будет сопутствовать ему.
Сам собой вспомнился мотив песенки, и я запела:
– «Пятнадцать человек на сундук мертвеца. Йо-хо-хо, и бутылка рома!»
Джейми заинтересованно покосился в мою сторону.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Всего лишь то, что герцог мертв. И что до содержимого его сундука много охотников. Мне кажется, что тюлений остров был в его собственности. Согласен?
– Не могу согласиться целиком и полностью, потому что не знаю, так ли это, но очень похоже на то, – улыбнулся он.
Джейми стучал по столу негнущимися пальцами, приговаривая:
– Джаред вывел меня на Мейера, тогда-то я и подумал, что стоит узнать поподробнее о монетах, потому что «Бруха» должна была забрать клад, и посылавший ее с большой долей вероятности и был тем, кто этот клад спрятал, – последние слова он произнес нараспев.
– Похоже на то, – отозвалась я, – да только если сокровища спрятал герцог, он физически не мог посылать за ними «Бруху». По моим прикидкам, клад можно оценить тысяч в пятьдесят.
Джейми смотрел на свое отражение в пузатом графинчике и не удержался от искушения пропустить стаканчик. Оно и понятно: вино лучше ощущать в желудке, чем созерцать его в графине.
– Монеты нетяжелые. Там нет пятидесяти тысяч. Но ты видела цены, по которым еврей сбывал их?
– Ну да, а что?
– Тысяча фунтов стерлингов за какую-то старинную дрянь! Да она же в плесени! – бурно возмущался Джейми.
– Твое изумление понятно, но ведь и монеты не дрянь, хотя и старинные. – Видя, что он хочет продолжить обсуждение ценности раритетов из коллекции Ротшильдов, я махнула рукой, как бы отметая возможность дальнейших расспросов. – Главное сейчас другое: могло ли сокровище, спрятанное на острове тюленей, быть теми пятьюдесятью тысячами фунтов, обещанными Стюартам?
В тысяча семьсот сорок четвертом году Карл Стюарт был во Франции. Целью его визита была встреча с Людовиком, его царственным кузеном, который мог оказать поддержку Стюарту. Тогда-то герцог Сандрингем и отправил Карлу зашифрованное письмо, в котором предлагал предоставить в его распоряжение пятьдесят тысяч фунтов, которых бы хватило на снаряжение – или наем – небольшого войска для вторжения в Англию. Таким образом, герцог предлагал профинансировать восстание с целью возвращения трона предков.
Возможно, именно это предложение побудило принца совершить поход на Англию, окончившийся, к сожалению, плачевно. Но нельзя сбрасывать со счетов и другие факторы, не менее маловажные, которые были бы второстепенными в других случаях, но не в случае с принцем, как-то пьяный спор или подначка возлюбленной, пославшей в Шотландию всего шесть союзников, но две тысячи голландских палашей и бочонки бренди для горцев.
Но дело в том, что герцог умер раньше, чем Карл Стюарт вернулся в Англию. Загадка этих денег не мучила меня: что, если принц смог бы использовать эти деньги по назначению?
Полученный клад мог бы изменить ход истории. Восстание якобитов могло бы окончиться успешно. Не было бы Каллодена. Я не вернулась бы в свое время… и умерла бы при родах, а Брианна тогда же или впоследствии. Но что толку задавать глупые вопросы и кому задавать их? Какие «бы», какие «если», когда все пошло по-другому.
Джейми тер переносицу.
– Может быть. Правда, если бы от сокровища спешно избавлялись, продавец получил бы меньшую сумму, чем настоящая стоимость клада, но при наличии достаточного для поиска хорошего покупателя времени продавец имел бы пятьдесят тысяч, это вполне возможно.
– Дункан Керр был якобит?
Джейми насупился и кивнул.
– Да. Я понимаю, что ты хочешь сказать… Впрочем, командующему неловко иметь при себе такие суммы.
– Но ведь монеты и камни очень удобны в плане перевозки: они немного весят и их удобно прятать, не так ли? Герцог, изменник для британской короны, сговаривался со Стюартами! Значит, он был заинтересован в том, чтобы передать ценности незаметно, производя минимум действий. Как бы он переправлял пятьдесят тысяч, а? Неужели экипажем – и не одним – с конвоирами? Золото довольно тяжелое, транспортировка ящиков неизбежно привлекала бы внимание. В отличие от одинокого путешественника, перебирающегося через Ла-Манш с мешочком у пояса.
Джейми кивнул, давая понять, чтобы я дала ему слово, – он согласен с ходом моей мысли и продолжит за меня.
– Если ты собираешь такие штуки, никто или почти никто не будет интересоваться, когда ты приобрел ту или иную вещицу. Тем более у кого. Непосвященный не поймет, сколько стоит камушек на самом деле, так что способ очень удобен. – Он блестел глазами и продолжал, вдохновляясь своими словами и прикидывая, как бы сам поступил на месте героев рассказа. – Настоящие ценности можно при первом удобном случае отправить за море, чтобы не мозолили здесь глаза, и подменить их. Банкиры ни при чем, платежных обязательств нет, никто ни о чем не знает… Черт возьми, англичаночка, это отличный план!
Вскрикнув от восхищения, Джейми призадумался и продолжил размышлять вслух.
– Хорошо, тогда отчего же Дункан пришел десять лет спустя после Каллодена? Хотел ли он оставить клад на острове или забрать?
– И кто хочет забрать его сейчас? – подхватила я.
– Да. Кто хочет? Черт побери, если мне это известно, – раздосадованно протянул он. – Может, у герцога были сообщники? Пусть так, мы все равно не можем точно установить, с кем имеем дело.