— Хватит смеяться! — прикрикнул Старик на Бранда. — Я пытаюсь научить парня хоть чему-то полезному. Его вполне могли убить. Если говорить коротко и по-простому, он вел себя глупо.
— Знаешь, мне показалось, что он здорово придумал. — Бранд перестал смеяться и вытер слезы. — Ясное дело, он вел себя как самый настоящий дурак, но такое не забывается. Вот потеха-то! Минс стоит и моргает, купец тянется за своими кинжалами, а их нет, потому что наш дурачок перерезал ремень на портках! — Бранд изо всех сил пытался справиться с новым приступом смеха… — А еще мне понравилось, как Минс бросился бежать, жирный ублюдок помчался за ним, потерял штаны, запутался в них и рухнул, как подрубленное дерево. Бабах! И прямым ходом в канаву. Клянусь Маром, получилось ужасно смешно.
Элбрайт пытался сохранить на лице суровое выражение, но рассказ Бранда заставил и его расхохотаться.
— Ладно, ладно, хватит, успокойтесь. — Элбрайт перестал смеяться и перешел к делу: — Давай посмотрим твою добычу.
Минс вытащил из-за пазухи кошелек и, широко улыбаясь, протянул Старику.
— Тяжеленький, — с гордостью объявил он.
Элбрайт распустил завязки и, взглянув на содержимое, нахмурился:
— Тут одни медяки.
Бранд и Элбрайт обменялись разочарованными взглядами, и настроение у Минса мгновенно испортилось.
— Кошелек был тяжелый, — возразил он, потупившись.
— И что теперь? — спросил Бранд. — Дадим ему еще шанс?
Элбрайт отрицательно покачал головой:
— Нет, нам сейчас лучше не соваться на Церковную площадь. Слишком много народу видело Минса. Переберемся поближе к воротам, посмотрим на тех, кто въезжает в город. Может, там повезет.
— Вы хотите… — начал Минс.
— Нет. Отдай мне нож. Очередь Бранда.
Мальчишки помчались к дворцовым воротам по следам, оставленным на снегу утренней стражей, потом свернули направо и оказались на Имперской площади. На Праздник зимы прибывали люди со всех концов Аврина, и возможностей поживиться на главной площади было хоть отбавляй.
— Вон там, — сказал Элбрайт и показал в сторону городских ворот. — Видишь парочку? Один высокий, другой низкий.
— Вид у них какой-то жалкий, — заметил Минс.
— Измученный, — согласился с ним Бранд.
— Наверное, всю ночь провели в седле, а ведь была снежная буря, — с голодной ухмылкой предположил Элбрайт. — Иди, Бранд, используй свой старый трюк с лошадьми. А ты, Минс, смотри внимательно, как нужно работать. Раз уж ты так и не научился срезать кошельки, это твой единственный шанс.
Ройс и Адриан въехали на Имперскую площадь на покрытых инеем лошадях. Спасаясь от холода, они кутались в запорошенные снегом одеяла и поэтому напоминали призраков. И хотя они надели на себя все, что имелось, оказалось, что они плохо подготовлены к путешествию по зимним дорогам и еще меньше к преодолению горных перевалов, разделявших Ратибор и Аквесту. Когда они остановились, Ройс заметил, что Адриан дышит на сложенные лодочкой ладони. У обоих не было зимних перчаток. Адриан обмотал руки обрывками одеяла, а Ройс просто сунул ладони в рукава. Вид собственных рук без кистей был ему неприятен и напомнил о старом колдуне. Они с Адрианом узнали подробности его убийства, пробираясь через Ратибор: однажды поздней ночью Эсрахаддона заставили замолчать навсегда.
Они собирались обзавестись перчатками в Ратиборе, но забыли об этом, увидев объявления о предстоящей казни вождя патриотов Дегана Гонта. Имперцы намеревались публично сжечь его на костре в Аквесте, своей столице, во время Праздника зимы. Адриан и Ройс несколько месяцев искали Гонта, скитаясь по бурным морям и густым джунглям, а когда обнаружили на дверях всех таверн города сообщения о его местонахождении, испытали нечто среднее между радостью и горестным потрясением. Из опасения, что какая-нибудь случайность может помешать, наконец, до него добраться, они решили покинуть Ратибор ранним утром следующего дня, задолго до того, как торговцы распахнут двери лавок.
Размотав шарф и сбросив капюшон, Ройс огляделся по сторонам: заснеженный дворец расположился в южной части площади, в то время как остальное пространство занимали лавки и уличные торговцы. Скорняки разложили на прилавках шляпы и отделанные мехом накидки, сапожники зазывали прохожих, предлагая смазать жиром их обувь. Булочники соблазняли путников печеньем в форме снежинок и присыпанными сахарной пудрой пирожными. И повсюду развевались разноцветные флаги, возвещавшие о предстоящем празднике.
Когда Ройс спрыгнул с коня, к нему подбежал бойкий мальчишка.
— Я могу позаботиться о ваших лошадях, мой господин, — предложил он. — За ночь в конюшне причитается одна серебряная монета с каждой лошади. Я сам их почищу и прослежу, чтобы им задали хорошего овса.
Соскочив на землю и отбросив капюшон, Адриан приветливо улыбнулся мальчишке.
— А колыбельную на ночь споешь?
— Само собой, мой господин, — ответил тот без малейших колебаний. — Но это обойдется вам еще в два медяка. У меня очень красивый голос, честное слово.
— В любой конюшне города можно оставить лошадей за пять медяков, — возразил ему Ройс.
— Только не в этом месяце, мой господин. Цены на время Праздника зимы объявлены три дня назад. Скоро в конюшнях и на постоялых дворах вообще не останется мест. Вам повезло, что вы приехали в город так рано. Через две недели лошадей придется оставлять на ночь прямо в поле, за охотничьими домиками. А переночевать можно будет только в развалюхах на земляном полу, где людей набьется, как селедок в бочке. Я знаю в нашем городе все лучшие постоялые дворы, где самые низкие цены. Сейчас серебряная монета — отличная цена за эту услугу. Через несколько дней вам придется заплатить в два раза больше.
— Тебя как зовут? — внимательно взглянув на него, спросил Ройс.
— Меня называют Смельчак Бранд.
Мальчишка выпятил грудь и поправил на плече тунику.
— С чего бы это? — недоверчиво фыркнув, поинтересовался Адриан.
— А с того, что я никогда не отступаю во время драки, господин.
— И свою тунику получил в сражении? — спросил Ройс.
Мальчишка бросил взгляд на собственную грудь, как будто впервые заметил свой наряд.
— Это старье? Дома у меня пять штук в сто раз красивее. Я эту рвань надел, чтобы не намочить в снегу те, что получше.
— Слушай, Бранд, ты сможешь отвести наших лошадей на постоялый двор «Бейли» на углу Холл и Косвелл и оставить там в конюшне?
— Конечно, могу, мой господин. Прекрасный выбор, скажу я вам. У владельца отличная репутация и цены подходящие.
Ройс рассмеялся и посмотрел на двух мальчишек, стоявших на небольшом расстоянии и старательно делавших вид, что они не знают Бранда. Ройс помахал рукой, чтобы они подошли. Они колебались, но, когда он повторил свой жест, неохотно направились в их сторону.
— Как вас зовут? — спросил Ройс.
— Элбрайт, — ответил тот, что повыше.
Ройс заметил, что он старше Бранда и прячет под плащом нож. Было понятно, что мальчишка является вожаком, который и отправил Бранда на это представление.
— Минс, господин мой, — ответил другой, самый младший в этой компании, чьи волосы кто-то недавно подрезал тупым ножом.
Мальчишка был одет в поношенные шерстяные обноски, превратившиеся в лохмотья. Из-под рубашки и штанов выглядывала бледно-розовая кожа запястий и щиколоток. Ноги были обмотаны тряпками из той же шерсти, что и остальная одежда, и завязаны на голенях бечевкой.
Адриан проверил снаряжение своей лошади, снял с седла полуторный клинок и убрал в ножны, которые носил на спине.
Ройс протянул два серебряных тенента первому мальчишке, затем, обратившись к остальным, сказал:
— Бранд отправится в «Бейли», чтобы поставить лошадей в стойло и снять для нас комнату. Пока его не будет, вы двое останетесь здесь и ответите на кое-какие вопросы.
— Но, господин мой, мы не можем… — попытался было возразить Элбрайт, однако Ройс не обратил на его слова ни малейшего внимания.