- В окно! – на подоконнике, готовая к прыжку, застыла кошха.
- Ты с ума сошла?! – взвыл он и прикусил язык: дверь содрогнулась от удара. – Ты меня за кота принимаешь?! Или за голубя?!
- За болтуна! – яростно прошипела Кробх Дерг, одним прыжком перелетела через всю кухню и приземлилась на плечо, впившись когтями. – Пошел!
Дверь рванулась вперед, отшвыривая Кириана, и тот, сам не понимая, что делает – как вчера! – взлетел на подоконник и замер, окидывая быстрым взором расстилавшуюся перед ним картину: крыши, карнизы, соседские балконы…
«Я сошел с ума, я сошел с ума, я сошел с ума….»
- Попался!!! – радостно взревели гости и ринулись в атаку.
С душераздирающим криком – не то «мяу!», не то «мать!» - миннезингер сиганул на крышу соседнего дома, прилепившегося этажом ниже.
«Уходит!», «Барон с нас шкуру спустит!» и «Лови гада!» прозвучали за спиной почти одновременно.
Черепица хрустнула под ногами и ладонями, встречая человека-кошха, а несколько секунд спустя брызнула осколками в разные стороны под тяжестью троих преследователей.
Но Кириан их не стал дожидаться. Несясь по самому гребню во всю несвойственную ему прыть, он уловил краем уха, как под аккомпанемент удаляющегося вопля и треска черепицы вниз по скату к водостоку понеслось массивное тело, но это лишь придало ему проворства. Пока не кончилась крыша – как уже давно подсказывала ему логика и как боялись округлившиеся как у кошки глаза. Молниеносный взгляд вниз – на грязную мостовую четырьмя этажами ниже… вправо – на крутой скат… влево – то же самое… назад – на приближающихся лакеев Найси… вперед – на дом в паре с лишком метров от него…
«А вот это точно финита…»
- Пошел!!! – кошка яростно фыркнула ему на ухо, и менестрель под истеричное мысленное «Что я делаю?!» пригнулся, напружинился, оттолкнулся – и, перелетев узкую улочку, врезался в стену противоположного дома, выбивая из груди дыхание.
Ноги его, дрожащие, как желе в землетрясение, ощутили под собой узкую опору в половину стопы, руки обняли стену, и он неистово пожалел, что не может выпускать когти как кошха – или хотя бы простая кошка.
- А теперь аккуратненько вправо, боком, не спеша, до балкона, - ровно промурлыкал с плеча голос Кробх Дерг.
- Вправо?! Боком?! – пробивая верхнее «си» и уходя в стратосферу, возопил миннезингер. – Я же свалюсь ко всем сиххё горбатым!!!
- Свалишься, если останешься, - терпеливо возразила она.
- Нет! Я буду стоять смирно! Я буду тут жить! Местные сочтут меня за блаженного и будут спускать с крыши еду!
- Не знаю, как местные, а слуги барона Ангуса уже выламывают черепицу для метания. И если попадут, то спускать будут не еду с крыши, а тебя с карниза. Ну?
- Ты меня провоцируешь! – нервно просипел бард и прислушался.
Со стороны покинутой крыши донеслось деловитое сопение и треск разрушаемой кровли.
- Не веришь – стой, а я пошла, - кошха мазнула хвостом ему по щеке. – При всех моих талантах летать я не умею.
Кириан почувствовал, как сообщница переступила по его многострадальному загривку, примериваясь к прыжку, горестно взвыл, вселяя во всех местных уверенность в том, что он не блаженный, а одержимый – и боком-боком двинулся вправо.
Там, где секунду назад была его голова, о стену разлетелась в пыль черепица. Вторая ударила между лопаток. Третья – в плечо. Четвертая царапнула щеку, запуская, похоже, функцию ускоренного перемещения и отборного красноречия. Пятая и шестая, не долетев, разбились о стену.
Заветный балкон оказался в пределах досягаемости через полминуты. Ставший странно-привычным прыжок – его и не его одновременно – перенес менестреля через ограждение и уронил на груду корзин.
Шум привлек внимание обитателей квартиры: изнутри раздались заполошные звуки и приглушенные вскрики. Кириан прищурился и, чувствуя неожиданный для себя хулиганский кураж, распахнул дверь и отдернул портьеру. Его появление встретили ошарашенными взглядами мужчина и женщина в различной степени растрепанности.
- Я так и думал, вероломная! – загробным голосом возвестил менестрель. – Ты не прекратила эти встречи! Ты обманула меня! Так пусть же то, что случится потом, ляжет на твою совесть – а я удаляюсь!
И гордой поступью прошествовав к выходу, хлопнул за собой дверью под надрывное «Не виноватая я, он сам пришел!»
Быстрее, чем моряк по трапу, он сбежал по лестнице вниз, выскочил на улицу… и остановился, словно механический солдатик, у которого кончился завод. Покачиваясь и нервно подхихикивая, он прислонился к стене дома и сполз по ней в пыль. Обхватив колени трясущимися исцарапанными руками, он уронил на них голову, вздрогнул плечами и затих.
- Куда теперь? – словно не замечая состояния своего подопечного, полюбопытствовала кошха.
- Не знаю, - глухо выдохнул в коленки бард. – Домой обратно – смысла нет…
- Значит, надо пересидеть где-нибудь, пока история не забудется или барону не надоест тебя искать.
- Где?!
- Это был риторический вопрос? – уточнила Кробх Дерг.
- Скорее, дурацкий, - угрюмо выдавил поэт.
- Это хорошо. На дурацкие вопросы, в отличие от риторических, ответы есть.
- И какие же? – язвительно поинтересовался он.
- Подумай сам. Тебе нужно укрытие, где тебя хорошо знают и помнят, но не видели с давних пор. Вдалеке от тех мест, где ты обычно обретаешься. Где-то, где твоим знакомым не придет в голову тебя искать.
Менестрель перестал дрожать и поднял голову. Лицо его просветлело:
- Так бы сразу и говорила!
Вы извратили понятие брак,
Вы растоптали мои незабудки,
Так убирайтесь, уладский дурак,
Свадьбу собачью в собачьей вам будке!
Дам я вам в глаз, а свадебный торт
Брошу вам в рожу, проклятый Морхольт!
Пред алтарем я с вами предстану,
И удавлюсь под пенье Кирьяна!
Он ей ответил: мадам, Вы гвентянка,
Рожа у вас как консервная банка,
Так уплывайте же вы спозаранку,
Бледная вы и тупая поганка.
Сказал мне отец: никогда не женись!
Вижу теперь - он советовал мудро.
Лучше уж смерть, чем видеть всю жизнь
Рядом с собой такую лахудру!
Не успел Кириан допеть, как одобрительное уханье, гогот и свист огласили общий зал старой портовой таверны. Матросы – бывшие, настоящие и будущие, а также те, кто надеялся рядом с матросами поживиться или просто мимо проходил, да не прошел, застучали тяжелыми кружками по столам, расплескивая эль и заставляя подпрыгивать тарелки, кувшины и служанок.
- Молодец, паря!
- Ну и язык у тебя!
- Так их, так их всех!
- А что – так всё и было, говорят!
- Говорят, в Уладе кур доят!
- Сам-то ты шибко умный, что ли, да?
- Да ладно тебе, пошутить нельзя!
- Таких шутников с баграми в заливе по утрам ищут…
- Я так и думал, что тебе смешно будет!
- Бард, валяй еще!
- Точно, еще, еще про них чего-нибудь забацай!
Кириан, купаясь в обожании, как рыба в маринаде, привстал, раскланялся галантно, словно перед королевскими гостями, опустился обратно на колченогий табурет перед стойкой и занес руку над струнами лютни.
- Чего почтенная публика пожелает? – картинно тряхнув волосами, вопросил он.
- Встречу Морхольта и Эссельте! – опередил всех хозяин трактира – старый приятель.
- Как скажешь, старина Джодок! - хохотнул бард, глянул на серую пушистую кошку, примостившуюся у входа на стропилах, подмигнул ей, и гибкие, но сильные пальцы лихо залетали по струнам:
Зеленою весной у самых Бриггста стен
Эссельте с кавалером встречается,
Он сделал ей поклон, она ему книксен –
Большая здесь любовь намечается.
Эссельте
Морхольту отдана
Как флейта,