Сегодня утро выдалось солнечным.
Как же, последний день во Франции, и хорошая погода дала о себе знать – нормально. Всегда поражало это странное чудо природы, которое невозможно предсказать. Даже метеорологи, считая себя эдакими провидцами, не в силах сделать это до невозможности чётко.
Я прищурила глаза от яркого солнечного света, который пробивался сквозь небольшую щель между шторами и, подмяв под себя одеяло, перевернулась набок. Спать хотелось безумно, но я прекрасно знала, что скоро в комнату ворвётся Сергей, помешанный на искусстве.
За пять дней, что мы провели в этой стране, он успел затащить нас на три экскурсии, постоянно фотографируя не только достопримечательности Франции, но и нас с Андреем, что бесило больше всего. Он делал это почти насильно, потому что никто из нас двоих не любил фотографироваться, поэтому на всех снимках мы стояли с угрюмым выражением лица и руками, сложенными на груди.
Да, после того инцидента, произошедшего позавчера, отношения между нами значительно изменились. И дело было не только в признании и прощении, сколько в эмоциях, что чувствовала не только я, но и Леонов. Его стена, в какой-то степени, рухнула, и передо мной появился совершенно другой человек. Не тиран, которого я привыкла видеть, а молодой человек, умевший действительно чувствовать.
Этой перемене были рады не только мы, но и отец, от которого не укрылись наши переглядывания и лёгкие улыбки. Он ничего не сказал, лишь продолжал изредка наблюдать за нами и радоваться в душе, что мы наконец-таки переступили через себя и выяснили всё, что не давало нам покоя столько лет.
- Слушай, Емельянова, я так и буду здесь лежать и ждать, пока ваша персона соизволит открыть глаза? – от голоса, прозвучавшего совсем неподалёку, я резко распахнула глаза и, в буквальном смысле, подпрыгнула, ударившись головой о спинку кровати.
- Ты совсем сбрендил, Леонов? – вскрикнула я, прикрываясь уголком одеяла и принимая сидячее положение. Я потёрла макушку и нахмурилась, окидывая парня беглым взглядом.
На левой половине кровати, в полный рост, растянулся Андрей, подложив обе руки, сложенные в локтях, себе под голову. Он был в одних пижамных штанах, без футболки, с обнажённым торсом, где были видны рельеф и «кубики». Блондин, вскинув бровь, посмотрел на меня и ухмыльнулся.
- Какого чёрта ты забыл в моей постели? – я выжидающе посмотрела на него. Парень закатил глаза, так же принимая сидячее положение, - нормально всё? А если сейчас зайдёт отец, что он подумает на этот счёт? Он, конечно, счастлив и скачет от радости, что мы помирились, но это его явно не устроит…
- Иисусе, ты можешь говорить помедленнее и не в таком количестве? – Леонов потёр переносицу и улыбнулся одним уголком губ. В таком состоянии мне было непривычно видеть. В меня настолько въелся образ бесчувственного чурбана, что я просто находилась второй день в лёгком шоке и ещё не до конца осознавала, что мы поцеловались тогда. Всё это мне казалось сном. Я вот-вот проснусь, и снова всё вернётся на круги своя.
- Не могу, - буркнула я, задрав нос к верху, - буду балаболить, пока самой не надоест. Так что, либо привыкай, либо улепётывай, - я указала кивком ему на дверь.
- Серьёзно? – Андрей нагнулся так, что наши лица оказались напротив. Мои щёки загорелись от подобной близости. Я шумно сглотнула и отвела взгляд, рассматривая закорючки на светло-сиреневых обоях. - Оу, Емельянова, я не знал, что ты такая стеснительная…
- Хавальник завали, - пробубнила я, чуть прищурившись и комкая тот самый уголок одеяла в руках, - было бы кого стесняться…
- Это вызов? – блондин усмехнулся, на что я закатила глаза, показывая жестом, что меня тошнит. Затем, вскочила с кровати, уперев руки в бока.
- Проваливай из моей кровати, живо! – уже рукой взмахнула я, сжав зубы так крепко, что жевалки заходили ходуном. Я прекрасно это чувствовала. И почему я так разозлилась, я совершенно понять не могла. Его присутствие заставляло меня краснеть и нервно дрожать. Такого раньше не случалось, и я не хотела, чтобы он это заметил.
- Емельянова, ты такая скучная сегодня. Где весь твой былой настрой? – Леонов нехотя поднялся и, потянувшись, побрёл в сторону двери. Я промолчала и развернулась лицом к окну, собираясь распахнуть шторы. Этот лёгкий полумрак мне не очень был по душе.
И только я прикоснулась к грубой материи, как почувствовала на своей шее горячее дыхание, а затем руки, сомкнувшиеся на талии и притянувшие меня к телу. Я замерла на месте, даже не пытаясь оттолкнуть.
- Вызов принят, - Андрей провёл кончиком носа невидимую линию от моей ключицы до щеки, на которой оставил едва ощутимый поцелуй. Я слегка прикрыла глаза, чувствуя, как нервная дрожь в теле снова возвращается, но сейчас она была даже приятной, а не пугающей. Я наклонила голову слегка в сторону, предоставляя ему более открытый доступ к моей шее, где парень сразу же оставил подобный поцелуй, что был мгновение назад на щеке.
- Принимай, - прошептала я, развернувшись к нему лицом. Его зелёные глаза потемнели, а зрачки слегка расширились. Губы приоткрылись, выпуская новый поток тёплого дыхания, который коснулся моего носа. Я провела ладонями по его щекам, опускаясь на плечи, затем на предплечья и обратно. Леонов шумно выпустил воздух, проделывая то же самое, только по направлению от моей талии и до ягодиц.
- Зря, - ответил он, резко накрывая мои губы своими, сминая всё на своём пути, заставляя поддаться навстречу. Я обняла его за шею, зарываясь в светлые волосы на затылке, а его руки вцепились в край моей майки, - останови меня, если зайдём слишком далеко… хорошо? – последнее слово было каким-то неуверенным, тихим, неохотным. От осознания этого я улыбнулась, привстав на цыпочки, не выпуская его из объятий.
- Хорошо, - ответила я, получая новую порцию нежных поцелуев, которые перерастали в страстные, полные желания. Такое было мне в новинку. Я никогда ещё ничего подобного не чувствовала, - но… в любой момент может зайти… - я запнулась, осознавая, что за стеной находится Сергей, который действительно может войти в любую минуту. Я отпрянула, но Андрей не позволил мне это сделать окончательно, удерживая чуть ниже талии.
- Его нет дома, - проговорил он, проводя рукой по моей спине вверх, - он пошёл за очередными билетами на какую-то экскурсию и вернётся нескоро, - я снова прикрыла глаза, чувствуя тугой комок, зарождающийся внизу живота. Сердце билось так, словно я пробежала двухсотметровый кросс. Мои руки самопроизвольно пробежались по его торсу и верх, отчего блондин замер, - Емельянова, чтоб тебя… - его губы в который раз накрыли мои. И это было намного ярче, чем пару мгновений назад. Что со мной происходило? Нужно остановиться, нужно, но… я не могла этого сделать, ровно так же, как и Леонов. Мы оба ждали этого столько времени, что теперь только чувства управляли нами.
Я не поняла, как оказалась прижата к поверхности своей кровати. Как мои майка и шорты были умело стянуты и выкинуты куда-то на пол. Как руки Андрея начали творить что-то невообразимое с моим телом, отчего то только и делало, что отзывалось, словно проклятое.
Время перестало существовать.
- Как же долго я этого ждал, чёрт, - пробормотал парень, оставляя лёгкий поцелуй чуть выше пупка и продвигаясь медленно всё выше и выше. Я прогнулась, ощущая все его прикосновения, подобно электрическим разрядам, которые настигали меня, отдаваясь в кончиках пальцев. О какой остановке идёт речь? Я даже слова сейчас вымолвить не могу, не то, что прервать то, что он со мной делал. Я должна стесняться, брыкаться, отпинывать его, но всё это куда-то улетучилось.
Я хотела этого.
Если бы мне сказали пару месяцев назад, что я буду заниматься любовью с Андреем Леоновым, я бы послала того человека далеко и надолго, да и пинка для скорости бы вмазала.
Тогда всё это казалось чем-то нелепым, невозможным. Я ненавидела его. По крайней мере, я думала именно так. Ненависть была приправлена самым худшим из всех всевозможных специй – любовью. А из этого микса никогда ничего хорошего не выходило.