Не знаю, за кого они меня приняли. Может быть, за капитана… Они видели, как я последним с корабля сошел. Направили ко мне катер.
Внутри во мне все напряглось, и про холод позабыл.
Документы у меня в бумажнике лежали. Вынул я бумажник, сунул в него набор радиоинструмента, отверточки всякие – для веса. Потом выбросил бумажник в воду. Партбилет отдельно был… на тельняшке, в специальном карманчике. Вслед за бумажником сам прыгнул в воду. Нырнул, как нерпа, под лодку. Там вынырнул, дышу. Может, бандиты подумают, что утонул.
Но бандиты к шлюпке подошли вплотную, ухватили ее за борт и приподняли. Ну, я как муха в блюдечке. Наверно, оглушили меня прикладом по голове. Не помню. Должно быть, я не давался, потому что били меня сапогами, когда я на дне катера лежал.
На рейдер меня подняли на веревке. Под мышками здорово резало…
Палуба на корабле блестит, все выкрашено, надраено. Матросы с любопытством поглядывают, «капитаном» называют. Ладно, думаю.
Сунули меня в железный шкаф. В нем можно только стоять. Внизу в двери дырки сделаны, для дыхания, – и больше ничего. Хотел я на пол сесть – никак колени не согнешь. Стою, вздрагиваю. Сначала думал, что от холода. Но потом согрелся, одежда подсохла, а я все вздрагиваю. Почувствовал я, стенки карцера содрогаются. Понял, что это орудия немецкие бьют.
Во мне словно что-то оборвалось. Так и представилась бухта, а в ней корабли на рейде. Неужели к острову рейдер подкрался?
Еще залп и еще… После каждого залпа все вокруг гудит. Уперся я локтями в стенки, напрягаюсь, да разве раздвинешь железо?
И вдруг особенно сильно тряхнуло. Я от радости даже подпрыгнул. В рейдер попадание! Неужто бой? Значит, получили наше сообщение. Приготовили гостю подарок. Эх, увидеть бы, что наверху творится!
Еще раза два крепко тряхнуло. Три прямых попадания! Вот это прицел! Кто же мог задать такую трепку рейдеру?
Вдруг открывается дверь моего шкафа и на ломаном русском языке говорят: «Гер капитан, вам приказать явиться на капитанский мостик».
Так бы и побежал наверх, чтобы скорей все своими глазами увидеть, но иду спокойно, будто не тороплюсь.
Взошел на палубу. И как раз четвертое попадание. Осколки по броне застрекотали. Дым поднялся, что-то загорелось. Провожатые меня поторапливают.
Передо мной остров. Остров мой! Корабли в бухте вижу. И кто-то лупит по рейдеру из тяжелых орудий. Поднялся я на мостик. Там офицеры немецкие. Один, старший, в бинокль смотрит. Меня к нему подвели.
«Гер капитан, – говорит он, – вам надлежит отвечать точно и кратко. Как называется тот крейсер, который вступил с нами в бой? На его борту написано „Дежнев“. „Дежнев“ – это есть торговый пароход и есть маскировка. Вы были недавно на острове и должны знать о военных кораблях». – «Не знаю», – отвечаю я и сам удивляюсь: откуда крейсер взялся? «Это не береговая артиллерия, – говорит фашист. – Тяжелые снаряды направлены с корабля. Мы вычислили направление их полета».
«Не ты вычислил, – думаю про себя, – а они братишки, вычислили, да еще как славно вычислили!»
Дали мне бинокль. Смотрю, стеклам не верю! Не крейсер идет на сближение с рейдером, а «Дежнев» мой старый знакомый, не раз я на нем бывал. Не может на нем быть тяжелых орудий…
Вспомнил я тогда о славном «Варяге», который один на сближение с целой японской эскадрой шел.
«Ну?» – торопят меня. «Что вы меня спрашиваете, когда уже получили визитные карточки!» – ответил я.
И словно мне в подтверждение, взорвался на палубе тяжелый снаряд. Меня воздушной волной с ног сбило. Кто-то закричал, застонал.
«Поставить дымовую завесу!» – приказал немецкий офицер.
Видно, не было записано в их морских уставах, что торговый пароход может стрелять тяжелыми снарядами по военному кораблю.
Поставили немцы дымовую завесу. На палубе и на мостике суматоха. Рейдер стал уходить от своего странного противника.
Тут переменился ветер. Сама Арктика ополчилась на незваного гостя. Погнал ветер косматый грязный дым. Рейдер бежит от него, а дым за рейдером гонится. А в море белые льдины прыгают, как будто радуются, что рейдеру досталось.
Дым все-таки догнал немца. Рейдер вошел как бы в плотный туман, ближней стальной башни не видно. На мостике суетятся серые тени.
Я нагнулся через реллинги. Вижу – льдина за бортом. Оттолкнул я приставленного ко мне матроса – и через борт. О воду сильно расшибся. Снова дух от холода захватило. Вынырнул – льдина рядом. Стал я на нее выбираться, а рейдера уж нет, дым кругом. Меня с борта, конечно, не видно.
Выбрался на льдину. Упал на лед, воздух глотаю.
Потом пронесло дымовую завесу. И вдруг вижу – в небе самолет. Сразу его узнал. Баранов! Он тогда военным летчиком был. Пролетел он над завесой. Слышу взрыв бомб… Ох, не поздоровится теперь рейдеру! Не удалось ему втихомолку подползти к нам.
Дымовую завесу пронесло. Показался остров.
Остров мой! Смотрю на него, так бы и притянул к себе глазами. Но остров не приближался, а через час и совсем скрылся из виду.
Тут радость моя, по правде сказать, сразу омрачилась.
Удивительное у человека устройство. Обречен ведь я был, а на лед упал – и уснул мертвецким сном. Сколько спал – не определишь… Солнце все так же было в небе – полярный день.
Проснулся от лютого голода и холода. Одежда моя обледенела, зуб на зуб не попадает. Огляделся – кругом море… Льдина моя была предрянная, уже изрядно источенная водой. Тут меня злость взяла. Злость, наверно, меня и спасла.
Неважные были трое суток. Льдиной я потом и в госпитале бредил, после того как меня все тот же «Дежнев» с льдины снял. Воспаление легких и десяток других болезней, едва жив остался… С тех пор больше не плаваю. А вот, кстати, посмотрите на «Дежнева», он на рейде стоит.
Грачев показал в окно на небольшой чистенький торговый пароход. Одна из его стрел поднимала из трюма большие ящики. Лебедка деловито пыхтела.
– Как же стрелял «Дежнев» из тяжелых орудий? – спросил я.
Грачев усмехнулся, сощурил глаза.
– Видите ли, какое дело. Конечно, немцы правильно высчитали. Дело не в береговой артиллерии было. Перевозил «Дежнев» в район военных действий дивизион тяжелых орудий. Командир дивизиона – фронтовик. Как заметил противника, развернул орудия прямо на палубе и открыл по рейдеру прицельный огонь. А капитан снялся с якоря и бесстрашно с рейдером на сближение пошел. Хоть на воде, а удачно стреляли наши артиллеристы… Пустился рейдер наутек. Вот. А дальше уж его погнала наша авиация. Разделала как следует. Баранов и другие…
Остров исчезающий
Среди арктических реликвий у меня есть кусок угля, того самого, о котором как-то говорил летчик Баранов. Я сам выковырял его из черного пласта, обнажившегося при обвале берега. Полярники называют этот уголь каменным, но он очень легок. На его черной поверхности можно различить строение древесины. Это, несомненно, уголь, однако происхождение его загадочно. Остров, где он найден, намыт из песка морскими волнами и сравнительно недавно поднялся над поверхностью моря. На нем никогда ничего не росло и расти не могло. А между тем я держу кусок этого странного угля в руке.
Впервые я услышал о нем на пароходе «Беломорканал». Мы с Нетаевым перебрались на корабль, когда он ходил взад и вперед по бухте острова Дикого. Капитан словно не решался выйти в море.
Нетаев объяснил мне, что на корабле проверяют работу магнитных навигационных приборов.
– Боюсь, что это дело затянется, – вздохнул штурман. – Догоним ли мы «Седова»?
Но «Беломорканал» без задержки вышел в море двадцать шестого августа, в понедельник.
За обедом мы познакомились с капитаном. Бритый, с тонкими чертами лица и решительными складками у губ, он был по-морскому элегантно одет, вежлив и предупредителен.
– Думаю, – сказал он, – что «Георгия Седова» мы еще застанем за выгрузкой около острова Исчезающего. Там вы и пересядете на него. Волнение не слишком сильное.