- Мы теперь - ДНР? - спросила Лиза, когда мама прятала свой паспорт в сумку, после того, как опустила бюллетень в урну, - А это что за стеклянный ящик?
- Это урна, - ответил папа, - В него бросают бюллетени.
- Так они их выбрасывают? Это - мусор? - удивилась Лиза.
- Нет, это - не мусор, - пытаясь подобрать слова, пояснила мама, - Это у нас спрашивают, хотим ли мы жить в другой стране. А мы выбираем. Нужно поставить галочку в нужной строчке. Каждый голосует в кабинке, чтобы никто не подсмотрел, где он поставил галочку.
Отец тем временем смеялся.
- Мусор! Это ж надо! - улыбался он, гладя Лизу по голове, - Да Лиза, это - мусор. Россия никогда не примет нас в свой состав, как приняла Крым. Поэтому все, что здесь лежит в стеклянных коробках - это мусор. Россия говорила не делать этого, но наши решили провести. Теперь будем ждать последствий. Но знаешь, я все-таки верю в то, что ты скоро станешь маленькой гражданкой Российской Федерации.
После «референдума» все проснулись в другой стране. Теперь страна ма-а-аленькая и называется тоже очень коротко ДНР. Только ничего от этого не поменялось.
Слово «война» стало звучать еще чаще. И теперь не только в новостях. Взрослые, когда встречались на улице, частенько говорили: «война, война, война...», но Лиза так и не понимала, что это означает на самом деле. Новости становились все более интересными и запутанными. Какие-то блокпосты, какие-то обстрелы. Нет, не в городе, где жила Лиза, а где-то далеко. Родители выглядели обеспокоенными, после того, как посмотрят новости. Они часто и тихо разговаривали в соседней комнате, когда Лиза лежала в своей кроватке и засыпала. Иногда она слышала слово: «уехать.... пока не поздно... мало ли что....»
Однажды мама вытащила вещи из шкафов и стала собирать в пакеты.
- Мам... Мы уезжаем? - спросила Лиза, глядя на то, как мама раскладывает вещи на две стопки.
- Нет, Лиз, мы не уезжаем... - ответила мама, складывая одну стопку в большой пакет из супермаркета АТБ. Он был прочный, вместительный. Детские платьица, кофточки, шортики и даже колготы все тщательно складывалось уголок к уголку. Над одной вещью мама долго думала, а потом с некоторым сожалением положила в пакет, тихо сказав, что оно «все равно нам уже маленькое...»
- А почему тогда ты собираешь вещи? - спросила Лиза.
- Это вещи для деток из Славянска. Их привезли к нам и поселили в профилактории. У них совсем нет одежды и игрушек, и я решила перебрать твои детские вещи и посмотреть, что можно отдать деткам.
- Но ведь это - мои вещи! - почему -то капризно сказала Лиза. Благотворительность ей была чужда. Она никогда не давала свои вещи кому-либо. Ну, разве что маме и ненадолго. Сама же старалась не брать чужие вещи, даже, если ей они сильно нравились. К тому же Лиза была по-своему ревнива. Она не любила, когда мама восхищалась чужим малышом, если рядом стоит Лиза. Она начинала капризничать и могла даже обидеться.
- Понимаешь, эти дети приехали оттуда, где идет война. В Славянске остались их родители, - сказала мама, - У некоторых малышей родители погибли и теперь некому заботиться о детках. Они со Славянска. Их привезли к нам, в Снежное, на автобусе.
- Если родители погибли, то пусть детей сдадут в детский дом! - обиженно сказала Лиза. Она не могла себе даже представить что такое «детский дом», но уже знала, что дети без родителей попадают именно туда. Она знала, что никогда туда не попадет, ведь у нее есть мама и папа.
- Знаешь, один мальчик попросил, чтобы ему принесли молоток. Его спросили - для чего? Он сказал, что будет спать с молотком. Если придет фашист, то он будет защищаться... - грустно сказала мама и чуть не заплакала.
Лиза ничего не поняла. Какой-то молоток, какой-то мальчик, какой-то Славянск и какие-то фашисты... Ей показалось, что мама шутит. Или смеется над ней. Лиза так надулась, что даже не села смотреть новости вместе с родителями.
А потом началась война. Нет, на самом деле ничего особенного Лиза не заметила. Просто все начали говорить об этом. Лиза поняла, что война, это когда все вокруг злые и без денег. Родители были обеспокоены, нервны и раздражительны, поэтому Лиза старалась не донимать их расспросами. Война началась с того, что маме перестали платить зарплату. Лиза точно знала, что они теперь «сидят без денег», потому, как мама сама об этом говорила. Папу «рассчитали» с работы. Проще говоря - уволили. Потому, как заказов нет. Он стал каким-то грустным и не хотел ни с кем разговаривать. Даже когда Фунтик подходил к нему, он не гладил пса, как делал это обычно, и не обзывал «микробом».
- Да чтоб этот Яйценюх сдох! - в сердцах восклицала мама, - Не платить зарплату бюджетникам - это просто предел. Типа, мы не гарантируем сохранность средств. Или «пусть Вам ваше ДНР платит!» А на что жить? Вон, в стоматологии - выкручиваются, как могут. Врачи получают «зарплату», а медсестры нет. Так одна подходит к врачам и говорит: «У меня двое маленьких детей, мне на работу ехать не за какой шиш. А меня каждый день вызывают». Ей ответили, что пусть подождет, пока все нормализуется. И тогда медсестра ответила, что врачам легко говорить, что они и так свое имеют. Медсестра пообещала обратиться к коменданту города, чтобы этот вопрос как-то решили. Тогда все так резко «подобрели» и сказали, что будут помогать ей финансово.
Отец молчал. Он уже не играл в игрушки на телефоне, а просто лежал целыми днями дома на диване и смотрел телевизор. Мама продолжала ходить на работу.
- Ма-а-м, а зачем ты ходишь на работу, если там не платят? - спросила Лиза маму, сидя на кухне.
Мама на секунду задумалась, а потом ответила:
- Ну, может, еще заплатят... Да и кто за меня работать будет?
Сначала Лиза не понимала, что означает слово «денег нет», родители часто жаловались на отсутствие денег друг другу, но при этом никогда не злились. Мама стала готовить, как готовят в детском саду. Нелюбимые Лизой макароны стали частыми гостями в тарелке. Иногда мама шла на рынок и покупала свежие овощи и молоко. Сначала Лиза вредничала и не хотела кушать макароны «без ничего», а потом даже обиделась на родителей и забилась за кресло, где тихонько жаловалась Фунтику на то, как она не любит макароны «без ничего» и как ее не любят родители, раз дают ей макароны. Она слышала, как в соседней комнате мама кричала на папу. Мама никогда не кричала, а тем более на папу, но сейчас она кричала, причем так громко и как-то по-злому:
- Ну и что, что уволили? Это что - конец света? Нам ребенка кормить надо, а ты валяешься тут и новости свои смотришь!
И тут девочка услышала папин голос. Он не кричал, но голос его почему-то был неприятным:
- А кто виноват, что работать негде? Ты работаешь, каждый день ходишь на работу, а денег все равно не платят! Последние копейки на проезд тратишь!
Потом Лиза снова слышала мамин голос:
- А ты, глава семейства, почему ничего не делаешь? Ждешь, когда к тебе прибегут и обратно попросят? Да никто не прибежит! Самому нужно что-то думать! Вон, Ленкин муж окопы пошел рыть! Там платят!
- Я предлагаю -уехать! - грозно сказал отец, - Но ты упрямишься, что дескать, квартиру не на кого оставить. Да и с ребенком куда поедешь?
- У нас даже машины нет... - глухо сказала мама, - А ведь помнишь, что нам предлагали купить жигуль...
- Да какая разница.... «Досидимся под орехом», а потом будет уже поздно!
- Знаешь, что семью под Сауровкой расстреляли. Нацгвардия, кто еще... Ты тоже так хочешь? - спросила мама. В ее голосе звучали истеричные нотки.
- Нет, сложим руки ... Будем сидеть и ждать...
Мама заплакала. Лиза никогда не видела и не слышала, чтобы ее мама плакала. В другой бы момент она подошла бы и утешила ее, но сейчас она была слишком зла «за макароны без ничего».
Когда Лиза проснулась на следующий день, ее ждала ее любимая толченая картошечка и маленькая котлетка. Лиза не знала, что ее отец пошел рыть окопы. За это ДНР платило. Пусть немного, но все же.