Произнеся последнее слово, девушка зажмурилась от остроты эмоций — я заметил движение губ и помог её ручке найти то, что было безмолвно названо. Подушечки пальчиков замерли на налитой зудом головке. Моя рука, несмотря на увёртку чаровницы, с которой она несколько запоздала, добралась до промежности, тронула волосяной покров. Неудержимо повлекло затейливо понежничать с переполненной нектаром, но теперь её владелица умело сопротивлялась, предпочитая пока пиру чувств их дегустацию.
Как ты написал — копытце? — прошептала с горловым смешком.
Я прервал ласки и по памяти прочитал две строки.
Хочешь, — хихикнув, спросила она, —покопытить заливную?
Хочу-ууу!..
Велев мне пристроиться сверху нужным образом, она взяла штуку и, притронувшись ею к заветной, стала с моей помощью проделывать то, что я знал как«дразнение» . Теперь процедура имела новое обозначение: моя возлюбленная с блеском показала творческий дар. Вознесённый на седьмое небо, я обогатился также выражением « пончик с разрезом »... Наконец-то мне дали угоститься им до счастливой отрыжки. Немного позже любимая сказала:
Чтобы скорей опять встал, поешь сметаны.
Я не без удивления обнаружил, что «сметана» — не иносказание. Мне в самом деле предложили густую деревенскую сметану. Мы ели её и, весело безобразничая, мазали друг другу щёки. Силы восстановились, но хозяйка потребовала:
Погоди! Посиди со стоячим и попиши что-нибудь...
Скрепя сердце, я исполнил её прихоть. Делая записи, спросил из неотвязного педантизма, не поделится ли моя любовь ещё чем-нибудь любопытным? Она, лукаво взглянув, произнесла « звёздочка » и « сигарить ». Глагол означал известное действие, и я заинтересовался, не образован ли он от слова «сигара», которое, казалось бы, должно было оставаться чуждым лексике края. Моя милая не знала ответа, и впоследствии, несмотря на всё моё усердие в исследовании вопроса, я так и не пришёл к его окончательному прояснению. Зато выяснил, что « звёздочка » может относиться и вообще к девушке. Звёзды и месяц — это разгорячённые прелестницы и их возлюбленный...
Сколь поэтична душа народа, как восхитителен внутренний мир девушки, если в сладостные минуты перед соитием она чувствует себя беззаветно горящей звездой! Возлюбленный обретает черты месяца — не ясноликого ли богатыря, повелителя, божества? « Он пошлёт мне отгадчика желанного! » Месяц — это и прообраз суженого, вознесённый в космические пределы. Народное сознание свело в озаряющем миге соития личное и космическое, опоэтизировав повседневность. « Звезда из-под платья — ан месяц со статью! », « Отчего она горит? Больно месяц становит! »
Сколько лиричности вносится в обозначение интимного! « Кучерявка », « елок », « лукавый прищур »... Какие ещё слова-самоцветы приберегает мужское сердце для предмета желаний?.. Неменьшее богатство припасено и у девушки: « теплюша », « гусёк-тупорылец », « посошок »... Тепло, согревающее сердце, неизменно облагораживает акт: «Как он менявытеплил! » О счастье разделённой любви, о пережитой судороге она скажет: « Я вздохнула... » Герой события произнесёт: « Я восхитил! »
Объезжая в 1972-75 годах сёла в бассейне реки, которая некогда звалась Яиком, изучая то, что поистине заслуживает определения «феномен русского Приуралья», я встречал среди грубостей и оголтелого цинизма озорно звучащее: «А мы —восхищаться!А мы —обожаться! », «Завелись в леске коренья — ищут девкивосхищенья! » Как часто слышалось: « Помедуем », « захорошеем »! Однажды мне повезло стать свидетелем такого вот объяснения в любви: «Я тебявосхищу! » — «Ой ли?» — «Была вприветеньдобра —навздыхаешьсядо утра!»
Услышанное и увиденное я постарался, по мере возможности, передать в сказах.