– Все нет, – так же четко ответила ему и схватила папку с документами, которые начальник уже подписал и отложил в сторону.
– А за премию? – В голосе прозвучали мурлыкающие нотки, которые безотказно действовали на всех женщин в радиусе ста метров.
Если только женщина не являлась личным помощником, у которого врожденный иммунитет к подобного рода соблазнам и повышенное чувство самосохранения.
И вообще, я собак больше люблю.
Проблемы из мелких превращались в крупные. Ник не был скупым и жадным. Зарплата у меня гораздо выше, чем среднестатистическая на должности личной помощницы, но и деньгами мужчина просто так никогда не разбрасывался. Без особой причины.
– Три раза нет, – непоколебимо сказала я.
Никакие деньги не могли восстановить мои нервные клетки, павшие смертью храбрых после выходок начальника, и шоколадки для восстановления психического состояния у меня закончились.
Тут же мысленно сделала себе пометку: не забыть в понедельник принести стратегический запас сладкого. До Нового года и долгожданных выходных всего неделя, но это не значит, что Ник не станет чудить.
Я демонстративно открыла папку и на весу принялась проверять, все ли мужчина подписал, есть ли какие замечания или доработки.
Но нет, везде стояла резолюция шефа.
– Измайлова, ну чего ты такая вредная?
В голосе Н’Ери злости не слышалось, так что пока опасаться было нечего. Наоборот, мне даже показалось, что мужчина чем-то очень сильно доволен. Словно ожидал именно такой реакции, и она ему страшно нравилась.
– Я не вредная, а ученая. Что бы ты ни задумал, я принимать в этом участия не буду. Даже за премию. – Потом, подумав, добавила: – И за двойную тоже.
Два года работы бок о бок давали о себе знать. Наедине мы давно перешли на «ты» и могли позволить некоторую вольность в разговоре. До отправления начальника в пешую прогулку в бездну и обратно не доходило, но я могла возмутиться и огрызнуться.
Иногда.
Все надо делать в меру. Даже посылать шефа на чаепитие к бабушке рогатого создания.
– А за двойной оклад?
По позвоночнику пробежался неприятный холодок, а в голове будто лампочка замигала: «ОПАСНО!»
– Господин Н’Ери… – начала я, но меня тут же перебили:
– Измайлова, а как у тебя с личной жизнью?
А вот это совсем плохо. Не в том смысле, что у меня проблемы с личной жизнью (какие могут быть проблемы с тем, чего нет?), а в том, что он вообще задал этот вопрос. В последний раз подобная тема поднималась в самом начале нашей совместной работы, тогда мы все решили и обговорили.
– Хорошо.
Конечно, хорошо. Ее же нет. И времени нет. Потому что по будням я работаю с девяти до того самого момента, когда Ник уходит домой. Иногда это происходит в десять вечера, иногда ближе к полуночи.
Что странно, на его личную жизнь такой ритм работы никак не влияет, еженедельно желтая пресса рассказывает о новой подружке Н’Ери. А вот мне мешает страшно. Мало кто из парней выдержит отмену двух-трех свиданий подряд. И звонки шефа поздней ночью с каким-нибудь вопросом или приказом.
А в выходные, если меня, конечно, не вызывали в офис, я пыталась отоспаться, убрать в квартире и забить холодильник полуфабрикатами собственного приготовления, чтобы в течение недели не умереть от голода. Потому что единственное, на что хватало сил после работы, это разогреть еду, съесть ее и упасть на диван.
– У тебя кто-то есть? – не отставал мужчина, что меня еще больше нервировало.
Лампочка не просто мигала, ее мигание сопровождалось воем сирены.
– Это очень личный вопрос, отвечать на который я не обязана, – напомнила шефу. Можно было, конечно, сказать правду, но проснулись упрямство и упорство.
Как будто мой ответ Ника остановит!
– Задержись после работы.
– Зачем?
Все дела были переделаны, бумаги подписаны и подшиты, письма разосланы, и формальных причин оставаться не имелось.
– Я приглашаю тебя на ужин.
Нечеловеческий взгляд хищника не предвещал ничего хорошего.
Интуиция настойчиво шептала, что вечер пятницы медленно накрывается медным тазом. Ничего особенного сегодня не намечалось – скромный ужин, диван и телевизор. Нет, без «Лунной любви». Я пару дней назад скачала боевик и собиралась насладиться небритым мужчиной с огромным пистолетом, который объявил войну целому миру.
Собственно, ничего странного в этом приглашении не было. Мы иногда ужинали вместе, несколько раз, когда засиживались за работой до полуночи, Ник отвозил меня домой. Но в этот раз все выглядело иначе.
– Мне заказать столик? – прижимая папку к груди, деловито уточнила у шефа.
– Я уже заказал, – откидываясь на спинку кресла, ответил мужчина, продолжая пристально меня рассматривать.
Зеленые глаза странно поблескивали, еще больше усиливая мою нервозность.
С каких это пор Н’Ери стал утруждать себя подобными мелочами? Может, он решил меня уволить, а на мое место взять более сговорчивую дамочку, которая начнет перед ним стелиться, заглядывать в рот и восторженно вздыхать, а не закатывать глаза и ворчать. Но кто тогда будет работать?
– Что-нибудь еще?
– Нет, можешь быть свободна, – ответил щеф, взял кофе и отвернулся к экрану компьютера.
– Хорошо, – пробормотала в ответ и поспешила к выходу.
В приемной, положив папку на стол, растерянно замерла у окна, всматриваясь в город. Сумерки давно опустились на столицу. Укрытая пушистым снегом, она мерцала разноцветными огнями неспящего города, яркими лентами автострады и большими голографическими вывесками.
Шпиль «ЛайфКорп» находился на небольшом холме, что делало его еще более массивным и впечатляющим. Высотку с зеркальными окнами было видно из любой части города. Ее еще называли «радужной», так как она меняла цвет в зависимости от освещения, времени суток и даже погоды.
На столе, вырывая меня из задумчивости, завибрировал телефон.
Бросив взгляд на экран, сразу ответила:
– Привет.
– Ты дома? – забыв поздороваться, выпалила Дашка.
Где может быть нормальная девушка в семь часов вечера пятницы? По представлению младшей сестры и мамы – дома, готовить еду любимому мужу или жениху и преданно смотреть ему в глаза.
– Еще на работе. – Я вернулась к окну, продолжая наблюдать за огнями ночного города.
– А когда будешь?
В трубке что-то грохнуло, раздался детский смех и приглушенный мужской вопль: «Милка!»
Дашка тяжело вздохнула и рыкнула в сторону:
– Можно потише? Я разговариваю! – и уже спокойно сообщила мне: – Прости, сложный день.
– Все нормально. Когда буду, не знаю. Что-то случилось?
Молчание. Сестра как-то странно замялась, словно подбирала слова и не находила.
Сердце сжалось от тревоги. Я коснулась ладошкой гладкого стекла, чувствуя, как холод слабо покалывает кожу.
– Даш, что случилось? Родители? Ба?
– Нет, нет, – сразу затараторила Дашка и засопела в трубку. – Все живы и здоровы. Просто… мне надо с тобой поговорить. Когда окажешься дома, позвони. Не важно, во сколько. Я буду ждать.
– Хорошо. Но точно все здоровы?
Убрав руку, я повернулась к огромному цветку, который рос рядышком, и принялась рассеянно трогать листочки, обрывать желтые, теребя их между пальцами, пока они не осыпались вниз. Надо будет не забыть полить перед уходом, а то засохнет.
– Да, все страшно по тебе скучают. И я тоже, – снова вздох. – Вика, тебя здесь очень не хватает.
– Дашка, не пугай меня, – всерьез забеспокоилась я.
– Прости, я не хотела тебя пугать. Ну все, пока. А то там Лешка с Милой не справляется.
– Поцелуй ее за меня.
– Обязательно.
– И передай, что я помню про платье, как у принцессы из мультика.
Дашка тихо рассмеялась каким-то особенным материнским смехом.
– Ты ее совсем разбаловала.
– Для этого и нужны тетушки.
– Все. Не буду тебя отвлекать.
И отключилась.
Я некоторое время изучала телефон, размышляя, стоит звонить родителям или пока нет. Еще растревожу своими вопросами, мало ли о чем Дашка хочет со мной поговорить.