— Твои часы никогда не останавливаются, папа. Ты мистер Точное Время. Ты сам учил меня. — Она посмотрела на настенные часы, которые показывали шесть тридцать вечера. — Например, сейчас восемнадцать часов тридцать минут ноль секунд. Это у тебя осталось со службы на флоте, правда?
— Правда, милая.
— Поэтому я и не верю, что твои часы остановились.
— Мы летели над озером, а там такая красота, глаз не оторвать. Похоже, я потерял счет времени.
— Ты никогда не теряешь счета времени, папа. Я-то знаю. Я просто думаю… — Она замолчала, в ее глазах светилась печаль. Она приготовила грандиозный салат и поставила миску на стол. Это была большая деревянная миска, которую брат подарил Уиллу и Элис на свадьбу и которую Элис оставила мужу, когда переехала к Джулиану. Листья салата, помидоры, огурцы, все крупно нарезанное, а еще крошечные сухарики и прозрачные зеленые виноградины. Тайна представляла свое творение с робким ожиданием в голубых глазах.
— Вот это да… — покачал головой Уилл. — Выглядит великолепно.
— Спасибо. Никому в голову не приходит положить виноград, а я думаю, тут он очень кстати. А ты?
— Да, наверное, — согласился он, накладывая себе на тарелку салат и думая, что когда он повезет Сьюзен домой, то остановится у «Макдоналдса» и перехватит двойной гамбургер.
— Но ты не очень-то к ней привязывайся.
— Ты о ком?
— О той леди. О Саре.
— Милая, я просто делал свою работу. И все.
— Она больна, папа. У нее никого нет в городе, и Фергюсоны хотели сделать ей приятное в ее последний день рождения.
— Почему последний? — насторожился Уилл, удивляясь, отчего эта мысль так взволновала его.
— Если бы это касалось меня, я бы предпочла знать. Я бы хотела организовать свой последний день рождения, чтобы все было совершенно грандиозно. Во-первых, мы бы поехали на остров, потом прокатились на фуникулере… И торт был бы такой огромный, что ты едва мог бы держать его в руках. И я сама раздавала бы всем подарки. Мы не расстались бы, пока я не сказала каждому те слова, что всегда хотела сказать. Что-то очень хорошее… И музыка была бы самая-самая любимая! Я бы хотела услышать все песни, которые люблю, свою собственную «горячую десятку».
— Но все это произойдет еще не скоро, — пробормотал Уилл, понимая, что разговор соскользнул на опасную тему.
— Что произойдет?
— Твоя смерть.
— Но ведь это случилось с Фредом.
— Фред… — произнес Уилл, воспользовавшись случаем произнести имя сына.
— Его последний день рождения прошел, а он и не знал. Настал его последний день, но Фредди не знал, что он последний. Как такое могло случиться, папа? В одно прекрасное утро ты просыпаешься счастливым, а через несколько часов тебя нет?
Уилл взглянул на тарелки с салатом, к которому никто из них не притронулся. Тайна выжидающе смотрела на него, ни в чем его не обвиняя, широко открытыми глазами ребенка, который все еще доверяет своему отцу после всех его ошибок. Она ждала прямого ответа.
— Я не знаю, девочка, — честно сказал он. Это было лучшее, что он мог ей ответить.
— Мама с этим смирилась.
— Она никогда не смирится. Невозможно смириться с потерей ребенка, милая.
— Но она никогда не говорит о Фреде. Когда бы я ни упомянула о нем, она на меня шикает. Говорит, чтобы я замолчала, потому что это расстроит Джулиана. А он просто богатый подонок, которого интересуют лишь автомобильные гонки да разные светские тусовки. Где они сегодня?
— Не называй его подонком, Сьюзен. Они на спектакле, кажется, так она говорила. Его бывшая жена не пропускала ни одного культурного мероприятия в местных колледжах.
— Тогда: ничтожество, идиот, кретин, тупица, зануда…
— Сьюзен… Тайна, — устало взмолился Уилл. — Остановись, пожалуйста.
— Извини, папа, — сказала девочка, выжимая на салат лимон. Она взяла себе только листья латука. Понимая, что она оставила ему самое вкусное, Уилл положил себе еще, чтобы сделать дочке приятное.
— С виноградом действительно очень вкусно, — похвалил он.
— Спасибо, — ответила Тайна. — Она выглядит прекрасно.
— Кто?
— Та женщина, Сара.
— Вернее сказать, выглядела, — поправил Уилл.
— Надеюсь, ей лучше, — сказала девочка. — Потому что смерть истощает человека, выжимает, как лимон…
Теперь, когда Сара вернулась к работе, ее магазин был открыт как обычно. Ей нравилось наблюдать, как лучи утреннего солнца проникают через высокие окна, отбрасывая свет и тени на бледно-желтые стены. Сегодня она почувствовала себя усталой. Она представляла, как было бы хорошо свернуться клубочком на заполнивших ее магазин пуховых стеганых одеялах и подушках. В некоторых был белый пух гусей, которых выращивал ее отец на ферме в штате Мэн.
Колокольчик над дверью известил о приходе первых покупателей. Она подняла глаза от счетов, которые просматривала, и улыбнулась двум студенткам соседнего колледжа, на какую-то долю секунды застывшим в дверях, разглядывая Сару. Она не сомневалась, что выглядит измученной, да еще эти волосы, и улыбнулась, чтобы снять напряжение.
— Привет, — сказала она. — Позовите меня, если потребуется помощь.
— Спасибо, мы сами все посмотрим, — ответила та, что повыше, и улыбнулась своей подружке, которая улеглась на постель, покрытую пухлым стеганым одеялом из светлого шелка. Невесомые подушки в узкую темно-коричневую полоску или с золотыми завитками и дубовыми листьями были разбросаны в изголовье.
— Я хочу точно такую постель, — вздыхая, проговорила девушка, растянувшись среди подушек.
— Да? — спросила Сара.
— Постельное белье в колледже такое грубое, что ничего хорошего во сне не увидишь, — смеясь, посетовала высокая девушка. — А мы так любим помечтать…
— Заходите почаще в гости, — предложила Сара. — Каждый имеет право на сладкие сны.
— У меня нет кредитной карточки, — разочарованно сказала девушка, присаживаясь на постель. — Но если я позвоню родителям и они дадут вам номер их счета, могу я оплатить все, что мне понравилось в вашем магазине, и забрать с собой в общежитие?
— Это можно устроить, — улыбнулась Сара. — Я сама с превеликим удовольствием доставлю вам все, что вы выберете.
Девушка засмеялась и снова вздохнула.
Сара вспомнила собственные студенческие дни. Слишком плотные простыни и старые колючие одеяла навели ее на мысль начать собственное дело и открыть магазин «Седьмое небо». Она оставила престижный колледж Уэлсли после первого курса. Открыв свой первый магазин в Бостоне, она стала продавать изделия из пуха, который в основном заготавливал ее отец на своей ферме.
Ферма была тогда на грани разорения. Ее мать умерла, когда девочке было четырнадцать. Сара и ее отец никогда не говорили об этом, но она знала, что спасла его. Она начала зарабатывать деньги, организовав свой собственный бизнес. Она использовала все самые передовые методы ведения дела, заказывала ткани во Франции и Италии и тем самым дала возможность ферме существовать. Первый магазин она открыла в Бостоне, но спустя восемь лет, после ряда забавных любовных историй, Сара начала осваивать север штата Нью-Йорк, где было несколько учебных заведений. Она жила здесь уже десять лет, и ее отец все это время был загружен работой, едва справляясь с ней.
Зазвонил телефон, и Сара взяла трубку:
— Доброе утро. «Седьмое небо».
— С днем рождения, — произнес низкий мужской голос.
— Спасибо, — сказала она. Ее сердце бешено заколотилось, горло перехватило от волнения. Ей казалось, если она переведет дыхание, разговор оборвется.
— Извини, что не позвонил вчера.
— Ничего, я даже и не заметила, — солгала она.
— Как у тебя дела? Ходила куда-то отметить?
— Еще лучше: я летала на самолете, — сообщила Сара. — И смотрела на деревья. Листья такие красивые: красные, желтые, оранжевые, как в том сериале, помнишь? Я все время улыбалась. Если бы ты видел меня тогда, то наверняка посмеялся бы надо мной. Когда я из самолета любовалась этим потрясающим осенним пейзажем, то вспоминала «Трикс». Помнишь, когда-то это был твой любимый сериал?