Очнулся он от тряски и грохота над головой. Носилки с несколькими ранеными стояли внутри вертолета Ми-8, турбины которого выли, переходя на взлетный режим. Очень хотелось пить и почему-то в туалет по-маленькому одновременно. Но слабость была такая, что даже рот открыть сил не хватало. Он приоткрыл глаза, увидел чье-то склонившееся над ним лицо и снова потерял сознание.
II. Судьба и крысиный хвостик
- Утро туманное, утро седое... Нехотя вспомнишь и время былое, вспомнишь и лица, давно позабытые... - Виктор любил напевать, что-нибудь себе под нос. И пел он обычно с желанием, с чувством и, что самое главное, ему это нравилось. Да и голос у Виктора Ивановича Трофимова был довольно хороший - крепкий тенор, хотя и не 'поставленный профессионально'. Несмотря на солидный возраст в сорок пять лет, чувствовал он себя неплохо. Сказывалась хорошая привычка делать по утрам зарядку, пробежки по парку, гантели, контрастный душ и любимая банька с парной (правда, по понедельникам - так уж сложилось). Был Виктор женат, проживал в столице нашей Родины, детей не имел. Зато имел хорошую профессию инженера-конструктора авиационных двигателей и любимую работу. Поэтому и работал самоотверженно. Правда иногда, по настроению, наш герой впадал в 'моральную неустойчивость': выпивал, погуливал 'налево' от жены (которую, однако, очень любил и уважал).
В это летнее утро две тысячи девятого года все для Викторина (так звали его самые близкие друзья) складывалось обыденно. Как обычно у проходной стоял начальник караула Рыбаков, крепко сбитый, тертый жизнью, седой подполковник Советской Армии в отставке. 'Афганец', ушедший со службы по здоровью из-за обострения полученных в 'ограниченном контингенте' ранений, он не раз 'нарушал порядок' вместе с Трофимовым, заливая водочкой разговоры 'за жизнь и политику' на кухне его однокомнатной квартиры. Полученной им, кстати, от Министерства Обороны после какой-то 'спецкомандировки', о которой Антон Павлович молчал даже в состоянии глубокого алкогольного опьянения.
- А, Палыч, привет! Как здоровье? - поздоровался Викторин.
- Да ниче, нормально. Пока, слава Богу, служим, - весело ответил Антон и добавил. - Виктор Иваныч, по центральной аллее не ходи, там перекрыли, опять асфальт штопают. Лучше иди в обход мимо сорок первого цеха.
Идти в обход было весьма неудобно. Территория завода огромная, гектары и гектары застроенных площадей, а в обход расстояние, как между тремя остановками автобуса пешком. Но что поделаешь, такова 'се ля ви'. Пришлось, слегка ускорившись, пойти в обход по аллее влево, мимо старинного здания сорок первого цеха. В котором находилась, кроме всякого разного, испытательная лаборатория газотурбинных двигателей.
Как раз сегодня должен был состояться очередной запуск турбины и заведующий лабораторией Петр Михайлович Шебеко готовил пусковой стенд к работе. Однако четкой работе Петра Михайловича мешало то обстоятельство, что вчера был день рождения его дражайшей супруги Елены Максимовны. Шебеко поправил сползающие на кончик носа очки, пот мешал, голова - как кол вогнали в лоб. 'Ну, какая работа, к черту. А все друг сердечный Колька Коненков. 'Выпьем за здоровье Елены Максимовны', потом 'за неувядающую красоту', 'за замечательную хозяйку дома', потом - за прекрасную жену и мать прекрасных детей и много еще за что, теперь уж и не вспомню. Вот ведь свинство какое. Надо же было так нарезаться. Даже не помню, когда такое было в последний раз. Кажется только на свадьбе старшего сына? Эх-х-х...'
- Петр Михайлович, здравствуйте. Вы чего такой сегодня смурной? Не заболели? - в комнату вошла Зоя, молодая, недавно окончившая институт лаборантка.
- Да так, что-то нездоровится. Простыл, наверное. Ты вот что Зоя, сходи к начальнику отдела Носовскому. Пусть подойдет через пятнадцать минут. Будем запускать.
- А позвонить нельзя? - идти куда - то Зое не хотелось совершенно.
- Иди Зоя, иди, куда тебе говорят.
Девушка, недовольно фыркнув, ушла.
- Ну, наконец-то. Голова-то как болит.
Михалыч подошел к большому металлическому шкафу, открыл дверцу и достал стеклянную литровую бутыль с надписью 'Технический спирт. Строго! Для выполнения регламентных работ!'.
'Ну вот, сегодня регламентные работы и настали',- подумал Михалыч, наливая себе в стакан чистой, как слез влаги, примерно на четверть объема. Оглянувшись на дверь, он быстро выпил и выдохнул. Задержав ненадолго вдох, он подождал, пока спирт провалится до места, и закусил бутербродом с сырокопченой колбаской.
- Эх, кхм..., ух! - в желудке заполыхало, теплая волна пробежала по телу, мягко ударила в голову.
- Ах ты, моя хорошая, ну иди к папочке, - внезапно лицо Шебеко расплылось в умильной улыбке. Он присел на корточки.
- Ну, иди сюда, Мусечка, девочка моя - к нему вразвалочку подбежала серая крыска, самая обычная 'коренная' обитательница московских и других подвалов. Присев на задние лапы, передними аккуратно взяла угощение и стала есть.
Муся была любимицей Шебеко. Когда у Михалыча наступали такие же тяжелые дни как сегодня, Муся была верной соратницей в борьбе с 'зеленым змием'. Ей в персональную банку из-под 'Килек в томате' завлаб щедрой рукой капал пять-десять граммулек 'его', и давал кусочек чего-нибудь вкусного. Приходила 'собутыльница' регулярно во время в завтрака и обеда, можно было часы сверять, как по сигналу точного времени. И хотя крыса по определению животное бессловесное и живущее инстинктами, эта вела себя очень разумно - никогда не гадила и ничего не перегрызла, ни проводка. И других крыс в лаборатории не водилось. Поев, крыса (на регулярном питании она набрала солидную величину и вес) стала умываться, наводить чистоту.
- Капитан, капитан улыбнитесь, ведь улыбка это флаг корабля...- тонус у Михалыча по мере улучшения самочувствия стал повышаться. - Ну-с, приступим...
Завлаб начал щелкать тумблерами выключателей многочисленных пускателей и автоматов установки. Один за другим загорались индикаторы, на мониторе компьютера возник график возрастания рабочей нагрузки. Турбина оживала, слегка завибрировал пол лаборатории...
Викторин шел мимо кирпичных стен цеха. В голове уже появились мысли о текущих делах, прикидки, что сделать и когда. Он шёл, иногда посматривая наверх. Приходилось быть осторожным, ибо вороны облюбовали верхние ветви деревьев, что росли по краю аллеи. Результат их проживания можно было разглядеть на дороге. Имелся и у Виктора печальный опыт попадания под 'кассетную воронью бомбу', потом отмывал пиджак полдня. Радовало, что не было видно сегодня стаи бродячих собак, обычно тусующихся у проходной. В последнее время они размножились и стаями по пять-шесть голов бродили по территории, иногда атакуя проходящих мимо работников. 'Наверное, к приезду второго 'гаранта' собак истребили', - решил Викторин.
- Капитан, капитан, улыбнитесь... - Михалыч сидел за монитором и одним пальцем правой руки нажимал на клавиши, в другой руке дымилась сигарета. жить было, в общем и целом хорошо. Предварительная работа была выполнена, осталось только дождаться выравнивания параметров пуска и запустить турбину. Настроение теперь было рабочее.
Дверь лаборатории распахнулась, и в проеме двери сначала образовался зеленый шар живота, упакованного в халат, потом и сам его хозяин, Носовский Борис Моисеевич. Пройти в дверной проем лаборатории он мог только боком, ибо при весьма среднем росте имел вес под полтораста килограмм. Носовский по своей привычке все время перекусывать чем - нибудь вкусненьким, опять ел. В одной руке он держал пирожок с капустой и яйцом, в другой - графики испытаний, близоруко держа их у кончика носа. Правая нога Бориса Моисеевича уверенно и безжалостно наступила на кончик хвоста не ожидавшей такого коварства Муськи. Взрыв светошумовой гранаты произвел бы меньший разрушительный эффект, чем взбешенная крыса. Она прыгнула на огромный живот Носовского и безжалостно вонзила зубы в податливую, беззащитную плоть.