- Не волнуйтесь, он ничего мне не сделает. Можем поспорить.
Теперь же в переглядках ребят была заинтересованность.
- У меня есть его номер, - к моему удивлению ответила Эмили и быстро продиктовала номер, а я же в свою очередь написал: «Апельсиновый сок. Пять минут», и, не подписываясь, отправил, довольно улыбаясь.
- Засекайте время.
- Герман, ты… покойник, - оповестил меня Гантер.
- Не угадал, - я развалился на стуле, откинувшись на спинку и заложив руки за голову, ловя на себе то и дело любопытствующие, сочувствующие и изумленные взгляды.
Через четыре минуты тридцать две секунды в класс, тяжело дыша, вошел Кристоф с упаковкой апельсинного сока, вызвав шквал эмоций у ребят, а я же довольно усмехнулся и, не вставая, протянул руку за соком.
- Быть не может, - шепотом произнес кто-то.
- Почему же? – удивился я. – Может. Просто Кристоф был злым, потому что у него хозяина не было, а теперь он есть.
- Хозяина?
- Ага. Не напомнишь, как я назвал тебя по пути в школу?
У Кристофа заиграли желваки на скулах, но, пересилив себя, он процедил сквозь зубы:
- Милый песик…
- Да. Милый песик. А теперь песик – голос!
- Чт?..
- Эй, собаки не говорят, они лают! – сердито произнес я. Несколько секунд Кристоф смотрел на меня нечитаемым взглядом, а затем, закрыв глаза, набрал в легкие воздух и гавкнул. Одноклассники уставились на него, как на чудо света, а я еле сдерживался, чтобы не захохотать. – Хороший песик. А теперь сидеть! Нет, собаки не сидят на стульях! На пол! Вот так, молодец. Можешь идти. Эй, кто разрешал вставать? Как собака иди.
Кто-то из ребят не сдержался и засмеялся, когда Кристоф пополз на четвереньках к выходу.
- Черт возьми, Герман, что это было? Что ты с ним сделал? – накинулись они на меня, как только парень скрылся за дверью.
- Ничего. Он сам, - и это ведь не было ложью. Кристоф сам решает: делать то, что я говорю, или нет. Я не заставляю его.
- А он станцует стриптиз, если ты попросишь? – внезапно подала голос Мета. Мы пораженно уставились на нашу тихоню и отличницу, а она под нашими пристальными взглядами залилась румянцем. – Что? Вы будто его не видели! Он же ходячий секс!
От таких слов я даже поперхнулся.
- Будет тебе стриптиз, - порадовал я девушку, быстро напечатав: «Стриптиз в столовой после третьего урока».
- А может он тогда еще и толстушку Марту поцелует? – предложил кто-то из парней. Пожав плечами, я отправил вдогонку еще и: «Поцеловать толстушку Марту».
А затем со всех сторон посыпались идеи: напеть «Tier» Rammstein проходя мимо директора, во время урока крикнуть: «Мне надоело это слушать!» и, разорвав тетрадь пополам, подкинуть ее вверх и выбежать из кабинета, а после на коленях вползти обратно и начать вымаливать прощение, заказать двести бочонков пива от имени школы, объявить себя рукоходом и всю перемену передвигаться на руках, посоветоваться со школьным психологом о смене пола, визжать, как девчонка, на физкультуре каждый раз, когда в тебя летит мяч, пустить пену изо рта, подойти к любому ученику и сказать, что их подменили в роддоме, и убедить его в этом…
Самое забавное заключалось в том, что я не предложил ни одной идеи. На Кристофе отрывались другие, а я лишь передавал ему чужие просьбы. К концу четвертого урока почти вся школа знала, что он сделает все, что я попрошу, и ко мне стали подтягиваться ребята из других классов. А я, будучи не дураком, установил таксу: одно желание – один евро. Два желания – два евро. Три желания – пять евро. К концу дня я понял, что мне прямая дорога в предприниматели. А Кристоф к концу дня выглядел как загнанная лошадь, но все же пошел меня провожать домой.
- Ты доволен? – устало поинтересовался он.
- Не знаю, - честно ответил я. Конечно, я знатно повеселился, но… Это и все. То ли я не насытился, то ли мне это и не нужно было, и я просто хотел, чтобы парень оставил меня в покое.
- Но теперь ты не загадаешь… то желание, - чуть помедлив, спросил Кристоф.
Я покосился на него.
- А ты умом не блещешь, да? – догадался я. – Во-первых, один день не исправит почти годовую тиранию. Во-вторых, ну оставлю я тебя в живых и что? Ты послезавтра опять возьмешься за старое.
- Так ты все с самого начала решил, - парень замер на месте.
Я усмехнулся.
- Естественно. А ты думал, зайдешь за мной перед школой, исполнишь пару моих прихотей, и я тут же передумаю? Еще друзьями предложи стать, чтобы я окончательно разуверился в твоей умственной деятельности.
В глазах парня вспыхнула злость, он сжал кулаки и тяжело задышал. Несколько секунд мы играли в битву взглядов, а затем он, резко развернувшись, пошел куда-то. Возможно, к себе домой.
«Ну, дурак, ей-богу», - подумал я, провожая его взглядом.
***
Я люблю свой день рождения. Особенно в этом году. А все потому, что он выпал на выходной! Да! Можно спать до десяти или до одиннадцати, потом неспешно подняться, принять душ, позавтракать, точнее, пообедать, поиграть во что-нибудь, посмотреть фильм… А вечером мы с родителями пойдем в ресторан отмечать мое семнадцатилетие. Если бы Микки не болел, то мы бы пошли с ним куда-нибудь оторваться, а так придется мне справлять день рождения с родителями, ведь друзей-то у меня больше нет. И я не жалуюсь! Я абсолютно доволен этим фактом. Микки шикарный друг, и мне его хватает с головой.
Стоило мне только отключить воду в душе, как в дверь ванной комнаты постучали, и раздался голос папа:
- Герман, мы с мамой сходим в кондитерскую за тортом.
- Хорошо, - воскликнул я в ответ, вытираясь.
Не став одеваться, я лишь обмотал полотенце вокруг бедер и направился на кухню, когда в дверь позвонили. Подивившись тому, кто это мог быть, я открыл ее и тут же оказался прижатым к стене, с поднятыми вверх руками, а губы смяты в жадном поцелуе. Ранка вновь открылась, и я почувствовал привкус металла, но Кристофа это не остановило. Он крепко, до синяков, сжимал мои запястья, прижимаясь ко мне всем телом, и целовал так дико и страстно, что легкие начали просто гореть от нехватки воздуха. Я забился в его руках, пытаясь вырваться, и он отстранился, секунду смотрел мне в глаза, а затем вновь припал к моим губам, терзая их, кусая, посасывая, переходя на линию скул и ниже, на шею.
- Какого… ты делаешь… - пытаясь отдышаться, спросил я.
- Именно то, что хочу сделать целый год, - прошептал он мне на ухо, прежде чем обхватил мочку своими губами. Ноги почему-то задрожали, а с губ чуть не сорвался стон, который я вовремя остановил, прикусив и без того израненную губу.
Оковы с запястьев исчезли, когда Кристоф опустился с поцелуями ниже, на мою грудь, оставляя за собой красные следы. Его ладони легли на мою талию, сдавливая ее, а я уперся руками в его плечи, пытаясь отодвинуть от себя, но все было бесполезно. Его руки заскользили вниз, стягивая единственное, что на мне было – полотенце, и переместились за спину, сжимая ягодицы и заставляя меня вздрогнуть всем телом.
- Ты рехнулся! – голос почему-то срывается. – Прекра… О, черт! – выдохнул я, выгибаясь и чуть ли не вставая на носочки, когда Кристоф, опустившись ниже, взял в рот мой член. – Черт… Черт… Черт… - без остановки повторял я, откинув голову назад и вцепившись ладонями в рубашку парня. Сам того не желая, я подкидывал бедра навстречу горячему рту.
Кристоф не сдерживал и не удерживал меня. Его ладони скользили по моим бедрам, вначале с внешней стороны, затем с внутренней, поднимались вверх до торса, оглаживали бока, и начинали спускаться обратно вниз. Внутренняя сторона бедер, внешняя… Кристоф выпускает мой член из своего рта, заставляя застонать от разочарования, и проводит языком от головки до основания, втягивая в рот вначале одно яичко, а потом и второе, поднимается языком обратно до головки, слегка заглатывает ее, посасывает и… вновь выпускает. Его руки сжимают мои бедра, и он вдруг резко разворачивает меня лицом к стене, ладони раздвигают ягодицы, и я шкрябаю ногтями стену, когда его язык проходится между ними. Дыхание перехватывает от ощущений, от мыслей. Это так неправильно. Грязно. Приятно. Черт…