Сережа посмотрел на брата исподлобья.
– Все равно полечу завтра, – сказал он упрямо и пошел к себе.
– Не валяй дурака! – крикнул ему вдогонку брат.
Сережа не ответил.
Слышно было, как он свирепо колотил подушку, укладываясь спать.
– А вы, товарищ капитан, наверное, женаты? Дети есть? – спросил Косаговский.
– Нет, холост. Вот прикипел к вашему Сережке.
2
Капитан и летчик закурили.
– Вы говорили, Степан Васильевич, что спешите на заставу, – прервал молчание Косаговский. – Что-нибудь тревожное?
– У нас всегда тревожно. Слышали о Братстве русской правды?
– Был судебный процесс этого Братства. В газетах читал. Пойманы на границе как шпионы и диверсанты.
– О них я и говорю. Вертит Братством японский разведчик майор Иосси. Матерый волк доихаровской школы. Братчики, не таясь, называют себя русскими фашистами. Носят форму – черные косоворотки и желтые шарфы с длинными концами. Есть у них и партийные значки. Штаб Братства находится в Харбине. Существует организация на деньги японской разведки. Братчики сформировали три конных полка: Хайларский, Сунгарийский и Харбинский. По сути дела, это банды диверсантов, шпионов и террористов. Расселены по границе, в поселках. Днем пьянствуют, русские песни поют, кричат через границу: «Мы здесь на временном жительстве! Скоро вернемся, тогда пощады не ждите!» А ночами паскудят, лезут через границу.
– Рано утром вы будете на Балашихе, – успокоил его Косаговский.
– Да хорошо бы. Есть, говорят, у них в Харбинском полку офицер Колдунов.
– Колдунов? – удивился летчик. – Не тот ли, что вам ухо изуродовал на Халхин-Голе?
– Вот я и думаю – не он ли? – Ратных взволнованно прошелся по кабинету и снова присел к письменному столу. – Через границу харбинцы обычно прорываются с боем, крупными бандами. Японцы поддерживают их огнем с маньчжурской стороны. А если прорыв удался, они на нашей территории распыляются и действуют небольшими группами в два-три человека. Называется – москитная тактика. И вот что загадочно: возвращаются они в Маньчжурию тоже небольшими группами, и бывает, что некоторые из них несут рассыпную платину. Сначала они пушнину таскали, последние два года мы перехватываем платину. И такую платину, какую никто еще в Золото-скупку не сдавал: обработанная, обкатанная, аллювиальная. Мало того – крупная, отборная, каждое зернышко хоть в рукавицах бери! Специалисты говорят, что платины такой высокой пробы нет на окрестных государственных приисках. Откуда они берут ее? Платину эту мы обнаружили в одежде нескольких убитых братчиков. Раненых они добивают, чтобы не раскрыли тайну прииска. Характерно, что переносчики платины всегда чахары. Их не мало в полках братчиков. Одеваются они, как наши буряты: халат с вышивками застегивается на правую сторону. Удобно для маскировки.
– Найдут этот таинственный прииск, – сказал Косаговский, положив ладонь на крепко сжатый кулак капитана.
– Конечно, найдут. Но у нас в Сибири есть места, где не бывал еще человек. Возьмите, например, болота в междуречье Оши – Иртыша. Ни проехать туда, ни пройти. Никакой Макар туда телят не гонял. Недаром же топографы и геологи называют эти места «язвой планеты». Да чего больше, совсем недавно, в 1937 году, недалеко от нас, в Приамурье, открыт целый горный хребет – Баджальский. Целый хребет, шутка сказать! А четыре года назад его и на картах не было. Немало еще тайн хранит наша матушка Сибирь. Но это последние тайны. Я сибиряк и твердо знаю, что скоро исчезнут у нас «белые пятна», «язвы планеты», «ненаселенка», как пишут на топографических картах крупного масштаба.
Ратных потискал нервно подбородок.
– Рассказывали мне знающие люди, что у нас в Забайкалье есть подозрительный район. Целая болотная страна. Туда скоро будет направлена комплексная экспедиция.
Капитан устало зевнул и потянулся всем телом.
Косаговский пошел за постельными принадлежностями и остановился на минуту у висевшего на стене отрывного календаря.
– День прожит! – сказал он, срывая листок. – Вечно удивляешься, как летит время. Здесь кроссворд есть, – посмотрел он на обратную сторону листка и сунул его в карман кителя. – В Балашихе придется посидеть, ждать разгрузки. Вот и буду решать.
3
Утром, еще в темноте, завтракали на кухне, чтобы не разбудить Сережу. А когда засигналил на улице пришедший за летчиком аэродромный автобус, в переднюю пошли на цыпочках и одевались бесшумно.
Город еще спал. На всей Забайкальской улице только в одном окне горел свет. Виктор открыл дверцу автобуса, поднял ногу на подножку и попятился. В автобусе сидел Сережа. Ватный его пиджачок был туго запоясан офицерским ремнем, подарком брата; на ремне висела большая полевая сумка, тоже братов подарок, а на голове – третий подарок брата, старый летный шлем. У ног его лежал Женька.
– Вот это будь здоров! И даже в полной штормовой амуниции! – сказал с сарказмом Виктор. – Далеко собрались, Сергей Дмитриевич?
– В Балашиху. С тобой, с дядей Федей, с товарищем капитаном.
– Далеконько. А ну, марш домой! Снять амуницию, ложиться спать! – строго свел брови Виктор. – По случаю воскресенья можешь сходить в кино на утренний сеанс.
– Сам иди в кино на утренний сеанс!
– Сергей! Разговорчики на левом фланге.
Сережа вскинул голову упрямо и вызывающе.
– Ты слово не держишь! – взволнованно и нажимисто сказал он. – Ты дал мне слово взять меня в полет? Дал?
– Ты уже летал, и не раз.
– Ну это что за полеты! Над аэродромом. Карусель, а не полет.
– Виктор Дмитриевич, – неуверенно вступил в разговор Ратных, – возьмем Сережу, а?
Виктор посмотрел на замершего мальчугана и надвинул ему шлем на нос.
– Полетишь, шут с тобой!
Сережа схватил брата за руку и запрыгал.
– Вик, ты такой брат, такой брат… ну, прямо!.. И вам, товарищ капитан, спасибо-преспасибо!
– Погоди! – остановил его брат. – Обман-пинчер тоже собрался лететь?
– У нас с Женькой на все одинаковая точка зрения.
Женька, видимо, понимая, что разговор идет о нем, улыбался Виктору во всю морду, все зубы на виду, а нос набок.
Потом подсунул голову под ладонь летчика.
– Подхалим! – сказал Виктор и дернул Женьку за ухо.
Глава 6
Прогноз погоды
1
Сережа не раз бывал в аэропорту, и его всегда волновал и басовитый гул моторов – мужественная песня дальних странствий, и запахи бензина, масла, краски – особенные, зовущие запахи летного поля, волновали и воздушные корабли, то в стремительном разбеге отрывающиеся от земли, то устало идущие на посадку. И он люто завидовал пассажирам: закутанным в меха оленеводам из приморской тундры, морякам-тихоокеанцам, инженерам таежных строек, темнолицым от зимнего загара геологам, даже обычным скучным командированным, – и они, размахивающие потрепанными портфелями, полетят в тайгу, в тундру, в горы или на морское побережье, в промыслово-охотничий колхоз, на золотой прииск, в геологическую партию или в морскую рыбачью бригаду.
– Идите к самолету, – сказал Косаговский капитану и Сереже, – а мне надо разрешение на Сережкин полет получить и взять прогноз погоды.
Самолет Косаговского № 609, из семьи прославленных «Антонов», стоял на рулевой дорожке.
Мичман Птуха, увидев подходивших, озорно прищурился:
– Ха! Смотрите на него, таки своего добился! Я же говорил – Сережа еще тот парень. Тю, и Женька здесь! Полный порядок на палубе.