Антон Иванов, Анна Устинова
Глава I
Ночь на Ивана Купалу
Часы на Кукольном театре пробили полночь. Створки окошек вокруг циферблата начали словно нехотя растворяться. Из одного немедленно высунулась морда козла и две вполне человеческих руки. Упираясь ими в раму окошка, козел тщетно пытался выбраться наружу.
– Не получа-а-а-ется, – с досадой проблеял он, перекрывая громкую музыку часов.
Если бы в этот момент возле театра оказался какой-нибудь прохожий, он бы очень удивился необычному зрелищу. Однако Садовое кольцо словно вымерло. Вокруг ни души, лишь редкие машины проносились мимо. Но как разглядишь из машины, что делается с циферблатом часов? Да и вряд ли это было интересно людям, которые мчались куда-то в первом часу ночи.
– Никак, никак не получа-ается, – изо всех сил вытягивая шею, продолжал блеять козел. – Помогите хоть кто-нибудь!
– У меня тоже не получается! – злобно взвизгнули из соседнего окошка.
Там, вместо знакомого всем москвичам медведя, корчилась старуха с грязно-седыми растрепанными космами.
– Ната! Луша! – вновь завизжала она. – Где вас черти носят! Мы с Козлавром застряли.
– Не получа-ается! – все еще бился в своем окошке Козлавр.
– И у нас, Тата, не получается! – жалобно проныли из нижних окошек две младшие ведьмы. – Ничмоглот Берендеевич! Ядвига Янусовна!
– Ох, плохо мне, плохо! – пробасили слева. – Только нос и губы прошли. А Ядвигу вообще не слышу.
– Чую, Сила Троевича это работа, чтоб ему пусто и не густо было, – свирепо прошипела Тата.
– Не поминай Светлых, когда ночь стоит, – взмолилась Луша. – Ой, накаркала!
С противоположной стороны Садового кольца раздались тяжелые каменные шаги.
– Это не Сил Троевич, – пристально вглядываясь в приближающуюся фигуру, пробормотала старшая ведьма.
А фигура с каждым шагом становилась все больше и больше.
– Рыцарь, – срывающимся от ужаса басом пробормотал Ничмоглот.
Леший был прав. Прямо по проезжей части Садового кольца, с которой в этот момент исчезли даже редкие машины, шествовал огромный каменный рыцарь в каменных латах и с каменным мечом.
– С-с-стражник, – заикаясь, пробормотала Тата. – Но на нем же столько лет лежало заклятие. Стоял себе в нише дома и не двигался. Неужто Силу Троевичу удалось чары снять?
– Невозможно, – пробасил Ничмоглот Берендеевич. – Многие уже пытались, но ни у кого не вышло. Потому-то Высший совет волшебников и закрыл этот выход, чтобы разные вроде нас без командировочных удостоверений не шастали.
– Цыц! – шикнула на него Ната. – Ты еще об этом всему городу разболтай.
А каменный стражник подходил все ближе и ближе. Земля под его ногами дрожала. Он остановился перед самыми часами и, широко расставив ноги, оперся на меч.
– Путь закрыт, – прогудел он.
– Уходим, уходим, – с неожиданной покорностью проговорила Тата. – Мы, знаете ли, тут просто случайно. Ошибочка вышла. Промахнулись.
– То-то же. – И каменный стражник, ударив мечом по тротуару, пустился в обратный путь.
– Ой, меня обратно вдавливает, – захныкала Луша.
– Без паники, – призвала всех к порядку Тата. – Возвращаемся. У нас еще есть план «Б».
Рыцарь тем временем, вернувшись на противоположную сторону Садового кольца, уменьшился в размерах, легко вскарабкался по стене и привычно устроился в своей нише на самом верху дома.
Едва это произошло, музыка на часах смолкла. Створки захлопнулись.
– Бороду! Бороду защемило! – в панике проблеял Козлавр. – Мы о членовредительстве не договаривались!
Створка чуть приоткрылась. Белый клок козлиной бороды тут же исчез. А изнутри блеющий голос произнес:
Спасибо малому оконцу!
Я так хотел увидеть солнце!
– Где ты видишь солнце, дурак? – пробасил в ответ Ничмоглот Берендеевич. – Темно тут, как в животе у страуса.
– Солнце у меня было для рифмы, – возмутился Козлавр. – Потому что я, к вашему сведению, Поэт. А вот где вы, Ничмоглот Берендеевич, позвольте полюбопытствовать, видели страуса?
– В Африке, – буркнул леший.
– И что, интересно, вы там делали? – продолжал допытываться Козлавр.
– В командировке был.
– Странно, странно, – в голосе Козлавра послышалась настороженность. – Вы ведь, насколько я знаю, прикреплены к российским лесным массивам.
– Во-первых, не твое козлаврье дело, к чему я прикреплен, – рассвирепел Ничмоглот Берендеевич. – А во-вторых, меня туда направили по обмену опытом.
– Мальчики! – раздался строгий окрик старшей ведьмы. – Пререкаться будете после. Приготовились к возвращению. Слушать мою команду. На счет «три» уходим. Раз. Два. Три!
Часы на Кукольном театре содрогнулись и жалобно звякнули. Стрелки с бешеной скоростью описали три круга. После этого все окончательно стихло.
Пять минут спустя по пустынному Цветному бульвару пронесся порыв ветра. Возле старого цирка вихрь, словно замешкавшись, стал кружиться вокруг огромной афиши: «Только одно-единственное представление! Великий маг и волшебник Альтони-Мышкин проездом из Европы!»
Афиша была под стеклом, однако вихрь все же нашел какую-то щель, ибо длинные темные локоны Альберта Альтони-Мышкина затрепетали. Длинный черный плащ взметнулся вверх. А на тонких губах непревзойденного мага и чародея заиграла довольная улыбка.
Легко шагнув сквозь стекло, он спрыгнул на тротуар.
Ветер немедленно стих. Зато из нависшей над бульваром огромной черной тучи раздалось глухое рокотание грома. Взглянув на небо, Альтони-Мышкин удовлетворенно хмыкнул:
– Гроза. Очень кстати. Кажется, силы природы на нашей стороне.
Легко перебежав дорогу, он направился к группе бронзовых клоунов, резвящихся посреди бульвара. Остановившись перед самым большим из них, балансирующим на колесе и одновременно держащим в одной руке дырявый зонтик-фонтан, а в другой – распахнутый чемоданчик, из которого вываливался какой-то странный субъект, великий фокусник и чародей словно бы на мгновение задумался.
– Так-так, – пробормотал он, обходя клоуна. – С этим все ясно.
Он оглядел остальных. Двое из них упоенно играли в чехарду. Третий, согнувшись в три погибели, внимательно наблюдал за ними. Четвертый же опрокинулся на спину, задрав ноги.
– Ну-ну, – пробормотал себе под нос Альтони-Мышкин. – Полагаю, что справимся.
С этими словами он зачем-то несколько раз пнул носком изящного сапога огромный бронзовый сундук, стоявший между клоунами.
– Вот только это мешает.
Великий маг и чародей поморщился и дунул. Сундук подскочил и прыжками, как кенгуру, запрыгал по аллее.
– Счастливого путешествия, – помахал ему рукой фокусник.
– Благодарствуем-с, – бронзовым голосом отозвался тот и исчез в теплой июньской ночи.
– Люблю покладистых. – Губы Альтони-Мышкина тронула едва заметная улыбка.
Прямо над его головой ослепительно сверкнула молния.
– Начнем, пожалуй, – тихо произнес великий маг и чародей. – Ловим следующую.
Гром сердито прогрохотал ему что-то в ответ. Темноту вновь прорезала молния. Она была куда ярче первой. Фокусник взмахнул рукой. Из дырявого зонтика клоуна взметнулся в небо фонтан воды. Вода закрутилась, завертелась и образовала воронку, в которую тут же затянуло молнию.
Яростные раскаты грома потрясли всю округу. Молния! Еще одна. И еще. И еще. Бронзовый клоун раскололся надвое, а зонтик его теперь, равно как и саквояж с вываливающимся оттуда странным субъектом, держала в руке старшая ведьма Тата или, точнее, Татаноча. Новая молния ударила в зонтик. Тата, взвизгнув, отшвырнула его.
Странный субъект, наконец-то полностью вывалившись из чемодана, упал на землю и, охнув, разбился, явив взору Альтони-Мышкина Козлавра в светлом летнем фраке и обтягивающих бриджах на все четыре ноги.
– Пре-емного благодарен, – размахивая руками, проблеял он.