Шериф объявил:
— Ну, мальчики, где вы оставили свои шляпы? До тюрьмы мы вас доставим с комфортом.
Вульф поднял руку.
— О, нет! Помните наши условия? Они останутся на свободе и будут работать. Я уже говорил об этом с мистером Серваном.
— Мне наплевать. Можете говорить хоть с самим Ашлеем. Они пойдут под замок.
Глаза Вульфа сузились.
— Мистер Толман?
— Но ведь вы согласились, что мы можем держать их взаперти.
— Это касалось того случая, если бы свидетели были людьми, не находящимися в вашей юрисдикции. Эти люди работают здесь, куда им деваться? Мистер Моултон имеет жену и ребенка, мистер Випл учится. — Он взглянул на шерифа. — Вот вы полагаете, что умеете обращаться с цветными, и я нахально вмешиваюсь в ваши дела. В четверг ночью официальный представитель закона начал расследование преступления, и вы были представлены как эксперт. Вы допросили всех свидетелей и ничего не добились. Наоборот, даже составили себе совершенно неправильное мнение. Вчерашней ночью я разговаривал с теми же самыми свидетелями и получил исчерпывающую информацию. По-моему, вы достаточно умны, чтобы понять, насколько это обстоятельство дискредитирует вас. Не хотите ли вы, чтобы вся эта страна знала о вашем позоре?! Фуй! — он повернулся к обоим зеленожакетчикам. — Вы можете идти и приступать к своей работе. Но вы понимаете, конечно, что мистер Толман будет нуждаться в ваших показаниях. Будьте готовы их повторить, когда это понадобится. Но если он потребует вашего ареста, любой адвокат опротестует это. Идите!
Пауль Випл был уже по дороге к двери. Моултон вначале заколебался, но потом бросил взгляд на Толмана и последовал за Виплом. Я также вышел, чтобы закрыть за ними дверь.
Когда я вернулся, Питтергрев завершал изложение некоторых своих замечаний относительно происходящего, употребляя слова и выражения достаточно живописные и свидетельствующие о хорошем знании фольклора. Толман стоял сзади него, держа руки в карманах, и рассматривал Вульфа. Последний равнодушно копался в блюде с фруктами. Они не обращали внимания на шерифа, что окончательно подкосило его, так что его речь закончилась настоящим шипением.
Вульф взглянул на прокурора.
— Итак, сэр?
Толман кивнул.
— Да, я полагаю, вы выиграли. Похоже, что они действительно говорят правду. Но вы представляете, что это значит? Среди всего прочего получается, что все освобождаются от подозрения, исключая этого парня Бланка, который сказал, что находился в своей комнате. Но он здесь посторонний, и он никаким образом не мог бы достать канавинскую униформу. Если же мы отбросим его, то никого не остается.
Вульф проворчал.
— Да, забавная проблема. Слава богу, она меня не касается. Так что же относительно наших условий? Я полагаю, что выполнил свои. Я дал вам доказательства достаточно серьезные, чтобы усомниться в виновности Берина.
— Что я могу сделать? Я не могу задерживать его сейчас, — резко сказал он. — Поглядите сами. Я совсем не огорчен, что вы вытащили Берина из этого дела. И я выполню ваши условия, включая согласие не задерживать ваш отъезд. Но кроме того, что вы добыли эти доказательства, вы больше ничего не смогли бы сделать?
— Нет.
— Вы не думаете, что его мог убить тот француз. Бланк?
— Не знаю, но сильно сомневаюсь в этом.
— А та китаянка? Может быть, она замешана в чем-нибудь?
— Нет.
— Вы думаете, что включение радио в соответствующий момент привело к чему-нибудь?
— Естественно. Оно заглушило шум падения Ланцио и, возможно, его предсмертный крик, если он раздался.
— Но было ли оно включено именно с этой целью?
— Не знаю.
Толман нахмурился.
— Когда я арестовал Берина, я решил, что включение радио именно в это время было простым совпадением, и он воспользовался им. Теперь этот вопрос опять остается открытым. — Он наклонился вперед. — Я хотел бы попросить вас сделать еще кое-что для меня. Не могли бы вы расспросить Бланка о его времяпрепровождении? Мне кажется, у вас получилось бы лучше, а я бы посидел и послушал.
— Нет, сэр. После всех этих событий единственное, в чем я нуждаюсь — это в отдыхе. Моя постель ждет меня. И уже давно. Что же касается интервью с Бланком, то вы его сможете провести не хуже меня, и я считаю возможным вам напомнить, что, согласно нашей договоренности, немедленное освобождение Берина, не должно зависеть от исхода этого разговора.
Высказывание Вульфа недвусмысленно прозвучало как окончание дискуссии. Шериф собрался что-то изречь, но я не смог дослушать. Опять раздался стук в дверь. Я пошел в вестибюль с твердым намерением уложить хорошим ударом любого, если только в связи с его визитом произойдет еще одна отсрочка в спанье.
Я бы, конечно, мог легко справиться с Вукчичем, но, как бы я не хотел спать, не могу ударить женщину. А он сопровождал Констанцию Берин. Вукчич только начал обстоятельно излагать свою просьбу, как она, не обращая на него внимания, двинулась вперед. Я попытался остановить ее:
— Подождите минутку! У нас там целая компания. И ваш друг Барри Толман тоже.
Она резко повернулась ко мне.
— Кто?
Потом рванулась к двери комнаты Вульфа и влетела туда. Вукчич взглянул на меня, пожал плечами и проследовал за ней. Я тоже пошел следом.
Толман вскочил на ноги и радостно воскликнул:
— Миссис Берин! Слава богу…
Ледяной взгляд остановил его, и он замер с открытым ртом. С таким же ледяным выражением лица она повернулась к Вульфу:
— И вы сказали, что поможете нам! А после этого выкопали доказательства против него! Доказательства! Вы притворялись перед мистером Серваном, Вукчичем, мной…
Я взглянул на Вульфа и увидел, что его губы двигаются, но услышать что-либо было невозможно. Я пересек комнату и схватил ее за руку.
— Послушайте, дайте возможность еще кому-нибудь высказаться…
Вульф резко сказал:
— Вы истеричка! Уведите ее!
Я попытался развернуть ее к двери, но она вырвалась и сказала Вульфу уже спокойно:
— Я не истеричка.
— Тогда вы, может быть, послушаете меня?
— Что вы еще можете сказать?! Это вы обещали помочь освободить моего отца, а вместо этого предложили проверить его записи относительно дегустации, об этих соусах! Вы думали, что никто об этом не узнает…
Вульф властным жестом остановил ее:
— Действительно, это я предложил сделать сравнение записей. Однако я совершенно не подозревал, что результат может оказаться против вашего отца. К несчастью, случилось обратное, и мне пришлось дополнительно проделать весьма сложную работу. Единственной возможностью оставалось добыть несомненные доказательства, устанавливающие его невиновность. Я их получил. Ваш отец через час будет освобожден.
Констанция как завороженная смотрела на него и заикалась:
— Но… но… я не верю этому. Я только что была в этом месте — меня не пустили даже посмотреть на него.
— Вам нет нужды больше туда ходить. Я уже сказал вам, что сегодня утром он будет освобожден. Я обещал вам освободить вашего отца от подозрения и сделал это. Надеюсь, сейчас вы поняли, что я сказал?
На ее лице отразились все стадии приближающегося кризиса — дрожание подбородка, уголков рта, — и в конце концов она разрыдалась. Затем быстро повернулась и выскочила за дверь. Это послужило как бы толчком для прокурора. Одним прыжком он оказался у двери, которую она оставила открытой, и также выбежал из комнаты.
Вукчич и я поглядели друг на друга. Начал двигаться и шериф.
— Вы достаточно хитры, — прорычал он Вульфу, — но, если бы я был на месте Барри Толмана, вы бы ни на ночном, ни на любом другом поезде не уехали отсюда, пока все детали этого проклятого дела не прояснились.
Вульф кивнул ему и проворчал:
— До свидания, сэр.
Шериф вышел, с такой силой хлопнув дверью, что я подскочил. Спустя секунду я снова уселся.
— Мои нервы уже дергаются, как рыба на крючке.
Вукчич также сел. Вульф поглядел на него и осведомился:
— Ну, Марко? Я полагаю, ты пришел пожелать мне доброго утра. Не так ли?