Мои колени дрожат, я почти ломаюсь от накатившей слабости, и лишь руки Раслера не дают мне упасть. Боль под кожей полыхает огнем, в голове не остается ни единой мысли, лишь пульсация, которая раскалывает меня на «до» и «после».
Неожиданно Раслер открывает глаза, и сиреневая дымка стегает меня, словно упрямую кобылицу. Наш церемониальный поцелуй закончен, но мы все так же близко друг к другу, его руки все так же сжимают мои плечи, а дыхание ласкает кожу.
— Ты боишься? — прямо в мои губы шепчет он. Вряд ли в этом любопытстве есть хоть капля сочувствия.
— Нет, это всего лишь поцелуй, — отвечаю я, но сегодня меня предал даже собственный голос. Боюсь ли я Несущего смерть? Это все равно, что целовать могильную плиту: так же неестественно.
Но куда больше я боюсь того, что на миг мне показалось, будто так и должно быть: он и я, в кругу сотни людей, в храме Северного ветра, у алтаря. И даже ожоги от магии мейритов мне необходимы, как воздух.
Я упрямо трясу головой, вырываюсь из его рук. Это морок, это то, что он умеет делать лучше всего: навевает людям нужные ему мысли, заставляет их делать то, что угодно ему. Возможно уже сейчас он манипулирует каждой живой душой в Северных просторах. Но я не поддамся.
— Мне не нужна твоя душа, Белая королева, — обозначает он мой невысказанный страх.
Титул моей матери, который я ношу вопреки всем порядкам наследования, хлещет меня по щекам, словно плеть. Перед глазами стоит образ ее окровавленного тела с неестественно повернутой набок головой, в красных глазах укор: «Ты — не Белая королева, и Логвар придет за тобой».
Логвар — мой старший брат, ярл земель, что лежат от Сломанной реки до Алого горна. После смерти моего отца именно он должен был стать Королем Севера, а его жена, Арса, получила бы право называться Белой королевой. Отец успел подписать пергамент, где назвал Логвара своим наследником. Печать и кровь на том пергаменте — безмолвные свидетели законности. Я видела, всадника, который скрылся в чаще мерзлого черного леса. В ушах до сих пор стоит голос Раслера: «Не стреляйте, пусть скачет».
— Пусть придет и заберет ее, если пожелает, — говорит молодой Король Севера и наконец отпускает меня.
Внезапно я ощущаю тяжесть каждого бриллианта и сапфира в венце из закованного в серебряную вязь ледяного обруча.
— Ты желаешь войны? Тебе мало смертей?
— Не я ее начал, Мьёль. Но я ее закончу. Даже если придется утопить в крови весь Север. Надеюсь, впрочем, северяне более благоразумны.
— Поэтому тебя зовут Наследник костей? — Я глотаю слезы, не даю своей слабости украсить его непорочно чистый триумф победителя. — Смерть — твое ремесло?
Он поживает плечами, берет меня за локоть и ведет в сторону распахнутых дверей, прочь из храма. Нам в спину летят фальшивы пожелания вечного процветания. Едва мы выходим — неупокоенные с грохотом захлопывают дверь, подпирают ее тяжелыми бревнами. Я с ужасом смотрю на вязанки хвороста, которыми обложенхрам, словно праздничный пирог яблоками. Раслер снимает перчатку: у него длинные ровные пальцы, по тыльной стороне ладони, словно трещины на сандарамском фарфоре, вьются выпуклые темные вены. Вот она — плата за ту силу, которую он в себе носит.
Я с ужасом смотрю на фиолетовое пламя, которое разгорается в ладони Наследника костей. Ластится к его пальцам, словно домашний зверек, крепнет, превращается в безжалостную стихию. Одним плавным движением Раслел стряхивает ее с руки — и огонь алчно вгрызается в подношение. Храм охвачен пламенем, вековые заледенелые камни плавятся, словно сухая листва, в треске не слышны крики о пощаде.
— Они же присягнули тебе на верность?! — Я снова прикладываю руку к шее, чувствую, как тогда, боль от пожирающего плоть огня.
— Договариваться нужно не с предателями, Мьёль, а с теми, кто не предал. Знаешь, почему проиграл твой отец?
— Потому что твоя армия бессмертна? — Я пытаюсь игнорировать удушливую вонь горелой плоти.
Раслер машет головой, надевает перчатку.
— Потому что ты была единственной, кто остался верен ему до конца.
Он смотрит на огненное дело своих рук — и красные языки пламени пляшут в его глазах, словно маленькие демоны. Мне хочется бежать, хочется закрыть нос рукой, как-то отгородиться от происходящего, но я не смею. Дочь короля не имеет права на слабость. Дочь короля видела смерь ни раз и, встречаясь с нею снова, должна приветствовать, как старую знакомую, а не морщить нос.
Вокруг нас слышны шорохи, плач и сдавленные крики. Несколько проклятий на голову Наследника костей разбиваются о ровный строй неупокоенных, которые следую за своим господином, словно беззвучные тени. Внезапный порыв ветра сбивает пламя и ужасное зрелище понемногу сходит на нет. Прошло так мало времени, а на месте храма осталось лишь пепелище — выгорело все, до самой земли.
— Какой он — твой брат? — спрашивает Раслер.
— Сильный и смелый, — отвечаю я то, что знают все. Логвар — первый сын моего отца, лучший воин в округе. Он безжалостен к своим врагам.
— Ты же никогда не врешь, я слышал? — Наследник костей поворачивается ко мне, и сиреневый взгляд заставляет меня цепенеть. — Скажи то, что думаешь, Мьёль.
— Он мерзкий ублюдок, — отвечаю я. И мне радостно, что смогла, наконец, выпотрошить из своей души эту боль. — Жестокая скотина.
Раслер задумчиво теребит кровавый камень на толстой черной цепи, который носит не снимая. Говорят, там заточена кровь его любимой, той, что разбила ему сердце. Что за чушь?
— Он не придет за тобой? — его следующий вопрос.
— Логвар придет за короной и, если потребуется, отрубит мне голову вместе с ней. Я не тот человек, ради которого брат станет загонять лошадей и собирать войско.
— Хорошо. — Кажется, он удовлетворен ответом. — Тебе нечего бояться.
— Я не боюсь, — резко отвечаю я. — Только тебя.
Да, я боюсь его, несмотря на то, что Раслер не сделал ничего, чтобы причинить мне вред и, кажется, он слишком безразличен к моему существованию. Вряд ли ему интересно меня мучить.
Он ничего не говорит, идет по широкойдорожке, расчищенной в высоком свежем снегу, в сторону Небесной обители — замку моего отца. Теперь он, как и все на много миль вокруг, принадлежит новому Королю Севера.
Я иду следом, шаг в шаг, держу спину ровно — на моей голове корона отца и я буду носить ее с честью, даже если моя участь будет коротко и печальной. Я нужна лишь для того, чтобы Наследник костей имел видимость формальных прав на трон. Но пока Логвар и Эрик живы, Северные просторы будут бунтовать. Мы слишком свободолюбивый народ, наши предки и предки наших предков правили здесь сотни лет, мы не примем пришлого захватчика с черными волосами и безволосой грудью. А мои братья… Если сойдутся звезды, и они смогут примириться, то армия будет велика. Больше той, что смог собрать отец, ведь у него просто не было времени. Дарующий смерть пришел вчера, с кровью рассвета на горизонте, с теми, кого не убить ни копьем, ни мечом, ни стрелой. У нас не было шансов на победу.
И есть еще моя сестра, Лурис. Она замужем за Сворном, которого не зря зовут Крушитель голов. У него союз с красными людьми из теплых земель. С теми, кого мой отец считал недостойными, чтобы разделить с ними пищу и кров. Поэтому с Лурис мы не виделись много лет, но я рада этому. Сворн… Его я тоже ненавижу, пожалуй, даже больше остальных.
Мы с Раслером поднимаемся по широким ступеням к замковым дверям. Он запретил расстилать ковровую дорожку, запретил украшать замок по всем порядкам свадебных традиций.
— Шлюха! — выкрикивает из толпы визгливый женский голос. — Ты должна была убить себя, а не раздвигать ноги!
Я жмурюсь, не даю слезам обнажить слабость. Проглатываю обиду и справедливый упрек. Да, я должна была, но не смогла.
Раслер останавливается, окидывает взглядом стоящие по обе стороны лестницы разномастные кучки людей. Воздух становится плотным, теперь я едва могу проглотить хоть вдох. Из группы неупокоенных отделяется пара человек, они беззвучно ныряют в толпу. Люди расходятся в стороны — никому не хочется попасть под руку скорого на расправу нового короля.