Бен скользнул обратно на сидение, так чтобы я смогла сесть перед ним. Его демонстрация мне как использовать газ и сцепление на руле, как тормозить, где было переключение скоростей, обернулась быстрым уроком мотоциклетной физики прежде чем позволить мне взять управление.
– Это очень круто, – сказала я, когда уселась спиной к его груди. Это было по-настоящему интимно быть вот так прижатой к нему, его ноги обхватили мои, но это была хорошая интимность, не та, когда парень хватает тебя за сиськи или что-то гнусное вроде того. Я скривила губы, когда опустила на себя взгляд. – Не смотри.
– Что?
– Не смотри. – Я подвернула юбку между ногами, но поняла, что без Бена защищающего меня от ветра, легкая ткань скоро будет трепыхаться вокруг меня, вероятно, попадет в колеса и убьет нас обоих.
Или по крайне мере меня. Я поднялась, потянувшись между ногами, чтобы ухватить край задней части юбки, подтягивая его вперед и подтыкая за пояс, так что я носила юбку в стиле Ганди[16]. Я крепко подсунула беспризорные куски под ноги и села. Бен притянул меня обратно к своему телу (что было реально здорово, но я должна была напомнить своей внутренней Фран дважды, что это не было свиданием, и чтобы она не воображала, что была без ума от него), обертывая руки вокруг моей талии так, что это заставило меня чувствовать себя защищенной, даже если он был за моей спиной. Я мягко отжала сцепление и мы тронулись.
Полагаю, что лучшими вещами, что я могла бы сказать о своих навыках вождения мотоцикла были: а) я не разбила нас, б) я не нахватала жуков в зубы. Я правила вперед некоторое время способом «затормозили-поехали», сумела однажды заглушить двигатель, и почти опрокинула нас, когда съехала с дороги в грязь. И все же был один реально забавный момент. Мы были на прямой дороге, что бежала мимо винодельни. Поднялась луна, так что я могла видеть, что на ней не было машин, двигающихся в нашу сторону.
– Я хочу поехать реально быстро, – крикнула я назад Бену. – Но мы упадем в грязь, если я сделаю это.
– Откинься назад, – сказал он, его голос был приятным и теплым у моего холодного уха.
Он отпустил мою талию и ухватился за руль руками по обеим сторонам от меня, его нога скользнула под мою на педаль переключения передач. Мотоцикл взбрыкнул под нами, двигатель загудел в сверхзвуковом режиме. Внезапно мы полетели вниз по дороге, двигаясь так быстро, что я не могла вздохнуть и почти не могла видеть из-за выбитых ветром слез, что поползли из внешних краешков глаз, ветер прилепил мою рубашку к переду, как пара рук, глядящих мою кожу. Наши тени мрачно танцевали по обочине дороги, пропадающей в мановение ока. Это было волшебно, словно в мире не было ничего кроме Бена, меня, мотоцикла и бесконечно длинной темной дороги. Я раскинула руки в воздухе и засмеялась, по-настоящему радуясь такому быстрому движению, что вышибало воздух из моих легких.
Бен хихикнул мне в ухо, его теплые губы уткнулись в меня, посылая легкие вспышки жара вниз по моей шее. Он притормозил, когда подъехал к пологому изгибу в конце дороги, позволяя мне снова взять управление.
– Думаю, я создал монстра.
Моя кожа вовсю покалывала там, где он коснулся меня, но это было хорошее покалывание, приятное. Я оттащила свой разум от этого ощущения.
– Нет, но теперь я хочу мотоцикл. Это же по-настоящему весело.
Это так же было по-настоящему холодно спереди, несмотря на то, что ночь была теплой, так что после того как я пятнадцать минут побыла байкершей, я согласилась на предложение Бена, чтобы снова вел он. Мы поехали назад к ярмарке, ничего больше не говоря, но я не могла стряхнуть колющее ощущение, подаренное мне его прикосновением. Вдруг я захотела дать ему что-то в ответ за такой удивительный вечер.
Он припарковал мотоцикл рядом с дальним краем парковки, ожидая, пока я слезу, прежде чем выключить двигатель. Я встала рядом с мотоциклом, быстро оглядевшись вокруг. Мы были в тени отбрасываемой близстоящими деревьями. Люди текли мимо нас, не удостаивая нас еще одним взглядом, так как были сосредоточенны на ярких огнях ярмарки.
Мой желудок сам по себе перевернулся. Я хотела сделать это, реально хотела, но это было также вроде как страшно.
– Бен?
– Хмм? – он положил ключи в карман и повернулся ко мне.
Мой живот начал делать сальто. Я сделала шаг вперед, положила руки на его плечи, и легко коснулась губами его губ.
– Что это было?
Я отпустила его плечи и отошла.
– Это был поцелуй.
– Это? – я знала, я просто знала по его тону, что одна из его бровей вопросительно поднялась.
Я также знала, что парень вроде него – такой великолепный, не говоря уже о, по меньшей мере, трехсотлетнем возрасте – вероятно, перецеловал множество женщин, и все они целовались явно лучше меня. Я была уверена, что французская малышка-революционерка со своими ногами умела и кое-что покруче. Я отступила еще на шаг, положительно чувствуя себя теперь больной на голову. Тупая Фран! Тупая, ужасно целующаяся Фран!
– Фран?
Я протянула руку и сделала шаг в сторону.
– Все в порядке; ты не должен ничего говорить про это. Извини. Я не сделаю этого снова.
Он взял мои руки, помещая их на свою грудь, его ладони согрели тыльную сторону моих рук, когда я была нежно притянута к его груди.
– Теперь ты заставляешь меня грустить. Это не был поцелуй, Фран.
Я не могла посмотреть на него. Даже если бы смогла его видеть, я не хотела глядеть в его глаза. Вместо этого я смотрела на мочку его уха, ту, что с алмазом.
– Я же сказала, что сожалею. Ты не должен втирать про то, как я плоха…
– Ты не плоха, просто неопытна. Ты хочешь, чтобы я поцеловал тебя?
– Нет, – сказала я, чувствуя себя всецело упрямой и еще более тупой, чем когда-либо. Теперь он пожалел меня, потому что я не знала, как правильно целоваться. Я ненавидела, когда меня жалеют, почти так же, как ненавидела зваться фриком.
– Идет. Как насчет того, чтобы ты снова поцеловала меня? На этот раз, не просто коснись губами моих, придержи их там, пока говоришь «Миссисипи».
– Ты смеешься надо мной?
Он отпустил мои руки на свою грудь и скользнул своими вокруг моей талии, притягивая меня ближе, пока его дыхание не овеяло мое лицо, когда он заговорил.
– Я могу уверить тебя, что последняя вещь, которую я хочу сделать сейчас, это смеяться. Поцелуй меня, Фран. Пожалуйста.
И «пожалуйста» сделало это. Я прекратила глазеть на мочку его уха, чуть приподняла подбородок, так что мои губы оказались на толщину волоса от его.
– Миссисипи, – сказала я, мои губы прошлись по его в теплом и мягком касании.
– Снова, – прошептал он.
– Миссисипи, – выдохнула я, на сей раз позволив губам касаться его все время пока я говорила слово.
– Еще раз, – сказал он, его голос был низким и гладким, как черный атлас.
Миссисипи, подумала я, целуя его, по-настоящему целуя, мои руки скользнули вверх по его плечам, запутавшись в его волосах. Я стянула кожаный ремешок, который он использовал, стягивая волосы в конский хвост, его волосы пролились как холодный шелк по моим пальцам, в то время как его губы задвигались под моими, его рот немного приоткрылся, как раз достаточно, чтобы всосать мою нижнюю губу.
Я медленно отодвинулась от него, мои губы цеплялись за его, словно не хотели их покидать (умные губы), мои руки проложили путь по его плечам и вниз по его груди, пока не упали по бокам, неожиданно опустевшие и похолодевшие. Мой мозг – если таковой был – крутился как хомяк в колесе, пытаясь придумать, чтобы сказать что-то кроме:
– Священная корова! Ты знаешь, как целоваться!
– Гм, – сказала я, в то же время, желая умереть. Давай же, Фран, ты же можешь переплюнуть это!– Знаешь, что твои волосы длиннее моих?
Он пялился на меня с минуту, потом откинул голову назад и громко расхохотался. Я стала ярко-красной, я просто знала, что сделала это, потому что мои щеки целиком запылали, потом вдруг он обнял меня, очень сильно и отпустил.