- Не знаю, что ты ешь, но нам ещё долго общаться, надо хоть горло промочить... Будешь?
Она с энтузиазмом закивала.
Бутерброды были вкусные, чай - крепкий, приятно-горячий, упоительно пах малиной. Девушка поневоле расслабилась и почувствовала к "опекуну" некоторую симпатию. Да и сам он при детальном осмотре (конечно же, украдкой) оказался не только не страшным, а скорее, наоборот. И даже похожим на актёра какого-то старого... о, точно, который вечно индейцев играл! Гойко Митич вроде бы. Такое же точёное лицо, длинные волосы, выразительные глаза... Так, стоп, что это за поворот мыслей? Он её, на минуточку, терпеть не может! Точнее, ему придётся её терпеть, что сильно удручает обоих. Но, может, есть ещё варианты?
- Спасибо большое. Это ты сам "наколдовал"? Или как это называется...
- Воспоминание сознания. Всё это я раньше пробовал - "там"... - Ран сделал неопределённый жест в сторону. Одновременно с этим порядком опустевший поднос неспеша растворился в каких-то неведомых далях. - В принципе, можно даже материализовать что-то, о чём имеешь более смутные понятия.
- Например?
- Ну... - он задумчиво потёр лоб, кивнул сам себе - и Дина рефлекторно ойкнула, когда на неё сверху упала её же собственная кожаная куртка. Или просто очень похожая. Она тут же полезла в карман и с восхищённым "вау!" выудила оттуда своё зеркальце.
- Ран, ты такой крутой! Как же ты смог?
Он равнодушно пожал плечами.
- Запомнил в прошлый раз, в чём ты была. Опережая вопрос - это действительно твоя куртка, а не её клон, в том месте, где она лежала, теперь пусто.
- Интересно, а платье с обувью тоже можно вернуть? (И колготки заодно! Тогда бы все подумали, что она просто рано встала и свалила по делам, а не пошла искать приключений на свои почти не прикрытые нижние девяносто).
- Их я помню хуже. Могу ошибиться. Если хочешь, попробуй сама.
- Ой, да разве у меня получится?!
Ран вздохнул и возвёл глаза к потолку.
- Вот же память девичья! Уже забыла, что я тебе сказал? Вполне возможно, что ты ещё сильнее, чем я. Так что для тебя это должен быть пустяк. Просто представь свои вещи и потребуй, чтобы они здесь появились. Заодно можешь футболочку вернуть, - не без ехидства добавил он.
Дина невольно покраснела (представляю, что он обо мне подумал!) и прилежно принялась думать в нужном направлении. Только вместо платья представила почему-то любимый синий джемпер и удобные джинсы.
Хлоп, хлоп! Действительность превзошла её ожидания - искомые предметы свалились ей на голову почти в тот же миг. И мучаться не пришлось! Ран благородно отвернулся, пока она переодевалась; на вопрос, неужели всё это "прилетело" сюда прямо из её питерского шкафа, ответил, что не знает точно, но предполагает, что это, скорее всего, "ксерокс" или проекция заказанного. Другой мир всё-таки! Так у них вообще никто не умеет...
Дина обрадовалась скрытой похвале и, расхрабрившись, обеспечила себя ещё балетками, расчёской и заколкой. Причём не своей, а виденной недавно у коллеги, такой красивой... И снова получилось без труда! Впору прыгать и кричать "ай да я, ай да я!"
Ран несколько умерил её пыл: состроил суровое лицо и настоятельно попросил всё же начать рассказ о своих мистических похождениях. Дина рассказала, и уже в самом начале её весёлость быстро сошла на нет. Было понятно, что она очень серьёзно влипла... Вот только во что? И есть ли шанс выбраться? Так хочется в это верить...
Глава 7
...Никто толком не знает, что это за реальность такая, как долго и где она существует, как называется и вообще, зачем она. Насчёт последнего есть, впрочем, одно предположение, плавно переходящее в уверенность: их мир - некая выборочная "свалка" из сумасшедших, наркоманов и прочих "глючных" и больных разумом, начиная от вполне приличных страдальцев с их невинными фобиями и заканчивая человеческой "требухой" из натуральных маньяков. Приятное местечко, не правда ли?
Это сейчас Ран почти безвылазно торчит в своей берлоге (то есть пещере), а поначалу он вдоволь нашатался по этому непонятному месту. И обнаружил великое множество отдельных изолированных местечек с заключёнными в них людьми. Это были мужчины и женщины разного возраста, разных рас, много пожилых; детей он никогда не видел, но это не значит, что их не было вовсе. Ведь именно в детстве появляются первые страхи, которые, если с ними не бороться, перерастают порой в навязчивые фобии и серьёзно отравляют жизнь. Но, видимо, в основной массе дети всё же перерастали свои страхи - с тем, чтобы позже обзавестись новыми. Иногда настолько сильными, что сознание просто не выдерживало - и человек невольно становился заложником другого, жуткого мира. Мира, где сбывались его самые страшные сны, где бесконечно преследовало то, от чего он пытался убежать в реальной земной жизни. Страх затмевал собой все другие эмоции...
Сколько же их таких, запертых собственным сознанием в несокрушимые клетки, что теснятся здесь, как соты в улье - и не сосчитать. Ран видел мужика, застывшего на рельсах перед несущимся поездом; подростка, видимо, боявшегося воды, он сидел на крошечном плотике посреди большой лужи и трясся - в его воображении вокруг бесновалось бескрайнее море. А девушка, навечно застрявшая в лифте, а старуха, на которую нападает стая одичавших собак?.. Сколько же их он перевидал... Несчастные, замершие навсегда в самом страшном из воображаемых (или реальных) мгновений - кто же они такие? Живы ли они и только сошли с ума, отдав этому жадному миру своё спутанное сознание? Или на Земле они уже давно умерли, именно так, как без конца воспроизводили здешние "неведомые силы"? Ответов на эти вопросы у Рана не было. Он знал только, что отличается от всех этих людей повышенной "степенью свободы", тем, что может без труда переходить от одного "маленького ада" к другому; при этом никто из заточенцев его не видит и не слышит. Один раз он забрёл в сумеречный лес и познакомился с вампиршей Верочкой (еле ноги унёс), в другой - его чуть не сожрали огромные пустынные муравьи. Ран пришёл к выводу, что в этой странной реальности имеются и какие-то внесистемные существа (аборигены? засланцы откуда-то ещё?), которые не страдают от своих страхов и живут себе вполне припеваючи. Ясно, что к ним лучше не соваться...
А однажды он встретил Шимона. Тот тоже мог свободно перемещаться по чужим миркам, но был у него и свой собственный. "Газовая камера" - залитая резким светом пустая маленькая комнатка. Шимон рассказал, что во время войны (Ран догадался - Второй мировой) он попал в немецкий концлагерь. Многие евреи тогда погибли, очень многие. А вот Шимону повезло. Вот только на всю жизнь он сохранил паническую боязнь газовой камеры. Она снилась ему в кошмарах ещё много лет, пока однажды он не оказался здесь. Именно в ней, вернее, внутри комнаты, которая в его воображении и была газовой камерой. Как она может выглядеть по-настоящему он, конечно же, узнать не стремился, чтобы окончательно не сойти с ума. Но - сошёл. Или просто умер. Какая, в сущности, разница? Тем более, когда на Земле уже прошло столько лет... Почему-то Шимон оказался сильнее тех бедолаг, что навсегда увязли в своих кошмарах. Через некоторое время он обнаружил, что может выходить оттуда и спокойно перемещаться по окрестностям. Но всё равно его почему-то неудержимо тянуло обратно, в неуютную страшную комнатку с белыми стенами...
Ран снова надолго замолчал.
- А ты? - рискнула спросить Дина. - В твоей пещере так хорошо, тепло... Неужели и она из какого-то кошмара?
Спрашивать напрямую о том, как он сам очутился в этом мире, Дина посчитала верхом нетактичности. Захочет - сам расскажет. Но совершенно ясно, что не захочет.