– Мы вас научим. Именно поэтому мы и просили дать нам человека, имеющего опыт. Научить вас специальным приёмам астрономической съёмки будет не так уж трудно. А то, что вы опытный журналист, тоже пригодится. По возвращении надо будет рассказать людям о полёте.
– Я сделаю всё, что в моих силах, – сказал я. – Но мне хотелось бы знать, куда вы направляетесь? – Желание вполне законное, – ответил Камов. – Вообще мы не делаем тайны из наших намерений, но не опубликовали время старта. Дело в том, что, когда мы достигли Луны, некоторые из наших зарубежный «друзей» пришли в ярость, что их опередили.
– Вы говорите о Хепгуде?
– Да, о нём. Нам известно, что его звездолёт почти готов, и он, конечно, захочет взять реванш и первым достигнуть одной из планет. Наша экспедиция имеет не спортивные, а чисто научные цели, но всё же мы не хотим уступать и первенство. – Он улыбнулся. – Вам я конечно скажу, хотя бы потому, что вы должны знать, на что идёте.
Он замолчал и довольно долго смотрел на меня своими странно спокойными глазами.
– Медицинские требования, предъявляемые к участникам полёта, отличаются от обычных. Возможно, что вы не будете допущены.
Камов опять замолчал, потом продолжал уже обычным тоном:
– Но если это случится, то вы, конечно, сохраните тайну. Вы знаете, что мой первый полёт был пробным и в нём участвовал я один. Корабль облетел вокруг Луны и вернулся на Землю. Второй полёт я совершил вместе с астрофизиком Пайчадзе. Мы опустились на поверхность Луны и провели на ней несколько часов. Оба полёта показали, что материальная часть работает безотказно, и тогда было решено осуществить третью экспедицию – достигнуть планеты Марс и по пути осмотреть Венеру. Вас это не пугает?
Нисколько! – ответил я совершенно искренне. – Теперь я ещё больше хочу принять участие в полёте, но меня смущает малый объём той работы, которая мне предназначена. Оправдает ли она моё участие?
– А откуда вы знаете, что объём вашей будущей работы мал? – спросил Камов.
Я почувствовал, что краснею.
– Мне кажется…
– А пусть вам не кажется, – перебил Камов. – Ваша задача очень ответственна. Изучение тех снимков, которые вы сделаете, очень важно для науки и наши учёные дадут вам обширное задание. В свободное время вы будете помогать мне в управлении кораблём.
Я посмотрел на него с изумлением. – Не удивляйтесь! – улыбнулся Камов. – Это не так страшно. Управление космическим кораблём в полёте не сложно. Другое дело – подъём, спуск или полёт вблизи крупных планет. В этих случаях дело усложняется. Наша «рулевая рубка», если можно так её назвать, оборудована замечательными приборами. Вы с ними освоитесь в первые же дни полёта. – Сколько времени продлится экспедиция?
– А как вы думаете?
Я полагаю, что года два или три.
Камов засмеялся.
– Техника ракетостроения, – сказал он, – развивается быстро. Если полёты к Луне заняли у нас – первый два, а второй один день, то с тех пор мы далеко шагнули вперёд. Вся экспедиция рассчитана на двести двадцать пять дней, то есть на семь с половиной месяцев.
– Так мало!..
– За эти семь с половиной месяцев, – продолжал Камов, – мы пролетим расстояние, немного большее чем полмиллиарда километров. Средняя скорость корабля вставит сто две тысячи шестьсот километров и час.
– Это как в сказке!
Камов покачал головой.
– Эта скорость не так велика, как вам кажется, – сказал он. Техника идёт по пути достижения скоростей, достаточных для свободного полёта на любую планету, не считаясь ни с какими сроками, а наш корабль вынужден строго придерживаться графика, так как его скорость меньше, чем скорость Земли по её орбите. Догнать Землю мы не смогли бы.
– Мне кажется, что и сто две тысячи шестьсот километров чудовищно много. Вы в три часа будете около Луны. Через две секунды ваш корабль будет невидим с Земли.
– Нет! – сказал Камов. – Если бы мы вздумали начать путь сразу с такой скоростью, то корабль продолжал бы лететь с мёртвым экипажем. Человеческий организм не может выдержать такого ускорения. Мы начнём полёт относительно медленно, и только через двадцать три минуты сорок шесть секунд корабль достигнет своей максимальной скорости в двадцать восемь тысяч пятьсот метров в секунду[1].
Он называл эти головокружительные цифры с таким невозмутимым видом, как будто дело шло об автомобильной прогулке.
– Если бы мы, – продолжал он, – летели к Луне по прямой линии, то достигли бы её через три часа пятьдесят три минуты, но наш путь будет почти перпендикулярным к линии Земля-Луна. Луну вблизи мы вообще не увидим. Вы сможете полюбоваться на неё с расстояния большего, чем наблюдаете обычно.
– Это жаль!
– Но зато вы увидите ту её сторону, которая скрыта от нас.
– Давно уже, – сказал я, – весь мир знает, что невидимая сторона Луны почти ничем не отличается от видимой, но взглянуть своими глазами конечно очень интересно. Разрешите задать вам один вопрос.
– Пожалуйста.
– Вы сказали, что по пути к Марсу намерены осмотреть Венеру. Это мне не совсем понятно.
– Что именно непонятно?
– Как вы попадёте к Венере на пути к Марсу. Их орбиты лежат в противоположных направлениях от Земли.
– Ваше недоумение было бы законно, – ответил Камов, – если бы планеты были неподвижны. Но они движутся, и притом с различными скоростями. Часто бывает, что обе, то есть Венера и Марс, находятся по одну сторону от Земли. Чтобы вам стал яснее наш маршрут, я нарисую его на бумаге.
Он взял карандаш и быстро провёл на листе несколько окружностей. Несмотря на то, что он рисовал без циркуля, круги получились замечательно ровными. Я сохранил этот рисунок на память.
– Смотрите, – сказал Камов: – точка в центре обведённая маленьким кружком, изображает Солнце. Первый круг – это орбита Венеры. Между нею и Солнцем есть ещё планета Меркурий, но его орбита нам не нужна. Второй круг – это орбита Земли. Третий – орбита Марса. Если бы я соблюдал правильный масштаб, то изобразить планеты на этом листе было бы невозможно: они были бы не видны на нём. Но это не план, а схема. Кружки, которые я помечаю цифрой «1», – это положение планет в момент, нашего старта. Движения всех планет по их орбитам направлены в одну сторону. На этом рисунке – справа налево. От кружка, изображающего Землю, я начинаю наш маршрут пунктирной линией. Вот! В этой точке мы встретим Венеру…
Он нарисовал второй кружок на орбите Венеры и отметил его цифрой «2».
– Отсюда мы направляемся тем же путём к Марсу и встретимся с ним вот здесь, а затем – обратно к Земле, которая, за это время успеет пройти больше половины своего годового пути и будет находиться примерно вот тут.
– Ясно! – сказал я.
– Этот рисунок не более чем грубая схема, – заметил Камов. – Орбиты не замкнуты, так как Солнце, увлекая планеты за собой, само движется в пространстве; но так вам должно быть понятнее.
– Благодарю вас. Мне всё совершенно ясно.
– Вот теперь вы вполне поймёте, почему мы не можем ни на один день отложить старт.
– Понимаю.
– На сегодня этого достаточно. За семь с половиной месяцев пути мы успеем обо всём переговорить. Ваше участие в экспедиции начнётся с завтрашнего утра после медицинского осмотра. Чтобы подготовить вас к полёту, нельзя терять ни одного для.
На этом наш первый разговор с Камовым закончился.
Было за полночь, когда я пришёл домой.
Над крышами домов поднималась Луна. На ней побывал человек, с которым я говорил сегодня. Кто знает, может быть, и я попаду когда-нибудь на её сверкающую поверхность…
Сверкающую… Я вспомнил статью Камова, в которой он писал, что поверхность Луны тёмная и мрачная, покрыта скалами густокоричневого цвета, – и улыбнулся своей восторженности.
Там, в непосредственной близости, всё выглядит иначе, чем с Земли. Блестящие планеты – в действительности тёмные, несветящиеся тела. Скоро я сам буду на одной из них.