– Видя вокруг недоуменные взгляды и растущее беспокойство, Лоуренс завершил: – Короче говоря, джентльмены, детеныш вылупится из яйца в ближайшее время.
Возобновившийся ропот говорил о разочаровании. Слышались даже тихие стоны. В другое время Лоуренс пожурил бы виновных, но теперь решил – пусть их. Скоро они еще и не так застонут. Это им пока еще невдомек – пока они просто прикидывают в уме стоимость яйца против куда более низкой стоимости дикого новорожденного дракона.
– Возможно, не все из вас сознают, – сказал он, усмирив ропщущих взглядом, – в каком плачевном положении находятся воздушные силы Англии. По части выучки мы, разумеется, превосходим все нации мира, но численность у Франции вдвое больше, и нельзя отрицать, что породы у них намного разнообразнее. Хорошо оснащенный дракон равен примерно сотне орудий, будь то даже обычный желтый жнец или трехтонный винчестер, а наш, как полагает мистер Поллит по величине и цвету яйца, относится к одной из редких крупных пород.
– Ой! – пискнул в ужасе мичман Карвер, поняв, к чему ведет капитан. Все взгляды устремились на него, и он, побагровев, прикусил язык.
Лоуренс пропустил эту реплику мимо ушей. Райли и сам догадается оставить мичмана на неделю без грога. Карвер принес даже некоторую пользу, подготовив других.
– Мы должны хотя бы попытаться приручить этого зверя, – продолжал капитан. – Я верю, джентльмены, что вы все как один готовы исполнить свой долг перед Англией. Нас, конечно, не готовили для службы в воздушных силах, но флотская служба тоже не сахар, и тяжкий ратный труд для вас не пустой звук.
– Сэр, – подал голос лейтенант Фэншо – юноша знатного рода, сын графа, – вы хотите сказать, что мы все…
Он сделал ударение на слове «все», и эта эгоистическая нота вызвала гневную краску на лице Лоуренса.
– Да, мистер Фэншо, все, если только среди нас не окажется труса. В таком случае упомянутый джентльмен будет держать ответ перед трибуналом, когда мы придем на Мадейру. – Он сердито обвел глазами каюту. Протестовать или хотя бы ответить ему прямым взглядом больше никто не решился.
Лоуренс понимал их чувства и сам эти чувства разделял, что бесило его еще больше. Ни один человек, которого к этому не готовили, не испытает восторга от внезапной перспективы стать авиатором. Лоуренс, вынужденный просить об этом своих офицеров, внутренне так и кипел. Это вам не мореплавание, где можно вернуть свой корабль флоту и сойти на берег (часто, кстати, вопреки собственному желанию).
Дракона даже в мирное время в сухой док не поставишь и на волю не выпустишь; чтобы помешать взрослому зверю весом девяти-десяти тонн делать что ему вздумается, авиатор и его помощники должны все время быть начеку. Силой тут ничего не добьешься: некоторые драконы, даже новорожденные, вовсе не подчиняются руководству, а после первой кормежки ни один не позволит собой помыкать. Дикого дракона можно удержать на специально отведенном участке, обеспечивая его удобным помещением, пищей и самками, но управлять им нельзя, и с человеком он разговаривать не желает.
Поэтому, если только что вылупившийся детеныш позволит надеть на себя сбрую, долг свяжет вас с ним вечными узами. Семья и дружеское общение авиатору заказаны. Он изгой, стоящий за гранью закона: нельзя наказать авиатора, не потеряв при этом его дракона. В дни мира авиаторы ведут буйную, разгульную жизнь в небольших анклавах, в самых Дальних и негостеприимных уголках Британии, где драконы могут пользоваться хотя бы некоторой свободой. Воздушных рыцарей почитают за их мужество и преданность долгу, но всякому джентльмену, воспитанному в порядочном обществе, претит мысль о вхождении в их ряды.
Между тем все авиаторы – сыновья джентльменов.