Идею завести живность она не оставила и, пока меня не было, настырно бегала в парк, таская оттуда всё, что можно: ручных голубей, кошек, собак, ёжиков. Никита забежал в среду, а после начал заходить каждый день, хохоча насчёт бесплатного цирка.
Проказнице повезло, что парк находится совсем рядом – через дорогу по зебре и дальше по тротуару, иначе больше она бы этот фокус не провернула.
В субботу, когда я выпроводил всех незаконных арендаторов и уложил дочь спать, мальчишка поведал мне, как она пыталась утащить утку, но утка оказалась проворнее. Сегодня она, кстати, чтобы заиметь постороннего жильца, под благовидным предлогом сослала меня в магазин.
- Ты очень терпеливый человек, – посмеиваясь, заявил Никита.
Настенные часы на манер кукушки ознаменовали десять часов вечера.
Мы вдвоём сидели в полутёмной комнате на диване и смотрели кино. Не помню, чья это была инициатива: просто малец снова остался, а я и не думал его прогонять.
- На самом деле наоборот, – я стащил с соседнего кресла два тонких одеяла. Одно предложил соседу, вторым укрылся сам. – Я терпеливый только с Сонькой, а на остальных мне наплевать. Она – исключение из всех правил. Была и будет.
Что-то меня потянуло на откровения, лучше бы замолчать, пока не сболтнул лишнего.
Общаясь с Никитой, я, что удивительно, тоже не ощущал дискомфорта, хотя у нас разница в возрасте тоже – ого-го. Это отличало его от многих моих знакомых подростков, но у меня по-прежнему не получалось вычислить, в чём секрет.
Настоящая загадка.
- Угу, я уже понял, – Никита перевёл разговор на другую тему. – Соня говорила о моём согласии?
- Нянчить её? – не отрывая взгляда от экрана.
Помнится, первый раз включая плазму, я пообещал себе не удивляться, если изображение будет монохромным – вроде как в тон стилю залы. Слава Богу, до такого Анькины предки не додумались.
- Провожать, – мягко поправили.
Не отвечая, я критически оценивал разворачивающуюся в фильме битву. Выглядело эффектно, но один из главных героев периодически по-крупному лажал. Видимо, умеет хорошо торговать харизмой, раз из шоу-бизнеса ещё не выперли.
- Переигрывает, – сообщил я.
- А? – Никита потерял нить разговора, но сообразил, что к чему, и согласился: – Да, и не только в этом фильме. По-моему, ему никогда не удавались роли положительных персов.
Какое-то время в комнате раздавались одни реплики из кино – мы притихли.
- Лады, – решился я, заваливаясь на диван так, чтобы закинуть ноги на широкую спинку, а голову разместить вплотную к коленям Никиты, – с понедельника Соню забираешь ты. Не нравится мне Светочка – хоть тресни. Если мелкая будет жаловаться, мол, у неё раньше заканчиваются уроки, а ждать лень – пригрози мной. А если надоест с ней возиться – обращайся.
Он вежливо улыбнулся и кивнул:
- Обязательно.
Не-ет, эта улыбка меня здорово раздражает: смотрится будто покер-фейс или плотно прилепленная к роже табличка «У меня всё классно!»
Я встал, намереваясь совершить набег на холодильник, а когда вернулся вместе с холодной бутылкой пепси и прочей снедью, фильм уже заканчивался. После титров Никита смылся мгновенно, заставив меня впервые серьёзно задуматься о причине этих визитов. Он нас с Соней почти не знает, но с завидным упорством навещает вместо того, чтобы, как прочая местная молодёжь, шататься по закоулкам с алкоголем в руках и желудке.
Да не был он «правильным»! Не та… манера держаться или что-то вроде того.
По крайней мере, я так считаю. Крайняя вежливость, мягкость движений и эта улыбочка – удобное прикрытие. Но зачем тогда…
Я не параноик, скорее скептик, однако найти адекватные ответы на свои вопросы не получается. Плюнув на неблагодарное дело, я достал ноутбук и до полтретьего копошился во всемирной сети.
А в воскресенье около десяти утра Никита пожаловал не один. Он принёс живность.
- Такса, – известил нас кеп. – Мой друг пытался её продать, но покупателей не нашлось. Его мама хотела усыпить собаку, а я предложил выход.
Псина покорно висела на руках мальчишки, глядя на окружающих грустными чёрными глазами. Нелепый пёс: особенно эти длинные уши, недолапы и странный хвост…
- Вы что, заодно? – хмуро поинтересовался и протёр глаза.
Я встал совсем недавно – проснулся, можно сказать, от стука в дверь и не блистал благожелательным настроем.
- Его зовут Альберт, – проигнорировал вопрос Никита.
- Хоть Жучка, – парировал. – Забудьте, никаких животных.
- Но пап. Папочка, пожалуйста, – захныкала Соня.
- Нет, – бескомпромиссно. – Для особо глухих повторяю: никакой живности в доме.
Я стоял на пороге квартиры, а мальчишка - в подъезде на лестничной площадке. Не сказать, чтобы он был серьёзно настроен, скорее… насмехался. Или получал удовольствие от удачной игры во что-то. Так сразу не определить, но если приглядеться… А Никита поймал мой взгляд и на секунду улыбнулся кончиком губ: легко и лукаво. Однако всучить собаку он попытался ещё раз:
- Тогда её усыпят.
- Пусть найдут питомник.
Надоело.
Хотел закрыть дверь, но не дали: Соня удержала ручку, а малец вставил ногу в проход.
Да мать твою – я понимаю, восьмилетка, но в семнадцать мозги должны присутствовать. Не знаю, как у меня хватило терпения и нервов не заорать и гнать всех под хвост поганой метлой.
- Так, – вместо этого начал вкрадчиво. – Никита, с псиной можешь возвращаться туда, где её взял.
И, пинком откинув чужую ногу с прохода, захлопнул перед мальчишкой дверь.
- Пап, – пискнула мелочь.
- Ещё одна такая выходка, – засовывая руки в карманы спальных штанов, предупредил дочь, – и я передумаю насчёт Никиты. Решай: или он, или ничего.
Теперь ультиматумы ставил я.
А затем, оставив за собой последнее слово, ушёл досыпать.
В следующий раз меня разбудил негромкий разговор в соседней комнате. Судя по голосам: Никита и Соня.
Сначала думал забить, но минуты через три поднялся и открыл дверь в залу.
Дети играли в шахматы. Вернее, Никита учил моё дитё: расставлял по доске фигуры, расписывал их названия и возможные ходы.
Сонька понятливо кивала – видно, очень нравились шахматы. Я неплохо в них соображаю, но её научить не додумался – мы больше убивали время картами или игрой в кости.
- Справа получились ладья, тура и ферзь. Если пешка… – Никита, заметив меня, не договорил и приветственно махнул рукой: – Доброе утро.
- Пис, – зевая, сонно показал ему знак «мира».
Дочь, и думать забыв о предполагаемом зверинце, обернулась и подарила мне солнечную улыбку:
- Никита пришёл. Мы решили в шахматы поиграть.
- Ммм, – покивав, я облокотился на дверной косяк. Скрестил руки на груди. – Где такой раритет откопали?
Шахматы действительно выглядели очень красиво: резные фигурки из болотно-зелёного полупрозрачного минерала, играющие роль «белых», и гладкие черные пешки, офицеры, слоны вместе с прочими штатскими в полном комплекте.
- Я бабушке звонила. Никита сказал, где-то тут обязательно будут шахматы, – дочь с интересом покрутила в пальцах чёрную пешку.
Она не переодевалась – так и сидела в пижаме с накинутым капюшоном.
Они расположились на диване, и теперь я заметил открытый шкафчик одной из тумбочек и валявшуюся на полу коробку.
- Ребёнок, тебе не стыдно, – хмыкаю, оттолкнувшись локтем от косяка. Подхожу ближе, чтобы присесть рядом на корточки, – взяла бабушку разбудила.
- Она не спала, – мелочь фыркнула, украдкой поглядев на притихшего мальчишку. – Мы ей давно звонили, а сейчас много времени.
Со вздохом посмотрел на часы: половина второго.
Представляю, о чём она с бабушкой разговаривала: ой и получу я втык…
Поднимаюсь на ноги:
- Дитё, ты не голодное?
Дитё живо покачало головой:
- Мы лучше поиграем.
- А есть всё равно будешь, – бескомпромиссно заключаю. – Завтрак пропустили, значит, на обед первое и второе. Никита, ты с нами?