В день свадьбы кольцо снимают, а вместо него надевают другое – в знак того, что девушка перестаёт быть собственностью обители и переходит в руки мужа.
Мама! Папа! Ведь были же вы у меня! Почему же не почуете сердцем, как мне тяжело? Почему не придёте на помощь?
Зажмурив глаза, я попыталась увидеть перед внутренним взором их лица, но, как и всегда, ничего не вышло. Память не желала возвращаться ко мне. Целительница говорила, что такое порой случается и что лишь время может быть лекарем, но сколько же его потребуется, чтобы я вспомнила?..
– Что-то случилось?
Подняв глаза, я увидела Аньеллу – девушку, которая жила в соседней комнате.
– А ты что здесь делаешь? – спросила я, вытирая глаза. Не любила, когда меня видели слабой и плачущей. – Урок ведь ещё не кончился.
– Сказала, что мне нездоровится. Ты говорила с настоятельницей? Тебя выгоняют?
– Как сказать… – я вздохнула, и она всё поняла по моему лицу.
– Неужто выдают замуж?
– Да…
– А ты не просила о том, чтобы остаться здесь? Хотя о чём я говорю… С твоим-то лицом…
Я опустила глаза. Никогда не думала, что однажды моя внешность станет моим же наказанием. Правильные черты лица, пухлые губы, тёплый оттенок кожи – ещё не смуглый, но и не бледный, густые тёмные волосы, серо-голубые глаза. Красота, которой я наверняка бы гордилась, не стань она залогом того, что меня можно выгодно сбыть с рук. Ведь обитель тоже получала деньги за невест и жила за счёт этого.
– Может быть, тебе рано огорчаться, – сказала Аньелла. – Ведь не факт, что твой будущий супруг – тот самый. Ну, тот, из страшной истории, – добавила она, заговорщицки понизив голос, хотя я и так уже поняла, кого собеседница имеет в виду. – Возможно, это вообще всего лишь выдумка. Чтобы нас, глупышек, запугать.
– Я не глупышка! – вспыхнула я, и подруга тотчас же рассмеялась.
– Вот чего я и хотела добиться. Чтобы у тебя глаза загорелись! Не сдавайся, Лили, помни, какое имя ты носишь!
Что верно, то верно. Моё имя похоже на лилию, а этого цветка обычно побаивались. Считалось, будто он сам собой вырастает на могилах умерших от страшной насильственной смерти и предвещает месть.
Однако на тех же уроках истории я слышала, что прежде лилии состояли в почёте, и их даже чеканили на старинных монетах. Но с приходом к власти борцов с колдовством, которым невинный цветок чем-то не угодил, многое изменилось. Когда началась охота на колдуний, едва ли какая-нибудь девушка осмелилась бы украсить себя венком из лилий.
На урок мы с Аньеллой уже не вернулись. Отправились сразу на обед. В просторной столовой уже собрались остальные воспитанницы, которые посматривали на меня с любопытством, но с вопросами пока не спешили.
Вместе со всеми произнеся благодарственные слова перед едой, я поднесла к губам ложку супа, но выронила её, не успев проглотить и капли. Всё тело скрутила резкая боль. Я соскользнула на пол, каким-то чудом не ударившись головой о ножку стула.
Пришла в себя в помещении, где властвовала целительница сестра Николина. Женщина без возраста. Её лицо не было отмечено печатью морщин, но выглядело таким мудрым, словно она знала все тайны мира.
Склонившись надо мной, сестра Николина убрала с моего лица мокрую тряпицу, и я, поморщившись от холодных капель, села на узкой кровати.
– Что со мной случилось?
– Просто переволновалась. Я знаю о новости, которую тебе сообщила настоятельница. Неужели это так страшно?
– Вы ведь не были на моём месте. Откуда вам знать? – пробурчала я и тут же устыдилась. – Простите.
– Ошибаешься, девочка, я была на твоём месте. Мне тоже нашли супруга, но он погиб незадолго до того, как приехать за мной. Так судьба указала мне моё настоящее место.
– Вот как… – удивилась я. А ведь правда – она гораздо красивее прочих женщин, которые постоянно жили здесь. – Но вас ведь не угрожали сжечь за то, что вы лечите людей, не окончив медицинскую академию?
– Что ты… Я ведь травница, а не колдунья. Их больше не осталось, – отводя взгляд, грустно сказала сестра Николина.
– И колдовства тоже, – эхом вздохнула я. – А так хочется хотя бы одним глазком взглянуть на чудо! Вы когда-нибудь встречали…
– Мне некогда, – оборвала она меня. – Если тебе уже лучше, ступай. На уроки не ходи, вернись к себе.
Я немного обиделась, но послушалась. Моя небольшая, скромно обставленная комната встретила меня пением птиц за окном. Ветер стих, точно и не бывало. Обняв тряпичную куклу, которую мне подарили ещё в детстве, чтобы не плакала, я забралась на кровать. В дневное время такое запрещалось, но, учитывая, что скоро мне предстояло покинуть обитель, я посчитала, что могу нарушить правило.
Однажды, когда я попала сюда, моя жизнь изменилась. Сейчас предстояла новая перемена. Интересно всё же, кто он, мой будущий муж? Почему не выбрал себе жену, чья родословная известна? Разве его совсем не страшит тот факт, что я не помню, как и где жила до обители? Ведь не могла же настоятельница, рекомендуя мою кандидатуру, умолчать об этом! Или могла?..
Сейчас я уже ни в чём не чувствовала уверенности. Прежде старалась просто жить и не думать, что подобное случится уже в скором будущем, но сейчас казалось, будто меня предали. Предали и продали.
ГЛАВА 2
Новый день начался с появления в моей комнате сестры Николины, которая пришла справиться о самочувствии. Остаток вчерашнего я провела у себя, даже ужинала тут, хотя подобное обычно запрещалось. Видимо, правила обители на меня больше не распространялись, ведь одной ногой я уже находилась не здесь.
– Всё хорошо, – ответила я на вопрос сестры Николины, прислушавшись к себе. Ничего не болело, и лишь глухая тоска точно ледяной рукой стискивала сердце. Но лечения от такого недуга ещё не придумали.
– Не нравится мне твой настрой, – вздохнула целительница. – Ты ведь не первая и не последняя, с кем такое случается. Почти все девушки рано или поздно становятся жёнами и матерями.
Матерями? Я поёжилась, смущённо отводя взгляд. О том, что происходит между мужчинами и женщинами, когда они остаются наедине, нам рассказывали только намёками, оставляя немалый простор для воображения, однако все знали, что после этого на свет и появляются дети.
– Но почему настоятельница не разрешила мне остаться в обители? – пожаловалась я.
– Ты прекрасно знаешь, почему. И, потом, всякое может случиться. Оставшись здесь, однажды ты могла бы сильно пожалеть о своём решении.
– Но вы ведь не жалеете…
– Откуда тебе знать?
Я прикусила язык. В самом деле, откуда? Как говорится, чужая душа – потёмки. Я ведь и не догадывалась о том, что у сестры Николины когда-то был жених, и не узнала бы, если б она сама мне о том не поведала. Может быть, живя много лет в обители, целительница втайне тосковала о другой жизни?..
Мечтала о собственном доме, а не о комнате с дверью, выходящей в длинный общий коридор. О том, чтобы самостоятельно распоряжаться большим хозяйством. О звонком смехе и обнимающих её детских ручках.
Обо всём, чему не суждено было случиться.
– Наверное, вы правы, – отозвалась я. – Но ведь я совсем не знаю человека, с которым, который… Даже представить его себе не могу!
– Уверена, настоятельница со всей серьёзностью подошла к выбору супруга для тебя… – Сестра Николина погладила меня по голове ласковым, почти материнским жестом, и я благодарно зажмурилась, ощутив, как мне этого не хватало. – Она бы не отдала тебя в руки какому-нибудь негодяю.
– Однако она не всегда была мною довольна.
– Но не стала бы наказывать тебя таким образом. Знаешь что, не ходи сегодня на занятия. Я попрошу Аньеллу посидеть с тобой.
Я с готовностью согласилась. Сейчас никакие науки не полезли бы мне в голову, да и рукодельничать не смогла бы – кисти рук время от времени неприятно дрожали. Так и хотелось покрепче вцепиться во что-нибудь, чтобы унять эту дрожь, но всё вокруг казалось эфемерным, словно ненастоящим. Будто вся моя прежняя жизнь ускользала из пальцев, превращаясь в клочья тумана, которые у меня при всём желании не получилось бы удержать. Тот же туман клубился и впереди, в недалёком будущем.