Атаман. Кровь за кровь - Воронин Андрей страница 5.

«Этот капитан не так глуп, как кажется», — поду­мал Терпухин. Еще через пару минут беседы он договорился с милиционером о выходе на радиосвязь с блок-постами и пригласил капитана побывать у него в гостях.

После приглашения капитан милиции дружелюбно посоветовал обратиться за помощью непосредственно к атаману Терского казачьего войска генералу Леонтию Шевцову.

—  Да я сам атаман, — не скрывая горькой улыбки, произнес Терпухин.

Черемисов взглянул на него и воскликнул:

—  Так в чем же дело? Навалитесь на эту беду всем миром!

—   Всем миром, говоришь? — вздохнул Юрий. — Отвык я всем миром работать... Одиночка я по натуре, понимаешь? Боец-одиночка...

Милиционер и вовсе вытаращил глаза. На том встреча и окончилась.

Юрий Терпухин был убежден, что чеченцев ему бо­яться нечего. Его могут ограбить, забрать кое-какие ве­щи, породистую лошадь Мадонну, довольно потрепан­ную, но исправную и с хорошим ходом «Ниву». Но не затаили же на него чеченцы кровной обиды!

Одно было неприятно Терпухину — он мог оказать­ся в положении человека, которому угрожают силой. Больше всего Юрий боялся именно этого. Унижения он не потерпит. И если чеченцы пойдут на это, Терпухин знал: будет большая кровь. Очень большая.

Предвидя это, Юрий поставил своей целью еще больше обезопасить себя и свое жилище. В укромных местах он поставил несколько сигнальных мин на рас­тяжках, достал из тайника автомат Калашникова, хо­рошо смазал его, проверил работу, перезарядил и ос­тался доволен.

Однажды вечером Терпухиным овладело то востор­женное настроение, которое иногда нисходит на людей, проведших почти все свои молодые годы вдалеке от родных мест и вновь оказавшихся на родине, где все им знакомо и где каждый поселянин знает, кто ты.

Солнце садилось за пыльный горизонт, из станицы Орликовой доносились разнообразные звуки. Сладкие предчувствия овладели Юрием, когда он увидел, что к его хутору направляется человек, в фигуре которого угадывалась женщина. Атаман уже знал, что это либо Полина, либо ее дочь Катя. Весенние перипетии с эти­ми женщинами надолго выбили его из размеренной жизненной колеи, но теперь любая женщина была для него желанна.

Юрий вернулся в дом и наскоро прибрался — как- никак сюда идет дама. Через некоторое время Терпу­хин вышел на порог дома, но, к своему удивлению и разочарованию, увидел, что женщина куда-то ис­чезла.

Терпухин знал, что отношения между Полиной и Катей испортились. Жить в одном доме и делить од­ного мужчину они, разумеется, не могли. К тому же пересуды, кривотолки, да и открытые насмешки над матерью и дочкой, полюбивших одинокого хуторянина, больно ранили самолюбие как одной, так и другой жен­щины.

«Да не может быть, чтобы назад повернула, — раз­мышлял Терпухин. — Пошла окружным путем, через Палок. Если будет выходить той тропкой, что ведет из Палка, — как бы на мину не наскочила...»

Юрий не стал ждать, когда совсем стемнеет, и на­правился в сторону балка. В воздухе парило. Собирал­ся дождь. Терпухин улегся на еще не остывшую землю и уставился в небо.

Через несколько минут ему показалось, что кто-то идет. «Пришла все-таки! Не важно, кто, Катя или ее мать, но пришла...» — подумал Юрий, и в груди сладко заныло.

Он поднялся, и женщина вскрикнула от неожидан­ности.

—   Ой, леший! — томно сказала она, поняв, что пе­ред ней хозяин хутора.

Юрий узнал по голосу Катю.

—   Здравствуй, — ласково сказал он. — Чего это ты кругами ходишь?

Девушка молчала.

—   Ты не обижайся, — тихо произнес Терпухин, — идем, я провожу. Тут нельзя ходить, опасно...

—   Почему?

—   В капкан можно угодить.

Катя зацепилась платьем за колючую проволоку и долго выпутывалась.

—   Ну ты и забаррикадировался, к тебе подойти не­возможно! — гневно произнесла она. Через минуту спросила уже мягче:

—   Ты меня встречал?

—   Да. Ты же на мину могла напороться! — ото­звался Терпухин.

—  А зачем тебе мины?

—   Да ездят тут всякие, у Демидова вон машину уг­нали, — стараясь говорить ласково, сказал Юрий.

—   Я знаю, что угнали. Да и он сам, поговаривают, к чумазым в плен попал... Вот тебе и «Рота, стройсь...»

—   Что это значит?

—   Это его прозвище, по-уличному. Слушай, я по­рву платье, помоги!

Юрий включил фонарик и отцепил подол Катиной юбки от колючей проволоки.

Терпухин вспомнил, как мать Кати пыталась сблизиться с ним и даже несколько недель прожила на хуторе. Но заботы и неожиданные проблемы вы­

нудили Юрия покинуть хутор. Полина провела на хуторе почти весь май, а когда Терпухин возвратил­ся из своей вынужденной отлучки, не сказав ни сло­ма, ушла.

А вот ее дочь Катя... Терпухин вспомнил, как од­нажды она заботливо покормила его, пригласив в дом.

Кг л

и бы это повторялось чаще! Впрочем, и на этот раз Катя пришла не с пустыми руками, что-то принесла м пакете.

Юрий, перебивавшийся сухомяткой, уже учуял ап­петитный запах чего-то мясного. А сама Катя, одетая м повое платье с коротким рукавом, слегка подтолкну­ли его к дому. Юрий поймал ее обнаженную руку и ед­ин сдержался, чтобы не поцеловать эту руку.

В доме он, по причине отсутствия электричества, зажгли керосиновую лампу, и в этом полумраке летнего номера Катя развернула пакет и стала хозяйничать.

Юрий

наблюдал за ее плавными движениями. Он срав­нивал Катю с ее матерью, и сравнение, бесспорно, было в пользу дочери.

Да, счастлив будет тот мужчина, который будет твоим, — произнес Юрий, оглядывая накрытый на скорую руку стол.

А ты не хочешь быть моим?

Ю

рий

оставил вопрос без ответа.

Когда

они уселись за стол, Терпухин почувствовал, что от девушки исходит тепло.

Ты

вся пылаешь, от тебя можно загореться, —

сказал

он.

Загореться? — насмешливо переспросила де­вушка.  У тебя что, нет огнетушителя?

Катя посмотрела на Терпухина и рассмеялась. Тот рассмат

ривал

девушку в тусклом свете керосиновой

лампы. Ему нравились ее не по-женски волевой рот, мягкий овал лица, волосы.

«Почему меня интересуют в женщинах лицо и воло­сы? — подумал Терпухин. — Возможно, потому, что они всегда открыты, остальное скрыто одеждой.»

—   Почему ты на меня так смотришь? — спросила Катя.

—   Как?

—   Как на микроб в микроскопе... Изучаешь, что ли?

—   Да, изучаю.

—   Я что, в самом деле для тебя микроб? — в голосе у девушки послышались обиженные нотки.

—   Микроб не микроб, но я должен знать, с чем имею дело.

—   Не с чем, а с кем, — примирительным тоном произнесла Катя и вдруг деловито сказала: — Если хо­чешь, я разденусь...

Юрий вскинул брови. Уголки губ неодобрительно шевельнулись. Рука девушки застыла на перламутро­вых застежках платья.

—   Ну, тогда не глазей, а лучше попробуй вот этого вина.

Терпухин выпил и некоторое время старался не смотреть на пришедшую к нему девушку, но не мог пе­ребороть себя.

—   Ты, Юра, гипнотизируешь меня, как удав, — не­довольно сказала Катя, маленькими глотками пробуя вино.

—   Я твое платье рассматриваю...

—   Нет, не платье...

—   Платье. Оно у тебя замечательное.

—   Далось тебе это платье! У тебя в глазах написа­но, что тебе нужно...

—   И что же? — спросил Терпухин, едва сдерживая частое дыхание.

—   То, что под платьем. Вас, мужиков, только это и интересует, а потом, как обнаружите, что там то же самое, что и у всех остальных нормальных баб, так сразу в кусты. Кстати, как ты в самом деле находишь мое платье?

—   Да, у женщин два украшения — волосы и пла­тье, — вздохнув, сказал Терпухин. — Но твое платье и счет не идет, потому что его, как ты сама сказала, можно и сбросить...

Глава 4.

Непрошеный гость

Неожиданно их внимание привлек резкий царапаю­щий звук, словно провели гвоздем по стеклу. Терпухин резко отстранился от девушки и погасил керосиновую лампу. В его руке появился пистолет, который был у него всегда наготове. Замерла и Катя. Звук больше не повторялся. Юрий успокоился, отложил пистолет в сторону и вновь зажег лампу.