Стараясь отдышаться после спарринга с тренером, где он безапелляционно превзошел меня по всем фронтам, я согнулась пополам и опустила голову до уровня коленей. Какой черт дернул меня за ногу записаться на бои без правил? Безусловно, я согласна, что девушка должна уметь постоять за себя, а учитывая то, в каком районе я живу, тем более, но как я смогу дать кому-то отпор, если еще несколько дней после тренировки едва могу передвигаться? Бред, парадоксальный бред.
Услышав характерный скрип открывающейся входной двери, я повернула голову в сторону и закатила глаза. Только его для полного счастья не хватало. И чего дома не сидится? Ведь вчера до упора отзанимался, сегодня силы должен восстанавливать, а не мне глаза мозолить. К тому же после очередной бурной ночи, благодаря которой я в очередной раз не смогла уснуть, из-за слишком тонких стен и того, что у меня люстра ходуном ходила от излишнего усердия хозяина квартиры надо мной, чья спальня была в точности над моей, странно как он вообще мог ходить.
Выпрямившись, я окинула скептичным взглядом спортивную фигуру парня, что здоровался со своими друзьями и, как обычно, улыбался во все тридцать два. И где, спрашивается, вселенская справедливость? Почему кому-то достается все, а кому-то ничего? И плевать, что он парень, я, может, тоже хочу круто выглядеть и ловить на себе извечные восхищенные взгляды, быть душой компании и иметь доступ к баснословным вечеринкам города. Ладно-ладно, я согласна, что моей отличительной чертой скромность была в последнюю очередь, но у него она напрочь отсутствовала. Спрашивается: зачем так медленно стягивать с себя майку? Чувак, здесь ведь одни парни, кроме меня, конечно, но я же не в счет. Или в счет?
Темно-синие глаза, цвет которых сравним разве что с цветом моря в бушующую грозу, бросили пренебрежительный взгляд в мою сторону, и я на автомате нахмурилась. Вальяжной походкой он подошел ко мне, самодовольно ухмыляясь от того, что я уже начинала раздражаться, и он прекрасно считывал мое состояние с выражения моего лица. И почему между нами зародилась вражда? Что послужило началом к холодной войне? Может его извечные потрахульки, из-за которых я спать не могу? А может то, что он занял мое место в университете, став лучшим студентом? Или то, что он переспал с моей подругой, а на следующий день бросил ее? На самом деле, причин была масса, но особенно мне запомнился момент на паре по физкультуре, когда он вломился в женскую раздевалку, а я была практически голая после душа, ибо кроме труселей со Спанч Бобом на мне ничего не было. Выражение его лица нужно было видеть: брови в удивлении приподнялись, глаза расширились, а губы изогнулись буковкой «о», но через секунду он уже ухмылялся и без стеснения рассматривал меня, пока я не сообразила прикрыться, и выдал: «Сиськи зачет!». Господи, какой же кипиш я тогда подняла! В него полетело все, что было в зоне досягаемости моей руки: от расчески до шампуней с полотенцами. А маты с моих губ срывались быстрее, чем я успевала думать о том, что говорю. В итоге, меня наказали за разгром женской раздевалки, а ему все сошло с рук, ибо как же так: «Никиточка же хороший мальчик, он не мог такого сделать». Мог, старая кляча, еще как мог!
— В чем проблема, малышка, не рада меня видеть? — грубоватым, но от этого не менее притягательным голосом проговорил парень, встав напротив меня.
— И слышать тоже. В следующий раз, когда очередная твоя курица начнет орать, как будто ее режут, сделай милость, заткни ей рот, — не без иронии отчеканила я, сложив руки под грудью, и подленько заулыбалась.
— У-у, у кого-то недотрах? — наклонившись ко мне, прошептал Ник, обдавая горячим дыханием мою щеку так, чтобы его слова расслышала только я.
— Отвали, дятел, в твоих услугах не нуждаюсь, — отпихнув его от себя, проговорила я, направляясь к тренеру.
— Я могу быть настойчивым, юбочка из плюша, — вслед крикнул Макаров и весь спортзал разразился диким хохотом.
Я сжала кулаки, мысленно проклиная человека, что придумал эту песню, которую я слышала уже три месяца подряд каждое утро благодаря моему «любимому» соседу. Убила бы, да руки марать жалко.
Вадим Никифоров, бывший моим тренером, был старше Никиты от силы лет на пять, но эта разница разительно чувствовалась между ними. Собранный и сдержанный Вадим никогда не позволял себе лишнего и мог с легкостью, культурно осадить любого, кто смел ему перечить. Никита же предпочитал решать дело кулаками, даже не вникнув в корень проблемы. Вадима не интересовали клубы и сборища пьяных компаний, нередко пребывающих под действиями седативных веществ, в то время как Никита ощущал себя в их обществе, как рыба в воде. Вадима никогда не интересовали кратковременные связи: он ко всем вопросам подходил с умом, в отличие от Никиты, что менял своих девушек чаще, чем я поливала цветы, а о рациональности его поступков невозможно было судить в принципе. Но при всем при этом, Макаров каким-то образом умудрился выбить себе бюджетное место и даже завоевать любовь преподавательского состава, что меня, откровенно говоря, жутко раздражало.
Сейчас же Вадим смотрел на меня осуждающе, и от этого взгляда мне становилось не по себе. Я подошла к нему, глупо улыбаясь, выкручивая пальцы в привычной манере, когда я нервничала.
— И что это было? — поинтересовался Вадим. — Мы для чего учимся сдерживать эмоции? Для того чтобы первый попавшийся парень с улицы мог вывести тебя из себя, и ты из-за этого стала более уязвимой, чем была? — От выбранного им тона я начинала густо краснеть и мысленно материть Никиту всеми известными мне словами. — Самоконтроль — это главная составляющая успеха, особенно в борьбе. Прошу тебя, запомни это, Ксю, и продолжим тренировку.
— Окей, босс.
Беспомощно вскинув ладони вверх в жесте «сдаюсь», я поплелась за парнем на ринг, отмечая разогревающегося перед спаррингом Макарова. Его темно-русые волосы взмокли от выбранной им нагрузки, так же как и спортивное тело, на котором проступали капельки пота. Весь его вид говорил о решимости и о том, что он сегодня будет заниматься до упора, пока зал не закроется. Обычно в таком настроении он приходил довольно редко, и как я сразу не заметила, что он был на взводе, а пришел спустить пар, пусть и внепланово, но это все же лучше, чем очередная потасовка с его участием. И с каких пор меня волнует его состояние? Новикова, совсем умом тронулась?!
***
Полтора часа тренировок пролетели незаметно, что было для меня в диковинку, и мне совершенно не хотелось думать, что тому причиной был никто иной, как Ник, со своими колкими шуточками о моей дряхлой фигуре и о том, что я слабачка, каких свет не видывал. Придушила бы, гада. И в который раз за вечер я об этом думаю? В сотый? Что-то маловато за сегодня. Обычно я начинаю гоняться за ним, как ненормальная, по залу в попытках надрать его задницу, но, в конечном счете, надрана она бывает у меня. И дело даже не в плоских пошловатых шуточках, а в том, что их произносит именно он, парень, что когда-то вызывал во мне трепет. Ну не то чтобы трепет, но симпатию точно. Чего только стоило его появление в нашем ВУЗе: красавец, спортсмен, да к тому же с мозгами, душа любой компании. Идеал для сопливых романов, только лишь с поправкой на отвратный характер и поведение.
Погруженная в свои мысли, я не спеша дошла до дома, наслаждаясь осенней прохладой после невыносимо жаркого лета. Зашла в исписанный «интеллигентной» молодежью подъезд, подождала пару минут лифт и со спокойной душой выбрала свой этаж, предвкушая крепкий, желанный сон, веруя в то, что сил у соседа на очередные потрахульки не хватит. Но едва двери лифта начали закрываться, как в него с разбегу вскочило тело, которое практически вжало меня в стенку, и тут же выбрало еще и свой этаж.
Не узнать в этом высоком, спортивном парне Никиту было невозможно, хоть он и стоял ко мне спиной, а на его голову был накинут капюшон от серой толстовки, что впитала в себя аромат крышесносного одеколона, я не могла его с кем-то спутать. Пару секунд помявшись, я решила оповестить о своем присутствии, которое он попросту решил проигнорировать, что, безусловно, меня задело.