— Точно! А русские говорят, что на халяву и уксус сладкий.
Мистер Платт рассмеялся. Затем миллиардер и переводчик положили на колени салфетки и взялись за ножи и вилки.
— М-м… — качал головой Платт, поедая рыбу и жмурясь от удовольствия. — Божественно! Просто божественно! Как вам рыба, Ник?
— Очень вкусно, — заверил его Никита. — Правда. Никогда не ел ничего вкуснее!
— А я вам говорил! — Лицо Платта сияло, глаза поблескивали лукавым огоньком. — И не забывайте про вино, Ник. Белое вино подчеркивает вкус рыбы.
А Никита и не забывал. Он уплетал рыбу за обе щеки, ни на секунду не забывая о том, что во внутреннем кармане его пиджака лежит чек на двадцать тысяч долларов. Поскорее бы закончился рабочий день (в шесть часов мистер Платт отправится на деловую встречу, и Никиту заменит другой переводчик), поскорее бы отправиться в банк и получить вожделенную сумму. Никита представил, как обрадуется жена, и его губы сами собой раздвинулись в широкую, глуповатую улыбку.
Платт хохотнул:
— Я вижу, Ник, рыба вам и в самом деле понравилась! Ничего удивительного. В свое время я…
Внезапно миллиардер осекся. Его лицо побелело и судорожно вытянулось. Он хрипло вдохнул и вскинул руки к горлу.
— Что с вами? — недоуменно спросил Никита, не понимая, плохо Платту, или он попросту валяет дурака.
Из горла мистера Платта вырвался судорожный хрип.
Ни секунды не раздумывая, Никита вскочил с места, обежал вокруг стола, просунул мистеру Платту руки под мышки, положил ему ладони на солнечное сплетение и резко надавил (он видел в кино — так спасали парня, который подавился вишневой косточкой). Однако это не помогло. Мистер Платт по-прежнему хрипел, загребая по полу ногами, обутыми в дорогие лакированные туфли.
Больше Никита не успел ничего предпринять. Сильнейший удар в челюсть отбросил его в сторону, он рухнул на соседний столик и потерял сознание.
Глаза мистера Платта остекленели, и он упал лицом в блюдо с рыбой.
Когда телохранитель поднял голову миллиардера из блюда, тот был уже мертв.
Глава вторая
Турецкий начинает
1
В этот вечер Александр Борисович Турецкий решил устроить жене праздник. Утром ему в голову пришла мысль о том, что он слишком мало внимания уделяет любимой жене. Пришла эта мысль не просто так. Вот уже два дня Ирина практически не разговаривала с мужем. На все его вопросы она отвечала односложно — «да» или «нет». Ужин она приготовила из идиотских полуфабрикатов, которые несколько дней пролежали в холодильнике. А после ужина сразу ушла в спальню.
Александр Борисович, понимая, что с женой творится что-то неладное, быстро сходил в душ, побрился, освежился туалетной водой и спустя десять минут предстал пред очами любимой жены во всем своем мужском великолепии.
Но жена уже спала.
Утром, собираясь на работу, она по-прежнему вела себя чрезвычайно странно. Молчала, хмурилась, а когда Турецкий напрямик спросил ее о причинах столь странного поведения, ответила: «С волками жить — по-волчьи выть». И ушла на работу.
Загадочная реплика жены совершенно сбила Александра Борисовича с толку. Весь день он размышлял о переменах, стараясь вспомнить, не обидел ли чем-нибудь жену. Но никаких обид припомнить не удалось.
Свет на ситуацию пролил Меркулов. Заметив, что Турецкий пребывает в дурном расположении духа, он весело поинтересовался:
— Что случилось, страдалец? Опять Ирина пилила за то, что уделяешь мало времени семейным заботам?
В ответ Турецкий холодно улыбнулся и сказал:
— Константин Дмитриевич, ты же знаешь, у меня нет семейных забот. У меня есть только тихие семейные радости.
Неприятная тема, таким образом, была закрыта. Однако осадок от слов начальника в душе остался. Проведя в тягостных размышлениях остаток рабочего дня (благо дел на сегодня было немного), вечером Турецкий решил действовать.
По пути с работы Турецкий заехал в супермаркет и накупил всякой вкусной всячины: копченое мясо, куриный рулет, селедочку в винном соусе, немного фруктов, немного сладостей, немного икры и большой кусок свинины. Поразмыслив, он добавил ко всем этим элементам сладкой жизни две бутылки шампанского и бутылку водки (нужно ведь подумать и о себе).
Вернувшись домой, Александр Борисович, ни слова не говоря жене, прошествовал на кухню и принялся за работу. За час, который Турецкий провел у стола и плиты, жена лишь однажды появилась на пороге. Появилась, глянула на творящийся в ее епархии беспредел изумленными глазами, усмехнулась и ушла в гостиную.
И вот час расплаты настал. Александр Борисович торжественно поставил на стол блюдо с куском запеченной в горчице свинины. К основному блюду добавилось еще несколько тарелок с весьма аппетитными вещицами. А вслед за ними и шампанское с водкой.
Турецкий сел напротив Ирины, провел ладонью по вспотевшему от нечеловеческих усилий лбу и сказал:
— Уф-ф…
— Тэк-с, — сказала Ирина в ответ и насмешливо прищурилась. — И что все это значит? Тебя повысили по службе?
Турецкий покачал головой:
— Нет.
— Уволили? — спросила Ирина.
Александр Борисович усмехнулся:
— Опять мимо.
Ирина задумчиво нахмурила лоб:
— Ты меня пугаешь, Турецкий. Кажется, я перебрала в уме все радостные события. Что еще могло случиться?
— Ничего, — ответил Александр Борисович. — Просто я подумал, что мы давно с тобой не сидели вот так… тихо и по-семейному.
— Да что ты? — всплеснула руками Ирина. — Неужели соскучился?
— Напрасно иронизируешь, — спокойно сказал Турецкий. — Помнишь, как мы любили сидеть вот так в молодости? Тебе тогда не нравились рестораны и кафе. Ты говорила, что на свете нет ничего вкуснее еды, приготовленной руками любимого мужа. Неужели твои вкусы так сильно изменились с тех пор?
Ирина печально вздохнула:
— Да нет, вкусы-то как раз остались прежними. Муж изменился — вот беда.
— В таком случае считай этот вечер маленьким путешествием в прошлое!
Александр Борисович взял бутылку шампанского и, помудрив несколько секунд над пробкой, разлил шипящий, пенящийся, благоухающий напиток по высоким фужерам.
Однако Ирина не спешила успокаиваться.
— Не нравится мне все это, — подозрительно сказала она.
— Все это? — удивленно спросил Турецкий, обводя рукой стол, уставленный яствами.
— Я не про еду, я про сам пир. Такое ощущение, что ты меня замасливаешь. Или притупляешь мою бдительность. Шурик, скажи честно, что-то случилось? Тебя посылают в долгосрочную командировку?
— Ангел мой, успокойся, — мягко сказал Турецкий. — Никуда меня не отправляют. Обещаю, что отныне я буду устраивать для тебя маленький пир регулярно.
— Регулярно? Раз в год, что ли?
Турецкий отрицательно покачал головой:
— У-у…
— Еще чаще?!
Он кивнул:
— Угу.
Ирина взяла фужер с шампанским, пересела с кресла на диван, улыбнулась и обвила шею мужа гибкими, тонкими руками:
— Ты моя радость…
— Нет, — возразил Турецкий, — это ты моя радость. А я — дерьмо, которое портит тебе жизнь.
— Дурачок. — Ирина нежно поцеловала мужа в щеку. — Ты не поверишь, но я видела от тебя не только гадости. Иногда мне было очень и очень приятно проводить с тобой время.
— Неужели? — притворно удивился Турецкий.
Ирина кивнула:
— Да.
— Наверное, в те моменты, когда я спал, отвернувшись зубами к стенке?
Ирина засмеялась:
— И в эти моменты тоже.
— Ну тогда давай выпьем за то, чтобы в нашей совместной жизни было как можно больше радостных моментов! — провозгласил Турецкий.
— Давай!
Они чокнулись и отпили из своих фужеров.
— Ну как? — спросил Турецкий.
— Здорово! — сказала Ирина и поцеловала мужа в губы. — Хорошо, что Нинка у бабушки, да?
— Ты думаешь, она бы нам помешала?
Глаза Ирины заблестели теплым, томным блеском.
— Это смотря по тому, как ты собираешься продолжить этот вечер, — сказала она низким, грудным голосом.