Дал Зеленоглазке и помог одеться, чтобы задом-наперед не получилось, показал, как работает молния. Это привело ее в полный восторг. Она, позабыв обо всем на свете, еще долго играла с замком… чисто ребенок. А может, и впрямь ребенок? Хотя вряд ли, но то, что она молода, – это точно.
Вновь подкатила темнота, намекая, что пора делать баюшки-баю… Я залез к себе и заперся в палатке со всем своим снаряжением, а то как бы не ограбила. Дикари – они ведь вороватые, тянут все, что плохо лежит, а все, что лежит хорошо, переводят в состояние «лежит плохо» и далее по тексту…
В палатку опять же незаметно не проникнуть. Чего уж тут скрывать, я опасался. Хоть я ее и спас и она должна быть мне обязана по гроб жизни, но кто знает их образ мышления! Может, тюкнуть камнем по башке – это местное выражение почтения? Шутю, конечно, но все же…
И еще я надеялся, что утром Зеленоглазки не увижу, то бишь она потихоньку свалит от меня куда подальше (и хрен с этой фотосессией), – ведь окрепла достаточно (все же до чего живучие эти гоблины!), ведь бежала же она откуда-то куда-то, где-то есть ее дом – будь то пещера, кочевая юрта, землянка или гнездо на дереве…
Не свалила. Пичалька.
Остается только надеяться, что она не сядет мне на шею и не свесит ножки…
Пришлось задержаться еще на один день. На завтрак, обед и ужин подстрелил какую-то полосатую парнокопытную зверушку с рожками. Зеленоглазка мне достаточно активно помогла разделать тушу. Шкуру она выпросила себе и к вечеру после легкой обработки скребком, сделанным из ближайшего булыжника, и золой, с вымачиванием в каких-то густо пахнущих горечью травах, сшила мокасины и сумку по типу моего рюкзака, то есть с лямками. В дополнение к ножу вооружилась парой коротких дротиков с копьеметалкой, присобачив сыромятной кожей каменные наконечники, что тоже изготовила при мне. Амазонка-на…
К обеду я присел рядом с ней и, показав на раны, легонько поддел один шов, сделал движение пальцем, имитирующее срез. После чего медленно достал нож и срезал первую стяжку, резко дернув ниточку из плоти. Зеленоглазка чуть вздрогнула, а потом принялась сама снимать с себя швы, орудуя своим бритвенно-острым каменным ножом. Правда, до всех ран, тех, что сзади, на спине, она дотянуться не могла или рисковала сделать себе новые, и там опять пришлось работать мне.
Ну, теперь точно все. Завтра поутру выдвигаюсь на запад, к людям.
Глава 3
Галлогала. Гоблинка из стаи Сломанный Клык
Я бежала, запутывая следы в лесу. Схватка за власть проиграна. Я жестоко ошиблась – верховная мать стаи оказалась гораздо сильнее, чем можно было предположить, и слабость, которую она испытывала последние дни и которой я решила воспользоваться, чтобы занять самое почетное место за костром на шкуре бадраха, не помешала старой карге, понесшей двадцать выводков и готовящейся понести двадцать первый, меня одолеть.
Я бросила вызов слишком рано. Следовало подождать еще немного. День, два… Может, слабость подкосила бы здоровье верховной матери еще сильнее, и тогда… Тогда меня мог бы кто-нибудь опередить. Та же Калларина… моя сестра по выводку. Или Парелла, также сестра, но из предыдущего выводка. Парелла – самая старшая из нас. Все дочери из предыдущих выводков давно отправились на перерождение, и тем более не осталось ни одной сестры нынешней великой матери.
Если бы великую мать победила кто-нибудь из них, то мне уже можно было забыть о титуле великой матери. Победительница быстро загнобила бы всех конкуренток на шкуру бадраха, как, впрочем, это сделала бы и я…
Да, мать оказалась сильна… наверное, даже не столько сильна, сколько опытна. Да, это, пожалуй, будет вернее… опытна. Она одолела меня не силой и не скоростью, стремительностью выпадов, а именно опытом, словно предугадывая все мои движения еще задолго до того, как я начинала действовать. Собственно, вся моя сила и скорость только и помогли мне остаться в живых и бежать. Редко кто из бросивших вызов великой матери оставался в живых, но мне повезло…
И о чем я только думала?! Ведь сколько раз ей бросали вызов до меня?! Много, очень много… Сама была свидетельницей не меньше раз, чем пальцев на руках, не говоря уже о том, что она когда-то сама бросила вызов предыдущей великой матери…
Но так желают духи, чтобы племенем правила самая сильная, чтобы потомство было самым здоровым. А кто может принести самое здоровое и сильное потомство? Конечно, самая сильная и здоровая, молодая…
Схватка была не на жизнь, а насмерть. Осознав, что победы не достичь и меня ждет неминуемая смерть, все же я хорошо потрепала великую мать (скорее всего, я оказала большую помощь кому-то из оставшихся претенденток на шкуру бадраха, кто непременно воспользуется еще более сильным ослаблением великой матери от схватки со мной), и она очень обозлилась, – я, собрав остатки сил, бросилась прочь.
Как я и думала, великая мать не пожелала меня отпускать, послав погоню из приблудных самцов, ушедших из своих стай в надежде стать доминантом в других стаях и дать свое потомство от великой матери. Остался только тот, кого я присмотрела для продолжения потомства, – оно и понятно: вдруг он мне поможет бежать. Ведь лучше завести потомство от беглянки, создав собственную стаю, чем оставаться в вечных кандидатах.
Собственно, схватка с великой матерью была неизбежна, потому как глупо надеяться, что великая мать ничего не заметит. А ей конкурентки в великой миссии главы стаи не нужны, и либо я победила бы ее, либо великая мать сгнобила бы меня, так что никто из приблудных даже подумать бы не посмел, чтобы оказать мне знаки внимания, чтобы не быть изгнанным, став одиночкой, кои долго не живут, и навсегда потерять возможность стать одним из продолжателей рода, в чем заключается цель всех самцов. Ради чего они постоянно выясняют, кто из них сильнее, дабы приглянуться великой матери.
Но настигающей меня, несмотря на все мои старания запутать и сокрыть следы, погоне не повезло. Они так увлеклись преследованием, что проморгали стаю волоканов, пошедших по их следу. Да и мне радоваться тоже особо нечему. Возможность прожить на несколько минут дольше, пока волоканы будут расправляться с рукой приблудных, не так уж вдохновляет. А уйти от этих зверей невозможно. Можно лишь продлить свою жизнь еще на несколько дней, взобравшись на дерево, но не спастись. Волоканы будут сторожить тебя внизу, пока ты не свалишься, обессилев от голода и жажды.
Но вот приблудные задраны. Оставалось лишь надеяться, что им удалось хорошо побить стаю и серьезно ранить оставшихся в живых. Тогда шансы на спасение многократно возрастали. Мне останется только достичь реки, перебраться на другой берег и уйти в отрыв, потому как волоканы быстро ослабеют от ран, и хорошо что я сама не получила в поединке ни одной серьезной раны от великой матери…
Но нет, приблудные самцы сплоховали, о чем сказал победный вой. Может, они и ополовинили стаю, но оставшейся половины хватит, чтобы меня догнать и растерзать. Можно было еще надеяться, что добычи волоканам хватит и они забудут про меня, но второй вой сказал, что эти надежды напрасны.
Я ускорила бег насколько возможно, каждое мгновение из-за непроглядной тьмы рискуя сломать себе шею, споткнувшись о корневище или запутавшись в траве.
Волоканы близко. Они начинают захлопывать капкан, о чем свидетельствуют их короткие потявкивания – так они разговаривают между собой, координируя свои действия. Река уже близко, но она меня не спасет. Волоканы настигнут меня в воде…
За что, духи!
Наверное, за то, что я все же проиграла схватку с великой матерью, оказалась недостойна, недостаточно хороша, чтобы продолжить род и возглавить свою стаю, а значит, должна умереть. И если великая мать не смогла меня убить, то за нее это сделают духи леса, натравив волоканов.
Захотелось остановиться и дать задрать себя зверям, и уйти на перерождения, в надежде, что в следующем круге жизни мне повезет больше, – ведь духам леса бессмысленно сопротивляться, так или иначе они добьются своего. Но что-то во мне не пожелало умирать так просто, опустив руки, и продолжало гнать вперед. Может, я ошиблась… опять ошиблась, и духи хотят чего-то другого, а не моей смерти, иначе зачем им придавать мне сил?