Где смятая трава и запах васильков
Рассыпанным драже закатится в столетья
Прекрасная любовь, напрасная любовь
Напрасные слова-а, виньетка нежной сути....
Первый куплет Дмитрий Николаевич пел, проникая взглядом в очи напряженной Екатерины Александровны, которые скоро сделались мечтательны и влажны. Тогда он пощадил ее и обратил взгляд в широкое окно, а голос его, поначалу вкрадчивый, все усиливался, набирался страсти и стал, под конец, похож на сердечный стон. Когда замер последний аккорд, он вновь посмотрел на Галченкову и увидел слезы, бегущие по ее щекам.
- Боже мой, как смогли Вы это сочинить? - вырвалось из уст потрясенной слушательницы. - Ваши подруги ничуть не преувеличивали, Вы гений, гений!
- Просто записал то, что когда-то рвалось из сердца и живо во мне до сих пор, - сказал попаданец. - У меня большая часть романсов сочинена через собственные переживания.
- Спойте еще что-нибудь в этом же роде, - попросила дама. - Выжмите из меня добавочные слезы.
Заготовка у Дмитрия Николаевича, конечно, уже была. Он вновь подобрался, сделал проигрыш и вывел:
Как упоительны в России вечера....
Он уже завершал романс ("на том и этом свете буду вспоминать я"), как вдруг дверь в аппартаменты Екатерины Александровны распахнулась, и в ее проеме резко затормозил натуральный грузин: в эффектном мундире с эполетами, молодой, с гневным выражением лица.
- Катя! - вскричал он. - Что здесь происходит?!
- Вано! - воскликнула в свою очередь дама, живо поднялась с кресла и бросилась к офицеру навстречу. - Милый мой, не горячись! Это мой новый служащий, он будет петь в концертном зале. Сейчас я его как раз прослушиваю....
- А почему у тебя на глазах слезы?!
- Ты ведь знаешь, я очень чувствительна! А у Дмитрия Николаевича упоительные романсы, от которых я пришла в восторг....
- Я в коридоре услышал про их упоительность, аж вся кровь в жилах закипела....
- Какой ты горячий, Ванечка, - стала ластиться дама. - За это я тебя и полюбила. Дмитрий Николаевич, это мой жених, князь Иван Дмитриевич Вачнадзе. А это, Иван, господин Лазарев, помещик и большой талант по части сочинения и исполнения романсов. Указ императора должен разорить Дмитрия Николаевича, но мы с тобой, думаю, не дадим погибнуть талантливому дворянину?
- Причем тут я, Катя? Ты ведь знаешь, я в твои гостиничные дела не лезу, тут ты полная хозяйка. Но после свадьбы, извини, я должен буду заняться делами своего имения в Кахетии. Так что тебе вскоре придется проститься и со своей гостиницей и с талантливым господином Лазаревым.
- Как скажешь, мой суженый. Но пока Вы, Дмитрий Николаевич, будете ежевечерне петь свои романсы в моем концертном зале, причем в числе слушателей обязательно буду я. Пока не прослушаю весь Ваш репертуар....
- Благодарю Вас, Екатерина Александровна. Сегодня же и начну?
- Желательно. Но подберите себе гитару, эту придется вернуть Арнольду. Платить Вам я буду пока по 5 рублей за выступление - но если Ваше предсказание о наплыве посетителей сбудется, то плата будет увеличена пропорционально росту моих доходов. Справедливо?
- Вполне, сударыня. Еще одна просьба: позвольте мне выступать в маске. Я хочу сохранить инкогнито в надежде войти в будущем в круг приличных людей Петербурга.....
- Неожиданно, но резонно. К тому же придаст Вам ореол тайны и желание ее разгадать. По крайней мере, в воображении женщин. Одобряю.
Глава шестая, в которой герой срывает первые аплодисменты
Остаток дня был наполнен у Дмитрия Николаевича разнообразной деятельностью. Сначала он занялся поиском хорошей концертной гитары и нашел-таки по наводке Арнольда лаковую вишневую красавицу (двадцать пять рублей за нее отдал!). Затем обратился в дамское ателье с просьбой сшить маску из золотистой парчи (белошвейки наперебой фривольно шутили с необычным заказчиком, но маска получилась эффектной и интригующей!). В номере, наспех пообедав, он стал подбирать вечерний репертуар и кое-как наскреб восемь вещей из выступлений Вертинского ("Прощальный ужин"), Ротару ("Лаванда"), Леонтьева ("Там в сентябре"), Лещенко ("Соловьиная роща"), Пугачевой (Жил был художник один"), Тухманова ("Во французской стороне") и того же Малинина ("Напрасные слова" и "Пилигримы") - так как вспомнить все слова пришедших на ум песен оказалось непросто, где то и досочинил. Наконец Дмитрий Николаевич свел знакомство с музыкантами скрипичного квартета, которые встретили рекомендованного хозяйкой "шансонье" весьма хмуро, но он сумел обрисовать им совместные радужные перспективы. В итоге их сотрудничество наладилось, и Лазарев разучил с квартетом несколько совместных номеров. А тут подоспело время предвечернего "обеда" с ежедневным наплывом посетителей - пора за работу, господа артисты.
Впрочем, концерт был начат около шести часов - надо было, конечно, дать время насытиться этим мужчинам и немногочисленным женщинам. Оркестр заиграл новомодный вальс Штрауса "Прощание с Петербургом", под звуки которого в залу стали приходить господа с дамами и пускаться с ними в танец по кругу. Потом сыграли еще пару вальсов, в них приняло участие пар десять - в окружении еще десятка зрителей.
Тут из глубины эстрады вперед выдвинулся Дмитрий Николаевич (в маске, с гитарой на перевязи, в жилете, но без пиджака и галстука) и звучным голосом заговорил:
- Дамы и господа! Позвольте мне поучаствовать в сегодняшнем концерте в качестве так называемого шансонье. Мое сценическое имя "мсье Персонн". Я буду исполнять романсы, преимущественно новые. Вам предстоит вынести суждение, стоит ли мне впредь выходить на эстраду. Этого суда я боюсь, вот и спрятался от вас под маской - авось при случайной встрече меня не узнаете. Итак, вот первый романс под названием "Прощальный ужин", в котором вы поприсутствуете на последнем свидании двух любовников. Если у дам еще не пропало желание танцевать, то можете вальсировать с мужчинами по ходу романса, но очень, очень медленно....
Тут плавно запели скрипки, в их звуки вплелись гитарные переборы и, наконец, повествовательно зазвучал голос:
Сегодня томная луна как пленная царевна
Грустна, задумчива, бледна и безнадежно влюблена.
Сегодня музыка больна, едва звучит напевно
Она капризна и нежна и холодна и гневна.
Сегодня наш последний день в приморском ресторане,
Упала на террасу тень, зажглись огни в тумане.
Отлив лениво ткет по дну узоры пенных кружев
Мы пригласили тишину на наш прощальный ужин.
Благодарю Вас, милый друг, за тайные свиданья,
За незабвенные слова и пылкие лобзанья.
Они как яркие огни горят в моем ненастье -
За эти золотые дни украденного счастья.
Благодарю Вас за любовь похожую на муки,
За то, что Вы мне дали вновь изведать боль разлуки,
За упоительную власть пленительного тела,
За ту божественную страсть, что в нас обоих пела.
Я поднимаю свой бокал за неизбежность смены
За наши новые пути и новые измены.
Я не завидую тому, кто Вас там ждет тоскуя,
За возвращенье Вас к нему бокал свой молча пью я!
Я знаю, я совсем не тот, кто Вам для счастья нужен,
А он иной.... Но пусть он ждет! Пока мы кончим ужин...
Я знаю, даже кораблям необходима пристань
Но не таким как я! Не на-ам, бродягам и артистам!
По ходу романса несколько пар в самом деле танцевали, но прочие внимательно вслушивались в падающие в зал совершенно бесстыжие на данное время слова. Когда последние из них иссякли, раздались немногочисленные, но рьяные аплодисменты и даже женский выкрик "браво!". Дмитрий Николаевич повернулся на крик и увидел рукоплещущую Екатерину Александровну - которой тотчас поклонился.
Выждав минуту, он вышел к краю эстрады и вновь заговорил: