Детективу, однако, чем-то нравился Аналитик. Во-первых, еще при первой встрече ему стало понятно, что тот — не преступник. Беседа с его знакомой Леной, произведшей на Детектива неизгладимое впечатление, и встреча с парой ангольских граждан со слезящимися глазами лишь подтвердили первоначальное впечатление. Во-вторых, Аналитик говорил по-португальски и в отличие от многих своих соотечественников во многом понимал Африку и африканцев. Наконец, он был просто симпатичным парнем и обладал чувством юмора, чему, конечно, помогало знание языка. То, что Аналитик был сотрудником русской военной разведки, разумеется, заинтриговало Детектива, но не вызвало у него отрицательной реакции: если какая-то страна и требовала международного внимания, в том числе и внимания спецслужб, то это точно была Ангола, и к этому приходилось относиться с пониманием и без истерики. К тому же в отличие от, скажем, американцев советские спецслужбы в свое время хотя бы помогали нынешнему правительству, а не вредили ему, поддерживая партизан УНИТА.
— Вчера вечером я встретился с вашей знакомой, — начал Детектив.
— Интересно, это было до или после ее встречи со мною? — с некоторой даже гордостью ответил Аналитик. — В любом случае я думал, что в вашей стране рабочий день заканчивается несколько раньше.
— Наверное, мы встретились все же до вашего свидания, так как не думаю, что оно закончилось раньше, чем утром.
— И как, у меня есть алиби?
— Да, есть, хотя мы с самого начала сомневались в вашем участии в этом убийстве. Кроме того, сегодня подтвердилось, что не участвовала в нем и группа индивидуумов, с представителями которой вы столкнулись в коридоре.
— И все же у вас появились подозреваемые?
Тут Детектив несколько помрачнел и промолчал.
— У нас появились дополнительные вопросы, — ответил он после напряженной паузы.
Аналитик выжидающе посмотрел на Детектива. Тот вновь помолчал с некоторым сомнением и наконец сказал:
— Я попрошу не обсуждать то, что я вам скажу, с широким кругом людей.
Аналитик с готовностью кивнул.
— На месте преступления мы обнаружили достаточно много улик: следы обуви, борьбы, обрывки одежды, стреляные гильзы от двух образцов оружия, которые, кстати, пока не найдены, треснувшую (!) бейсбольную биту и следы крови.
— А фарфоровых зубов вы там, случайно, не находили?
— Да, были найдены фрагменты не только натуральных, но и фарфоровых зубов, — улыбнулся Детектив, поняв намек собеседника, — но не это вызвало наш повышенный интерес.
— Может, вы нашли глаза моего компаньона и то, чем их удалили?
— Образцы крови, которые мы обнаружили на месте преступления, принадлежат большой группе людей. Часть из них мы уже смогли идентифицировать, как, например, кровь ваших покойных друзей, часть — пока нет. В ходе анализа найденных улик стало ясно, что скорее всего ваши компаньоны стреляли в кого-то из своего ненайденного пока оружия и что они в него попали. Это ясно из характера конфигурации капель крови и их количества.
Детектив сделал паузу. Аналитик был само внимание.
— Мы обнаружили некоторые странности в отношении этих образцов крови. Прежде всего, она до сих пор не свернулась.
Аналитик непроизвольно открыл рот.
— Да, — подтвердил пожилой мулат, — по всем признакам эта кровь остается такой же живой, как будто она по-прежнему течет в чьих-то жилах. Она даже сохраняет температуру выше температуры окружающего воздуха.
— Вы имеете в виду, она имеет температуру человеческого тела?
— В том-то и дело, что врачи в католическом госпитале утверждают, что эта кровь не принадлежит человеку.
Аналитик на сей раз умудрился не уронить нижнюю челюсть. После его донесения людям в «Аквариуме» предстоял нескучный вечер.
— Что вы имеете в виду? — не сразу смог выговорить он.
— Это означает, что, будучи схожими с человеческой кровью по ряду показателей, эти образцы обладают и рядом таких свойств, которые медики до сей поры не встречали у живых представителей homo sapiens. Если, конечно, врачам можно верить.
— Может, это кровь человека, страдающего каким-то неизвестным эндокринологическим или гематологическим заболеванием? В вашей стране наверняка найдется куча пока неизвестных мерзких болячек. Вроде иммунодефицита.
— Senhor, — серьезно сказал детектив, — эта кровь не только не сворачивается и непонятно как сохраняет температуру тела. Она лечит! Когда мельчайшую каплю из этого образца поместили в раковую опухоль любимца местных врачей — пожилой лабораторной крысы, — опухоль исчезла прямо на глазах, а сама крыса по всем признакам помолодела.
— Так каковы ваши предположения? — сдаваясь, спросил Аналитик.
Детектив помолчал, а затем задал неожиданный вопрос.
— Вы верите в Бога?
Как и большинство нормальных советских граждан, Аналитик был воспитан атеистом и был глубоко удовлетворен этим фактом. Конечно, когда он в одиночестве смотрел на ночное небо, то вопросы вроде «а где же все оно заканчивается?» не могли не волновать его, как, впрочем, и любого другого человека с развитым интеллектом. Неизбежно возникал и вопрос, связанный с первым: «А как оно началось?» Но поскольку ответить на эти вопросы было в принципе невозможно даже с помощью философского образования и бутылки водки, а вокруг шумела полная ежедневных забот и удовольствий жизнь, то и соответствующие терзания разума откладывались на более зрелый период жизни.
Вдобавок все умные люди, воспитанные коммунистами, были циниками и относились к предлагаемым разнообразными религиями идеологическим продуктам с большим скепсисом. Люди с один раз промытыми мозгами неизбежно приобретали своеобразный иммунитет к повторным попыткам сделать то же самое. К тому же в мире присутствовали с полдесятка только «главных» вероучений, большинство из которых обладали собственной уникальной концепцией Бога. Естественно, любой человек, умеющий читать и писать, не мог не спрашивать себя: «А кто же из этих богов настоящий и каким образом я узнаю, что я правильно угадал со своим выбором?» Ответы опытных религиозных маркетологов вроде «почувствуй сердцем!» или «прими и веруй!», может, и годились для скотовода-кочевника, жившего несколько тысяч лет назад, но явно не удовлетворяли Аналитика, являвшегося продуктом одной из наиболее развитых систем образования. К тому же, воспитанный атеистами, он все же был вполне приличным человеком, для которого убийство и предательство являлись такими же, а может быть, и еще большими грехами, что и для глубоко верующего человека. Соответственно, ему было трудно принять и эту причину — наличие системы моральных ценностей — как оправдание необходимости автоматического следования религии. Казалось, что эта самая система сегодня жила абсолютно независимо от какой бы то ни было религии и явно была универсальной для всех нормальных людей — как верующих, так и атеистов. Вместе с тем звездное небо по-прежнему висело над нами, и под ним действительно иногда происходили труднообъяснимые вещи, которые заставляли задумываться о том, не сверхъестественные ли силы направляют людей на их жизненном пути.
Много лет назад совсем молодой тогда Аналитик находился в колонне ангольских войск, следовавшей к Куиту Куанавале — дыре на юге страны, печально известной мировому сообществу по многолетним тяжелым боям и эпидемиям малярии. К тому времени уже был подписан мирный договор с Южной Африкой, и в Анголе продолжалась «лишь» партизанская война. Одной из распространенных форм этой войны были засады на все, что двигалось по пыльным и разбитым дорогам. Естественно, колонны снабжения пользовались особенной популярностью в качестве объектов нападения у оборванных, разутых и голодных партизан УНИТА. Аналитик знал об испытываемых партизанами тяготах не понаслышке: из переводимых им перехваченных и расшифрованных сообщений как минимум половина были посвящены таким важным вопросам, как передача пары подержанных корейских ботинок «антикобра» или упаковки батареек для радиостанции от одного отряда другому. Бывали случаи, когда, прибыв на место гибели очередной колонны, правительственные войска находили партизан, которые так и не смогли оторваться от поглощения найденной наконец пищи.