– Самопальные? Кто из вас их накладывает?
Руку подняла крохотная эльфиечка. Кажется, даже не студиозус, а школяр.
– Сколько вам лет, медам? – спросил Танзен.
– Двадцать один…
– Но вы же еще подросток. На каком вы курсе?
– Четвертый базовый…
Танзен покачал головой. Эльфы живут в десятки раз дольше людей, но и взрослеют медленнее. Двадцатилетний человек – это совершеннолетний, зачастую уже имеющий своих детей индивид. Двадцатилетний эльф – по сути, еще ребенок.
И всего лишь четвертый базовый курс. Всего лишь четвертый год начального обучения. Она должна быть весьма талантлива, если уже овладела противоударными чарами.
– Можно ваш артефакт? – попросил Танзен.
С ужасом глядя на него, эльфийка прижала к груди палочку и отчаянно замотала головой.
– Она не в команде, она просто накладывает чары, – произнес капитан, глядя на Танзена исподлобья. – Она умеет, мэтр, честное слово.
– Да уж, должно быть, умеет, раз до сих пор не было травм. Но это запрещено правилами, вам известно? Я могу прямо сейчас дисквалифицировать вас всех.
– За что?!
– За нарушения правил. За игру на небезопасной площадке. За использование чар, наложенных неквалифицированным волшебником. Да еще школяром.
Полетники растерянно переглянулись. Зато скользкошарцы ужасно обрадовались.
Но в следующую секунду Танзен осадил и их. Заявил, что проведение неофициальных, не согласованных с ректоратом матчей вообще недопустимо. Поэтому ассоциация волшебных игр общим решением передает это поле…
– Нам! – возопили миражатцы.
– Нет, – отрезал Танзен. – Вас здесь тоже быть не должно. Ассоциация волшебных игр передает это поле под хозяйственные нужды. Может, здесь сделают испытательный полигон, или делянку волшебных растений, или просто склад с ведрами… я не знаю. Но вас тут не будет. Никого.
Естественно, такое решение не пришлось по вкусу никому. Танзен ухитрился разозлить всех игроков до единого. Они негодовали так, словно он только что положил каждому из них на макушку по коровьей лепешке.
Но зато они перестали ссориться друг с другом. Забылась даже история с запертым в раздевалке вратарем. Танзен несколько минут равнодушно внимал льющемуся на него потоку возмущения, а потом отрубил:
– Решение принято. Расходитесь.
Закончив на этом, Танзен вернулся к проверке профессора Стедмуха. Он по-прежнему ни на дрош не верил, что тот может быть агентом Зла, но это было интереснее чтения студенческих писем.
Танзен изменил свое мнение, пока читал досье профессора. Потрясающе скучная биография. Родился в 1355 году, в 1367 поступил в Спектуцерн, в 1372 поступил на бакалавриат, в 1376 стал бакалавром Спектуцерна и сразу пошел на полевую практику, в 1379 стал лиценциатом Спектуцерна, в 1382 получил место на кафедре, в 1389 поступил на магистратуру, в 1392 стал магистром Спектуцерна, в 1402 поступил на вторую магистратуру, в Детримент, в 1405 стал магистром Детримента, в 1417 получил звание профессора Спектуцерна, в 1430 получил звание профессора Детримента. Старателен и работоспособен как никто, но талант не выдающийся, поэтому премию Бриара так и не получил. Всю жизнь проработал преподавателем, ни разу не был замешан ни в чем хоть сколько-нибудь предосудительном, почти не покидал стены Клеверного Ансамбля, никогда не злоупотреблял волшебством, да и вообще, кажется, считает прикладную магию излишним приложением к фундаментальной.
Перелистнув последнюю страницу, Танзен досадливо закатил глаза. Он только что выкинул на ветер час жизни. Если и есть в Клеверном Ансамбле волшебник, которого можно ни в чем не подозревать, так это Хохотль Стедмух.
Решив не тратить больше времени на заведомую пустышку, Танзен покинул архивную часть библиотеки. Он решил поискать лучше еще что-нибудь о чакровзрывателях. Со дня магической контузии его не оставляла мысль об этих ужасающих артефактах.
За последние дни Танзен прочел на эту тему уже немало. Вторая Волшебная война отгремела четыре с половиной тысячи лет назад, а за тридцать веков Смутной эпохи утрачено было до обидного многое, но сохранилось все же достаточно.
Излучающие артефакты, обращающие магию против хозяина. Превращающие его собственные чакры в ядовитые опухоли. Именно они уничтожили Парифатскую империю, и Танзен перелопатил настоящую гору литературы в поисках самого важного – где они находились и по какому принципу действовали.
К сожалению, именно на этот счет в библиотеке ничего не было. Если бы волшебники знали, где искать немногие уцелевшие чакровзрыватели, – так давно бы уже нашли. И уничтожили.
А принцип действия… чакровзрыватели были секретной магией даже во времена Парифатской империи. Даже тогда их тайной владели считаные единицы. Возможно, конечно, с тех пор уцелели какие-то записи, документы, чертежи… но в открытом доступе их не было точно.
В конце концов Танзен обратился к старшему библиотекарю. Человеку, столь преданному своему делу, что не оставил его и после смерти. Древнему духу, само имя которого неразрывно связано с богатейшим собранием волшебных книг – библиотекой Клеверного Ансамбля.
Покойному Инкромодоху Мазетти.
Тот ничуть не изменился с тех пор, как Танзен проходил магистратуру. Именно тогда он общался со старшим библиотекарем в последний раз. Если студиозусам, а тем паче школярам более чем достаточно общедоступной литературы, то магистрантам неизбежно приходится обращаться к закрытой секции. А доступ туда – только через Мазетти, префекта Кустодиана или кого-то из членов ученого совета.
– Принцип действия чакровзрывателей?.. – задумчиво переспросил светящийся призрак. – Необычный запрос, мэтр Танзен. Вы уверены, что вам это нужно?
– Уверен. Я хочу знать как можно больше. И я мог бы получить разрешение у Ледяной Глыбы, но мне не хочется действовать в обход вас.
– Как мило с вашей стороны, – иронично улыбнулся Мазетти. – Что ж, у меня есть один фолиант как раз для вас. Подождите минуточку.
Полученная Танзеном книга оказалась до обидного тонка. Называлась она «Излучающий артефакт. Проект «Апофеоз». Разработки, испытания, применение».
Имени автора на обложке не было. И вообще, судя по всему, написали эту книгу давным-давно – возможно, сразу же после Второй Волшебной войны. Точно не до – в самом конце скрупулезно описывались последствия применения Апофеоза.
Автор избегал говорить о себе. Но по некоторым признакам – он принимал участие в создании чакровзрывателей. Однако раз он сумел написать эту книгу, раз уцелел в окутавшем планету жаре Апофеоза – он не был волшебником. Возможно, какой-нибудь ученый метафизик, теоретик от магии, за природной неспособностью не сумевший овладеть практикой.
Мазетти сказал, что это единственный существующий экземпляр. Самая обыкновенная книга, не гримуар, однако снимать с нее копии запрещено. Когда-то волшебники подумывали уничтожить и ее, но не поднялась рука.
Впрочем, никакой действительно опасной информации там не содержалось. Неизвестный автор явно не хотел, чтобы его читатели сумели сами создать чакровзрыватель. Даже общий принцип действия излагался туманно, полунамеками.
Однако даже полунамеков хватило, чтобы книгу заперли на замок. Как говорят в Мистерии – «усадили пса на обложку».
А под обложку было вшито еще и послесловие, написанное кем-то из современных волшебников. В нем говорилось, что чакровзрыватели – запретная магия. Самая запретная из всех существующих. Гриф абсолютной секретности – ею нельзя даже интересоваться. Самая робкая попытка создать новый чакровзрыватель или запустить один из уцелевших – пожизненная Карцерика.
Дочитав до конца, Танзен крепко задумался. Эта древняя брошюра совершенно точно не могла научить создать чакровзрыватель. Однако дать стартовый толчок могла. В ней все же содержалось чуть больше сведений, чем в общедоступной литературе. Так что всякий, кто интересовался этой темой, обязан был…
– Мэтр Мазетти, у меня к вам еще просьба, – сказал он, возвращая книгу. – Вы можете сказать, кто в последнее время еще ее брал?