– Герард, несмотря на свою юность, глава фамилии, и мне следовало бы его уведомить о моих намерениях в отношении его матушки. Тем не менее я обойдусь без этого, регент на моей стороне, иначе он не упомянул бы будущую герцогиню Надорэа. Законы Олларов отвратительны, но я рад, что регент вправе разрешить любой брак, а из олларианского монастыря можно вернуться. Кузина никогда бы не простила мне этих слов, они ужасны, и я готов ответить за них перед Создателем, но не сейчас. Вы очень добры, Мелхен, однако я должен спешить. С вашего разрешения, я возьму в дорогу немного хлеба и мяса.
– Подождите до завтра. – Так бы сказал воин Дювье, и его бы поняли. – Вам нужен спутник.
– Я не могу ждать, я видел сон. Чудовищный сон, я должен остановить… Не отпустить… Мертвые супруги – это вечная разлука или необратимый шаг. Дайте мне хлеба и скажите, где живет комендант.
– Я не знаю, но он… Он в отъезде!
– Неважно. Акона – большой город, его не оставят без начальства, я найду. Прощайте, сударыня.
– Я войду в чулан и соберу хлеб, мясо и лук. – Нареченный Эйвоном сходит с ума. Его не удержать, но отпускать его нельзя. Глупый заговорит, и тайна перестанет быть тайной и станет бедой. – Я буду спешить.
– Благодарю вас, я подожду.
Нареченный Эйвоном не должен выйти из дома до возвращения Сэль, и он не выйдет. Звать на помощь, искать выход, думать некогда, остается одно, найденное и испытанное в день удачи. Над ларем с утварью висят молотки для мяса, но как труден выбор! Первый, большой и тяжелый, может причинить непоправимый вред, а малый, с красной рукоятью, удобен, но слишком лёгок. Он пришелся бы впору, обладай ничтожная статью Роскошной или хотя бы одной из живущих в доме на углу девиц, но, если тело не готово к поясу невесты, а руки слабы, их нужно усилить. Последняя колотушка грозит раздирающими волокна шипами, она тоже опасна, остается вторая с краю, она должна подойти… Снять, обтереть, примериться к рукояти, скрыть под передником, выйти и улыбнуться, обязательно улыбнуться. Герцог Надорэа ждет, его жаль, но мужчина не кот, его не посадишь в корзину и не запрешь в погребе. Теперь нужно, чтоб он отвернулся, и это трудно, ведь непонятливый вежлив. Ничего, в кухне есть окно, а за окном – птицы.
– Смотрите, – весело вскрикивает гоганни, – он там! Красногрудый и радостный!
Гость обернулся, и Мэллит ударила. Это было страшнее, чем в прошлый раз, ведь она хотела всего лишь остановить, а нареченный Эйвоном не нес в себе злобы, только неуместную глупость. Руку пронзила уже знакомая боль, и гость упал между ларем и окном; он задел корзину для рыбы, и та накрыла лежащего подобием шляпы. Мэллит наклонилась и взяла большую руку, жилка на ней билась, а дыхание не было хриплым. Она угадала и с молотком, и с ударом, оставалось солгать. Девушка подняла бутыль с маслом для жарки и плеснула на пол. Торопливая, она была неаккуратна, и герцог Надорэа поскользнулся. Она испугалась и побежала за помощью, она была вне себя и повернула ключ в замке, она в самом деле боится…
На лестнице девушка остановилась, решая, у кого просить помощи. Большой Герхард понимает многое, но его оставил полковник Придд, а первородный Ли велел беречь тайну графини Борн. Начав думать, умный не остановится, он не должен узнать, что упрямца остановили колотушкой для мяса, ведь тогда он может вспомнить о камне в озере. Значит, наверх! Там, в комнате Герарда, ночует хромой полковник, ему можно верить, как воину Дювье и веселому Анталу.
Мэллит постучала, и гость вышел. Он был одет и держал одну из книг Герарда, ничтожная их тоже читала.
– Я прошу помощи, – быстро сказала гоганни. – Моя подруга и ее брат ушли по дороге выходцев к тому, кого зовут Монсеньор. Нужно доложить про войну и сражение, но Селина не отпустила Герарда одного.
– Она права, барышня, – полковник улыбнулся, и Мэллит улыбнулась в ответ. – То, что с рэем Кальперадо сестра, которая, как всем известно, находится в Аконе, докажет его правдивость.
– Сэль говорит, Монсеньор ей поверит, а вот ставший холодным может обмануть Герарда и сбежать. Подруге пришлось пойти и проследить, но это ее дороги. Неумный, с которым вчера все спорили, решил покинуть этот дом, только Монсеньор запретил его выпускать. Герцог Надорэа может сказать много глупого и ненужного, это причинит вред. Я не знала, как удержать упорного, и ударила его по голове колотушкой для мяса. Я была осторожна и бережна, герцог Надорэа жив, он лежит в кухне, дверь заперта, а я не знаю, что делать.
– Идем, – добрый отец злобной дочери поднялся. – И решительная же вы барышня! Ну, да баронесса Вейзель другой быть не может.
Глава 4. Гельбе
1 год К.В. 1-й день Зимних Скал
1
Начальник штаба исчез прежде, чем Робер его как следует запомнил, сам Иноходец с Гашпаром тоже хотели уйти: алат рвался предъявить братнему другу своих красавцев, Савиньяк не пустил. Маршал больше никуда не отходил, и Эпинэ слышал все, что докладывали командующему подъезжавшие друг за другом порученцы. В центре и справа сражение шло без затей. Горники поддавливали, но не давили, а вот у пока еще незнакомого Ариго было поживее. Отброшенные генералом Шарли «горные» кавалеристы, вместо того чтобы отойти и привести себя в порядок, принялись донимать «вороных» мелкими наездами. Обходилось им это недешево, подобная смелость всегда оплачивается кровью, и немалой, но нахалы не унимались. Вывод напрашивался сам: Гетц или отвлекает внимание от чего-то важного, или пытается связать талигойскую кавалерию… или и то и другое сразу. Значит, нужно понять, где через час-другой конница будет нужнее всего.
– Вражескую кавалерию отвлекают на одном фланге, – не выдержал Робер, – чтобы нанести удар на другом.
– Не скажи, – по-своему оценил гусиную «карусель» алат. – Раздразнить противника, втянуть в бой, а потом притворным отступлением заманить в ловушку – тоже хорошо.
– Будем справедливы, – обернулся Савиньяк, – Гетц – путный генерал и представляет, с кем связывается. Шансов окрутить Шарли у него нет, так что морочат они именно нас, дряни эдакие.
– Тебе лучше знать, – Карои и не думал настаивать на своем, – но тогда удар придется справа, вдоль реки.
– Или по руслу. Гашпар, улавливаешь?
– Чего ж тут не уловить? Они «вороных» держат, а мы тут страдаем, и вообще нас здесь нет. А вот скрытый выход к Хербстхен есть.
– Именно. Робер, хочешь развеяться?
– Хочет, – заверил Карои. – А уж мы как хотим!
– Вот и отлично, – блеснул зубами командующий. – Остается, если, само собой, мы угадали, не упустить своего. Прикроем фланг Райнштайнера – хорошо. Как следует потреплем «горную» кавалерию – тоже неплохо, но лучше бы не потрепать, а разгромить.
– Разгромим, – Гашпар красноречиво погладил рукоять сабли. – Для того и шли!
– Только зарываться не надо, и побольше донесений. Я должен знать, что у вас выходит.
– Не тревожься, – алат и не думал возмущаться. – Глупостей не натворим, как бы ни хотелось. Первым делом турну к реке усиленный дозор. Так мы пошли?
– Поскакали, – засмеялся Эмиль, но шутка оказалась не такой уж и шуткой. Карои только что не покатился по заднему склону холма, и тут чудом державшийся рядом с разогнавшимся витязем Робер вспомнил, что с честью выдержавший ночную скачку Дракко блаженствует где-то над торбой овса.
– Я без лошади, – признался запыхавшийся Эпинэ, – Рокэ гнал, как… осенний охотник. С Дракко… с моего полумориска хватит…
– Главное, – отмахнулся на бегу Гашпар, – что тебе мало.
Склон кончился, Карои махнул крутящимся у подножья «фульгатам», пронесся мимо штабных ординарцев и вылетел к пригорку, где пятном осени среди белого и серого полыхал алатский эскорт. Алели и золотились всадники, приплясывали застоявшиеся кони, играло солнечными зайчиками надраенное железо.
– Гергё, – потребовал у порученца Карои, с лету вскакивая на высокого игреневого жеребца, – одолжи-ка гици лошадку! Пишта, живой ногой к нашим! Крикни строиться и дуй к коноводам, пусть подберут, да чтоб стыдно не было!