В разговор вмешался Дмитрий, который доселе спокойно сидел с папироской у окна да стряхивал пепел за подоконник.
– Блин! Молодой человек, ну че тебе не хватает? Работа хорошая, в закрытом учреждении. Небось, премиальные имеешь за всякие там внедрения? Жена молодая, ребенок симпатичный – зачем бухать-то?
Юноша виновато вздохнул и ничего не ответил. Савелий продолжал гнуть своё:
– Значит так. Сейчас направляем вас в вытрезвитель – и письмо руководству предприятия. Так, мол, и так…
– Не надо письмо! Пожалуйста, – взмолился задержанный.
И неожиданно твердым голосом добавил:
– Готов уплатить штраф.
Савелий улыбнулся.
– Не положено, вообще-то, – и сделал паузу.
– Сколько? Я заплачу.
Молодой человек почувствовал, что попал в нужную струю.
Савелий взял комсомольский билет и многозначительно постучал ногтем по обложке:
– Видите, какого цвета?
– Красного, – юноша несколько секунд соображал. – А! Понял. Червонец?
– Держи, – пододвинул ему вещи Савелий.
Юноша раскрыл кошелек и с радостным восклицанием: «Как раз одна осталась», – вручил Савелию десять рублей.
– Может, тебя до дому подвезти? – предложил Дмитрий. – А то еще по дороге снова к нам попадешь.
– Сам дойду, – гордо ответил юноша, – мне здесь недалеко.
– Ну, иди, орел, – отпустил его довольный Савелий. – Эй, сумку забери. Только сегодня портвейн-то не пей. Оставь на завтра.
Тот вышел, Савелий вопросительно глянул на Дмитрия.
– Берешь половину?
– Я же сказал – твой клиент.
– Понял. Тогда с меня пиво.
– А это можно. Пошли, а? Чего тут сидеть? Скажем – наркоту пошманаем.
– Правильно. Эй, сержант, Петрович когда подойдет?
– Да вот должен уже…
– Ну ладно. Ты че там паришься? Заходи сюда. Значит, сообщи Петровичу, что мы здесь останемся на ночь, на дежурстве. А сейчас пойдем в ДК, на дискотеку. Если кто из начальства появится – мы на операции. А где-то в одиннадцать-двенадцать, в общем, ближе к ночи, подойдем. Записал?
– Так точно.
Они прогулялись в заводскую столовку, взяли по бутылочке пива и гуляш. После гуляша пошли на речку, там, в тени, у журчащей воды попили пивка.
Вечерело, духота отступила, и можно было начинать импровизированный рейд.
В городе имелось до смешного мало мест молодежного досуга. Официально все эти дискотеки не одобрялись, а между тем росли как грибы – при заводах, фабриках и институтах. Дискотека при ДК ЖБК, на молодежном жаргоне просто «жаба», считалась фешенебельной дискотекой. Невзирая на отдаленность от центра, любила золотая молодежь «жабу» – за маленький уютный зал, оснащенный всеми необходимыми прибамбасами: шикарной цветомузыкой, зеркалками, мигалками, кварцевыми лампами и языкастым диск-жокеем Стёпой. Входной билет стоил дорого – пять рублей. Местная рабочая молодежь дискарь не посещала, но любила толпой подкараулить завсегдатаев, естественно, с достойной целью учинить побоище. В побоищах с равным удовольствием участвовали обе стороны, как «грибы», так и «мажоры».
Дмитрий и Савелий появились на «жабе» около девяти вечера. Под стенами клуба отдыхали от скачек несколько подростков, покуривали, вяло общаясь, но смачно матерясь.
Сперва осмотрелись в предбаннике с широко распахнутыми дверями в зал. За столиком шла бойкая торговля соком. Девушка-буфетчица предлагала на выбор два вида яблочного сока, оба в одинаковых кувшинах и одинаковые на цвет: двадцать копеек стакан и семьдесят. Большинство брало тот, что за семьдесят. Взяли этого сока и оперативники. Оказалось – «сухарь», причем разбавленный водой чуть ли не наполовину.
– Ныряем? – предложил Савелий.
– Только танцев не надо.
В зале горели кварцевые лампы. Лиловый свет выхватывал ослепительными пятнами лишь светлые детали интерьера, как то: зубы, белки глаз и фосфорически-белые рубашки танцующих. Перекрывая ликующую «Феличиту», надрывался диск-жокей Стёпа, нёс он, по правде сказать, сущий бред. Опера примостились у стеночки, послушать кто, что, о чем.
Ждать пришлось долго. Выпитый «сухарь» уже успел выйти десятым потом, когда наконец-то прозвучало слово «косячок». Трое поддатых парней вывалились в предбанник, а оттуда на улицу.
Детки зашли через широкий пролом в заборе на территорию ЖБК и, не особенно таясь, обсуждали детали предстоящего дела: что за зелье – «драп» или «маца»?
– «Маца», конечно, за кого ты меня держишь.
– А откуда?
– Индийская конопля.
– Не гони, Воха, откуда индийская…
Воха уже разминал в руке косячок, когда Савелий резко вырулил из-за забора и схватил его за эту самую руку, плотно зажав между ладоней.
– Так, чем мы тут занимаемся? «Пыхнуть» решили? А ну, пошли на свет.
Вся троица послушно вернулась к входу, под яркий свет фонаря.
– Дима, проверь у этих карманы, – деловито распорядился Савелий. – Ну, молодые люди, сразу расскажем – где брали, у кого, как часто употребляем наркотик?
– Да мы здесь вообще ни при чем, – сообщил приятель Вохи. – Мы даже спиртного не употребляем.
Дмитрий уловил интонацию высокомерного презрения. Пробежал взглядом по юнцу – бритые виски, косой чубчик, джинсы обвешаны разнокалиберными английскими булавками и буржуйскими брелочками. «Да, детки козырные». Наконец-то, впервые за весь этот тягучий, душный и бестолковый день он ощутил прилив воодушевления.
– В самом деле? А лет сколько? – поинтересовался он.
– Лет – шестнадцать, – сообщил молодой человек.
– А перегар откуда?
– Бутылочку пивка выпил, что такого? – так же вежливо-нагло отвечал тот. – А наркотики, товарищ, мы ни-ни. Нам комсомол запрещает.
– Это он курить хотел, – ткнул в сторону Вохи второй приятель. – А мы просто за компанию вышли, свежим воздухом подышать.
– Одну минуту, Славик, – Дмитрий взял парня под локоток.
– Только без рук, пожалуйста, – успел сказать тот, когда Дмитрий, заломив ему руку за спину, повел за забор.
Разбираться – с уликами или без оных – с сынком высокопоставленного папаши было, конечно, чревато неприятностями. Но в Савелии Дмитрий не сомневался, если что – прикроет. Поэтому, поставив оболтуса перед собой, с легким сердцем зарядил ему два раза в грудину. Юноша стукнулся спиной об забор и, неожиданно перейдя на шепот, попросил:
– Не надо. Пожалуйста.
– Дуй отсюда, козёл, – приказал Дмитрий. – Вот туда.
Он указал в сторону корпусов завода.
– Хорошо, я понял, – прошептал тот и канул во мрак.
Дмитрий выждал пару минут и, вернувшись обратно, поинтересовался у первого вохиного приятеля:
– Что ты мне про комсомол заливал? Может, ты и нашу партию не любишь?
Наверное, юноша вообразил, что его дружбан уже валяется избитый под забором, поэтому лишь сглотнул слюну и ничего не ответил.
– Значит, утверждаешь, наркотики не употребляем? А приятель утверждает обратное. Готов изложить письменно.
– Честное слово, – обрел дар речи юнец, – в первый раз попробовать решили. Честное слово.
– В первый раз, говоришь? – улыбнулся Дмитрий. – А ну, пошли на очную ставку.
Он хотел взять парня за руку, но тот с неожиданной прытью вырвался и стремглав ринулся наутёк. Савелий захохотал. Успокоившись, предложил:
– Давай, Дима, хоть этого в опорный доставим.
– Далековато. Давай машину вызовем – пусть в отделении разбираются.
– А из опорного ко мне, поужинаем. Вот, смотри, что у этого карася в кармане, – Савелий повертел в ладони небольшой пакетик с белым порошком. – Небось, не «косячок», а? Если в отделение – тут же папик хватится, отмажет. А так – спокойно поработаем, протокол составим…
– Понял. Повели.
И, взяв незадачливого Воху с двух сторон под руки, двинулись в сторону опорного.
Со слов задержанного выяснилось, что в пакетике – кокаин, редкий наркотик, экзотика. Воха стал борзеть, угрожать папахеном, который оказался заместителем прокурора области. Ему объясняли, что с таким вещдоком может не поздоровиться и родителю. Вот если бы он возглавлял областную милицию, тогда да, можешь борзеть, а так будем посмотреть.