– Слушаю, товарищ капитан!
– Поччему зелёный?! Блевать охота?! Сейчас «синеглазку» под нос суну – живо в себя придёшь! Связь мне! С «РХ»!
– Сию секунду, товарищ капитан! Через минуту высунулась дрожащая рука:
– Есть связь, товарищ капитан!
Чупахин прижал ларингофоны к горлу, что-то забормотал. Через грохот дизеля было не разобрать слов, но его глаза просияли, склонился к командиру:
– Разведчики докладывают, что радиационная и химическая обстановка в норме.
– Это – хорошо, но всё же… Пусть ещё пошарят, мало ли чего!
… Полк разворачивался в линию, насколько это было возможно в стеснённой сопками и камнями долине. Вот одна «пятьдесят четвёрка» вдруг резко развернулась – лопнул палец на некстати подвернувшемся булыжнике. Машину крутануло, она дёрнула сорванной со стопора башней, а вернее, командир танка скорее всего про это забыл, и загребла стволом землю. Первая потеря…
– Начштаб! Отменить развёртывание! Плюй на все уставы! Идём колонной!
По макетам и фотографиям со спутников и разведывательных самолётов окрестности цели подпол знал, как «Отче наш». Ещё два километра, боевые машины минуют перевал, и дорога пойдёт вниз. Там, в долине фиорда расстилается город Киркенес, и НАТОвская база. Тогда то и начнётся потеха. Взглянул на свои руки – да, он рискует. Если янки поставили в узком проходе хотя бы пару орудий, или, тем паче, свои танки – будет мясорубка. Всех пожгут… Но почему же они не начинают? Подпускают ближе?! Не верю! Что-то тут не то! Приник к перископу, с ужасом ожидая там, впереди, полыхнёт короткая злая вспышка… Да что за чёрт?!! А где асфальт то? Насколько Вострецов помнил – к городу вела отличная дорога с твёрдым покрытием. А сейчас – какая-то узкая грунтовка с выступающими то тут, то там, булиганами. А вот и перевал… Первый «Т-54», чуть качнувшись, уже исчезал за скатом дороги, следом, изрыгая клубы чёрного дыма из выхлопных отверстий, грёб траками второй… Внезапно комполка почувствовал, как его потеребили за сапог:
– Товарищ командир, вас на связь! Воткнулся в линию:
– Вострецов!
От неожиданности и прихлынувшего андреналина даже забыл про все кодовые таблицы:
– Полковник! Это комбат – два! Слушай, Николаич! А ГДЕ ГОРОД ТО?!
– ЧТО?!!
От неожиданности Вострецов потерял дар речи. Танки полка один за другим скрывались из виду, наконец, и его «КШМ» натужно рыча, буквально выпрыгнула на гребень. Он жадно приник к перископу, и ахнул – на месте довольно большого, по северным, разумеется, меркам, города стояло несколько длинных, едва торчащих из земли, покрытых дерновыми крышами длинных домиков. Возле одного из них виднелась одетая в непонятно во что фигура с дымящейся трубкой в зубах. Впрочем, стояла она недолго – через несколько мгновений возле неё затормозил «шестидесятый» приданного полку мотострелкового батальона, наспех сформированного из соседского стройбата. И вывалившиеся оттуда рассвирепевшие бойцы, которых взбесил сам факт начала войны, на который наложилась четырёхчасовая тряска в железной коробке, а так же осознание того, что «дембель» не просто в опасности, а в ох…..ой опасности из-за этих вот п…., х…., и так далее (вырезано цензурой). В следующее мгновение окованный сталью приклад заржавевшего в пирамиде карабина заставил норвежца выплюнуть половину челюсти, второй из бойцов с хаканьем треснул бедолагу сапогом в поддых, а третий смачно засветил в ухо.
– Ну…. Ни … себе орлы дают… Удивился комполка.
– Озверели, братцы!
В это время машина плавно качнулась и замерла возле пехоты, дверца «КШМ» открылась, и подпол стал выбираться наружу, но на мгновение замер, услыхав:
– Колись, сука! Где база?!
– Янки гоу хоум! Где американцы?! Рассказывай!
– СМИРРРНА!!!!
Услышав командирский рык, стройбатовцы оставили беднягу норвежца в покое. Тот лежал неподвижно, вознося про себя молитвы всем известным богам.
– Слышь, Петрович… А у нас кто по-норвежски шпрехать умеет?
– Ни фига…
– Вот, бля… Как же его допрашивать будем?!
– Мать…
Возле избитого до полусмерти норга постепенно собралась целая толпа – танкисты, покинувшие свои машины, стройбат – пехота, офицеры. Из домов приволокли остальных пленных. На грудастых симпатичных девок жадно смотрели сыны Средней Азии, но сдерживались, видя показываемые им кулаки офицеров. Да и танкисты, в большинстве своём ребята из Средней Полосы и Украины, нехорошо косились на тех, у кого начинали ползти слюни при виде полураздетых пленниц. Вострецов, немного подумав, подошёл к задержанным и спросил, впрочем, без особой надежды:
– Слышь, народ, а по-русски кто-нибудь говорить может?
– Да, почитай, каждый может, офицер. Мы ведь уже не одну сотню лет у русских девок в жёны берём. Нехорошо было Ольсена обижать. Зачем зубы выбили? Или Белый Царь нам войну объявил? Так новостей мы давно не знаем.
– К-какой… Царь…
Нехорошо прищурившись, комполка уставился на старика с окладистой бородой:
– Белый Царь, говорю. Николай Второй Романов. Если не помер. Так ещё молодой…
– Товарищ командир!
Перед Вострецовым стоял бледный, как смерть, командир разведвзвода, старший лейтенант Дзюба, державший в руках большой лист бумаги.
– Что у вас, старший лейтенант?
– В-вот…
Разведчик протянул лист подполковнику. Комполка взглянул, и тоже почувствовал, как от лица отхлынула кровь: Типография П.П. Сытина. Санкт – Петербургъ. 1912 год. Один из майских дней был аккуратно отмечен крестиком…
Глава 3. Обухом по лбу.
– То есть, как нет? – небритый человек в костюме партийного функционера переложил телефонную трубку от одного уха к другому,
– Кто доложил?.. Откуда информация?… Кем проверена?…
Шариковая ручка делала записи на желтоватом листе машинописной бумаги, взятом из стопки.
– Мне нужен доклад должностных лиц на уровне не ниже начальника железнодорожного узла, начальника городской связи и начальника городского УВД! Организуйте! В течение четверти часа! Небритый человек порывисто швырнул трубку на телефон:
– Совсем охренели! Рельсы у них, видите ли, закончились!
Последняя фраза сказана была слишком громко, и все посмотрели на небритого, сидящего за столом с табличкой «Начальник узла управления железнодорожными перевозками».
– Какие рельсы, Петрович?
Задал вопрос полноватый мужчина, сидевший за таким же столом, но с табличкой «Начальник узла автодорожного строительства».
– Да, мля, какой-то машинист маневрового, посланный проверить, почему не работает сигнализация на переезде, обнаружил, что нет ни переезда, ни рельс, ни железнодорожной насыпи. Вообще ни хрена нет! Лес кругом!
– Подожди-ка, подожди-ка… Полноватый стал перебирать листки на своем столе.
– Ага! Вот! Сообщение от сотрудников поста ГАИ на границе с Карелией. Точно! Сообщили, что исчезла дорога, ведущая в Петрозаводск, насыпь и кругом лес. Слушай… Полноватый задумался, а потом рывком развернулся на стуле:
– Эй, Газ! Обратился он к мужчине лет пятидесяти в вязаном свитере.
– А что у нас с газопроводами на границе с Карелией? Какая-то информация поступала?
– Черт… Ответил «Газ».
– А ведь точно! Представители газовой службы из поселка…Ага… Точно! И тоже – кругом лес!
– Электрик! Полноватый повернулся к мужчине в мятой рубашке, и тот тут же выдал:
– Да, была информация, об обрыве проводов на линии ЛЭП, группа электриков и представителей гражданской обороны прибыли на место – соседние ЛЭП в сторону Карелии исчезли или упали – визуально не просматривались, радиационный фон при этом был в норме….
– Так-так-так…. Полноватый забарабанил пальцами по столу.
– Что, Михалыч? Подначил его «Газ».
– Милицейское прошлое не дает покоя?
– Ага, и, похоже, что в этих странностях есть какая-то закономерность. Пойду, доложу секретарю обкома.
С этими словами он встал из-за стола, и вышел из помещения подземного убежища в коридор, прикрыв за собой стальную дверь с табличкой: «Оперативный пост Военного правительства Мурманской области»… * * *