– Профессор! Это ужасно!
– В чём дело, Андрей?
– Только что с Земли пришло сообщение – иранские смертники взорвали космодром мыса Канаверал! Теперь нас могут снабжать только из Плесецка!
– Боже… Мы же умрём! Хотя… Хотя… Смотрите, Андрей!
Он вновь открыл файл и показал то, что ему удалось найти. Русский замер, потом вдруг полоснул Штейнглица острым взглядом:
– И что вы думаете делать, профессор?
– Прежде всего – сообщить на Землю.
– Кому?
– Что значит, кому? Естественно, в НАСА…
– НАСА больше нет, профессор… И Правительства России тоже больше нет… Как и Вашингтона. Я не успел вам сказать – террористы применили ядерное оружие. Одновременно с диверсией на космодроме были взорваны атомные заряды в Вашингтоне и Москве. Больше нет ни столиц, ни правительств. И с Плесецка нас никто снабжать не будет. Просто некому отдать приказ запустить корабль… Мы уже покойники. Кислорода у нас хватит на три недели. Наши оранжереи смогут продлить этот срок ещё дня на четыре. Пусть – месяц, если сядем на горную норму. Потому что корабль, который должен был привезти кислород, взорвался в пути. Хакеры раскололи код самоуничтожения. Продуктов у нас больше. Благо последним рейсом их завезли как раз из расчёта на полгода. Вода? На две недели. И всё. Потом – медленная смерть.
– Но, Андрей! Вы же не понимаете! Это уникальный случай! Мы не одни во Вселенной!
– И что? КОМУ сейчас нужны пришельцы? Поймите, профессор, внизу – хаос, паника – словом, настоящий ад на Земле. Люди пытаются спастись из заражённых мест, их некому организовать, самая настоящая анархия и безвластие! Сейчас нам необходимо прежде всего одно: выжить! И ваша карта – это единственный шанс из миллиона! Да что там миллиона – это как один атом в кубическом метре вещества! Что-то ТАМ есть. Это бесспорно. Тут я с вами полностью согласен. Но что? ТО, что спасёт нам жизнь? Или просто груда черепков, на которые мы будем смотреть угасающим от недостатка воздуха взглядом? ЧТО, профессор?
Штейнглиц задумался:
– Я не знаю, Андрей… Но я верю, что там – чудо! И оно спасёт нас…
Русский махнул рукой:
– Эх, профессор… Если бы ваши слова оказались действительностью…
– Послушайте, Андрей, ведь отсюда до вычисленной мной точки всего пятьсот километров. Почему бы нам не отправиться туда на вездеходе? Два дня – и мы на месте.
– Два дня? Вполне реально… Сообщим на базу, что работаем, а сами – в Лабиринт…
– Тогда – заводите машину, Андрей!
– Понял, профессор! Как говорят у нас, русских – ПОЕХАЛИ!..
Двигатель взревел во все свои киловатты. На Красной планете обычные земные моторы применять было нельзя, поскольку для их работы необходим был драгоценный здесь кислород. Использовались электрические средства передвижения, а для полётов в воздухе – небольшие лёгкие реактивные планеры… Русский неожиданно перекрестился левой рукой и нажал на педаль контроллера тяги. Громадные, в рост человека колёса на пружинах медленно провернулись, стряхивая с широких плоских ободьев вездесущую красную марсианскую пыль, легко освободились от нанесённого песка. Маленький автопоезд тронулся в путь. Навстречу либо смертному приговору крошечной колонии с Земли, либо – надежде на продолжение жизни… Вести машину было тяжело: поднялся ветер, взметнувший в разреженную атмосферу тысячи тонн мелкой взвеси, и видимость упала почти до ноля. Огромные щётки «дворников» едва успевали стряхивать с панорамного лобового стекла грязь, фильтры едва справлялись с очисткой, но тягач неуклонно двигался вперёд. Вскоре начало темнеть, и пожилой профессор задремал. Несколько раз он просыпался от толчков и дрожания кабины, но всякий раз в свете мягкого мерцания приборной панели видел одно – сосредоточенное лицо русского коллеги. Андрей, прикусив от напряжения нижнюю губу и упрямо наморщив лоб, вперил свой взгляд в пляшущую в суматошном свете фар, с трудом пробивающих мглу, поверхность Марса. Малейшая оплошность могла оказаться роковой. Уже несколько раз в марсианской колонии хоронили неосторожных, попавших в песчаную бурю, а также тех, у кого в поиске ломался транспорт… И не всегда у мёртвых раньше кончался запас воздуха для дыхания…
– Устали, Андрей?
Этим вопросом при наступившем красном рассвете Штейнглиц приветствовал Ярцева. Тот, осунувшийся от беспрерывного напряжения смертельной гонки, отрицательно кивнул головой.
– Кофе хотите?
– Конечно, профессор…
Немец нырнул в отсек за сиденьями, где было оборудовано место для отдыха экипажа. Быстро налил из цистерны воды, высыпал в пластиковую кружку пакетик сахара, затем – такой же – напитка, поставил ёмкость в обычную земную микроволновую печь. Через несколько секунд звякнул сигнал готовности, и спохватившись, задумавшийся над чем-то человек подхватил кружку с ароматным кофе и вернулся в кабину:
– Готово, Андрей. Держите.
– Один момент, профессор. Сейчас остановлюсь…
Караван замедлил свой бег и замер на месте. Сеченов с трудом разжал затёкшие пальцы, отлепляя их от руля. Жутко болели запястья и сухожилия, вздувшиеся на тыльной стороне ладоней. Он потряс кистями в воздухе, затем залпом осушил уже чуть остывшую кружку, вздохнул.
– Спасибо, профессор! Но мне бы пару часиков поспать, иначе не дотяну.
Его собеседник улыбнулся:
– Конечно, геноссе. Отдыхайте. А поведу пока я. Конечно, до русского аса мне далеко, но думаю, что некоторое количество километров я смогу проехать.
Андрей зевнул, затем махнул рукой. Всё тело болело от долгого сидения в одной позе.
– Хорошо, профессор. Только не гоните и будьте аккуратнее. Энергии у нас достаточно, я перед выездом новые элементы поставил.
– Не волнуйтесь, Андрей. Отдыхайте нормально…
Глава 3
Буквально через несколько мгновений, после того как молодой коллега исчез за спинками сидений, из отсека отдыха послышался негромкий храп. Немец улыбнулся про себя – ему нравился этот русский упрямец. Профессор взглянул на панель навигационного планшета, по которому вчера он собственной рукой прочертил электронным пером маршрут и чуть не присвистнул от удивления – Андрей умудрился проехать почти триста километров! Ночью, в пыльную бурю, по незнакомой местности! Колоссаль!.. Осмотрел внимательно приборы – всё было в норме. Заряд аккумуляторов почти на семидесяти процентах. Можно ехать. Вздохнул, устраиваясь удобней на нагретом за ночь сиденье водителя, затем вжал контроллер тяги. Караван вновь двинулся с места, и так же медленно по планшету поползла световая точка, отмечающая их местоположение…
Они были на вычисленном профессором месте вечером. Хорошо отдохнувший Ярцев после обеда сменил Штейнглица за «баранкой» и с новыми силами принялся за дело. Русский превзошёл самого себя, выжимая из машины всё что можно и что нельзя. Вздымая клубы пыли, он гнал вездеход по каменистой поверхности, рискуя разбить пружинчатые колёса. Аксель просиживал оставшиеся часы в будке, пытаясь рассмотреть что-то, упущенное при первом взгляде. Его компьютер никогда ещё не работал с такой нагрузкой. Самое странное, что не было никаких вызовов с Базы, почему? Непонятно… Неужели там, услышав новости с Земли, опустили руки? Или народ погрузился в последнюю вакханалию? Что творится сейчас в герметичных алюминиевых куполах? Между тем вездеход мчался по пустыне, и чем ближе они приближались к нужным координатам, тем тяжелее приходилось. Сказывалась близость разломов. Всё чаще попадались огромные глыбы базальта и гранита, местами путь пересекали бездонные трещины, которые приходилось объезжать, делая крюк. Но тем не менее оба человека неуклонно приближались к нужному им месту. И вот, когда уже стемнело, в пляшущем свете фар в сплошной отвесной стене камня мелькнул провал. Они прибыли. Указатель курса застыл чётко в центре отмеченной точки. Андрей остановил транспорт и, потянувшись, хрустнул запястьями. Ему не терпелось поставить все точки над «i».
– Приступим, профессор?
Тот неожиданно вдруг поёжился, передёрнув плечами.