— Он с удовольствием взглянет на монету мистера…
— Филберта, — подсказал я. — Меня зовут Джимми Филберт, я проживаю в штате Монтана.
Короткая шея мистера Заблуна дернулась как-то резко, на прусский манер. Подойдя ко мне, он протянул сразу все свои пальцы, сколько у него их было. Я вложил в них монету, и он быстро поднес ее к глазу таким манером, словно был ювелиром и смотрел через лупу. Потом, прищелкнув языком, нацелил на объект другой глаз.
После этого он обменялся взглядом с Седым. Я протянул руку за монетой, но мистер Заблун направился к боковой двери.
— Приглашаем вас, мистер Филберт, последовать за нами, — сладко пропел Седой. Он сделал изящный жест, указывая направление, и я потащился вслед за ними по узкому коридору. Потом мы оказались в комнате с низким потолком, в которой стоял простой стол, а над ним чертежная лампа. Заблун быстро открыл один из ящиков стола, вытащил оттуда какой-то прибор, набор линз и начал колдовать над моим трофеем.
Седой стоял рядом с застывшим лицом и не говорил ни слова.
Наконец Заблун выпрямился и произнес как-то равнодушно:
— Монета настоящая. Это золото, проба двадцать девять. Чеканка.
— Вам раньше такие попадались? — спросил я.
— Не такая уж редкость.
— А откуда она?
— Несколько лет назад подобные экземпляры появились на Крите. Не такие новые, как ваша; эта еще не была в обращении.
— Монета греческая?
— Точное происхождение неизвестно. А где вы ее достали? — Он спрашивал все это с каменным лицом, как дежурный полисмен, снимающий показания по стандартному протоколу.
— Я выиграл ее в покер в Потаен, недели две назад. Боялся, что меня надули. Кстати, какова ее стоимость?
— Могу предложить вам пятьдесят долларов сразу, мистер Филберт, — вмешался Седой.
— Мне не хотелось бы продавать ее прямо сейчас, — ответил я. — Это красивый сувенирчик. — Протянув руку, я взял монету со стола. — Просто хотел знать, нефальшивая ли.
— А если я предложу вам сто долларов?..
— Дело совсем не в цене. — Я беззаботно улыбнулся. — Она мне досталась за десятку. Подержу у себя, может, она счастливая? Недавно я остался в живых, а в наши дни это уже везение.
Я направился к двери. Седой, обогнал меня, указал дорогу обратно в зал с кремовым ковром.
— Сколько я вам должен? — спросил я, доставая бумажник и непринужденно улыбаясь.
— Да что вы! — Седой отмахнулся от денег, — но если все же вы передумаете…
— Я вам первому сообщу, — пообещал я. Он наклонил голову, а я продефилировал в сторону лифта. Уже у дверей я обернулся: в большой комнате, где шел прием, стали гасить свет. В лифте я снова вынул из кармана золотой кружок и внимательно его осмотрел: вмятина, оставленная моими зубами, исчезла. Заблун подменил монету.
4
Бизнес и любопытство для Сэла Анзио — вещи, исключающие друг друга. Пятидесятидолларовая бумажка, перешедшая к нему, обеспечила мне беспрепятственный доступ в никем не занятый номер на двадцать девятом этаже, что находился в пустынном северном крыле отеля. Отсюда был виден абсолютно весь западно-восточный блок, тем более что Сэл снабдил меня и сильным биноклем, который позаимствовал в бюро забытых вещей. Еще десятку стоили мне услуги парня, нанятого следить за каждым шагом Седого, жившего в отеле под именем Р.Сэтис.
В первую же ночь я заказал ужин на 12 ночи и съел его в темноте, наблюдая за деятельностью «нумизматов», которых видел в освещенные окна занимаемых ими двух этажей. Не могу сказать, что это было захватывающее зрелище. Мистер Заблун что-то вещал группе людей, а они слушали его с безразличием монументов. Входили и выходили какие-то мужчины, двигаясь неторопливо и с достоинством. Я не видел, чтобы нумизматы ели или пили, женщин тоже не наблюдалось.