Его приняли герцогиня Мари-Амелия и сестра Луи-Филиппа мадам Аделаида.
– Его королевского Высочества нет дома.
Марселец, отчаянно жестикулируя, стал объяснять, что должен непременно увидеться с герцогом, и как можно скорее. Мадам Аделаида слегка замялась. Ей было непросто объяснить, что братец ее, едва заслышав первые выстрелы, поспешил укрыться у одного знакомого лесничего в Ренси.
– А в чем, собственно, дело? – спросила она.
Тьер знал, что мадам Аделаида имела очень большое влияние на принца.
– Палата депутатов, – сказал он, – решила назначить герцога Орлеанского главнокомандующим войсками королевства. Надо, чтобы Его королевское Высочество немедленно прибыли в Париж.
Изумленные женщины и не подумали спросить у господина Тьера, кем он был послан к представителю младшей ветви династии и кто именно направил его в Нейли. Счастливая забывчивость! Ведь маленькому журналисту было бы очень трудно признаться в том, что инициатором его поездки была всего лишь госпожа Досн…
Вечером того же дня герцог Орлеанский вернулся в Пале-Рояль.
А 9 августа он стал королем Франции…
Преисполненная радости госпожа Досн расцеловала своего маленького Тьера.
Уж теперь-то у нее будет превосходный и самый известный политический салон в Париже…
Спустя три недели после революционного праздника «Трех храбрецов» парижане, изгнавшие последнего представителя рода Бурбонов и развесившие повсюду трехцветные флаги, перестали интересоваться политикой.
И пока маленький Тьер, получивший пост генерального секретаря министерства финансов, старался стать министром и добивался назначения господина Досна, мужа своей любовницы, главным казначеем министерства, все жители улицы пели, танцевали, объедались мороженым и проявляли громадный интерес ко всяческим сплетням. К тому же парижанам представился случай посмеяться над одной забавной историей.
25 августа, в День святого Людовика, жена одного адвоката по фамилии Бодез устроила небольшой прием. «Нельзя не похвалить эту даму за желание отпраздновать день ангела своего мужа, – пишет поведавшая об этой истории госпожа Васси. – Но увы! Она была большой проказницей и надумала пригласить на праздник в честь мужа и своего любовника, молодого биржевого маклера. Эта ее затея явилась причиной ужасного скандала».
Во время приема мэтр Бодез предложил гостям посмотреть его коллекцию механических игрушек. Все с радостью согласились.
– Некоторые из них, – сказал он с гордостью, – очень похожи на те создания, что сотворила сама природа.
Госпожа Бодез заявила, что останется в салоне для того, чтобы приготовить новые прохладительные напитки.
– Я вам помогу, – заявил галантный маклер.
«И вот все гости пошли за адвокатом. Целый час мэтр Бодез демонстрировал восхищенным гостям, как работают его механические игрушки: клюющая зерно курица, поющие птицы, куклы, танцующие медленный танец, бегущие собаки, игроки в шахматы».
– Но это – пустяки, – сказал адвокат, откашлявшись. – Пойдемте, я покажу вам мою самую прекрасную механическую игрушку, чьи движения доведены до совершенства.
Подведя гостей к маленькому будуару, он толкнул дверь:
– Смотрите же!
Наступила гнетущая тишина. Зрелище, открывшееся взорам пораженных гостей, было вовсе не тем, на которое рассчитывал адвокат. На канапе лежала пара, совершавшая «очень естественные движения». Но это были не механические игрушки, а госпожа Бодез и маклер, решившие доказать друг другу свое расположение.
Кончилось все тем, что мэтр Бодез крепко выругался, вернув тем самым любовников к реальности. И начался концерт, сопровождаемый дикими воплями, потоками слез, отчаянной беготней к разбросанным по всей комнате предметам одежды…
Вечер был испорчен…
Эта история достигла ушей короля, и он очень долго над ней смеялся. Потому что Луи-Филипп обожал разные альковные истории и каждое утро министр внутренних дел вручал ему составленную Тайной канцелярией сводку об интимной жизни Парижа.
Так он вскоре узнал все мельчайшие подробности любовной связи господина Тьера и госпожи Досн.
Так он узнал, в частности – и был очень доволен этим, – что господин Тьер любил расхаживать совершенно голым перед лежавшей в постели любовницей и в этом одеянии Адама импровизировал, произнося совершенно серьезные речи на важнейшие политические темы.
Это его поведение очень забавляло госпожу Досн, обожавшую контрасты.
Произнеся несколько речей в стиле Лафитта, барона Луи, господ Броглио, Дюпона де Лера, Моле и Казимира Перье, пылкий Адольф снова нырял в постель и с яростью набрасывался на довольную красотку Софи…
После чего, обессиленные и изможденные, они заводили разговор о будущем монархии…
– Она сделает его министром, – сказал однажды Луи-Филипп своему премьеру Гизо.
– Этого вульгарного коротышку? Никогда!
– Вот увидите… Народу нравятся фривольные паяцы…
И король расхохотался… От альковных историй короля на некоторое время отвлек разразившийся в Париже скандал.
Глава 2
Принц Конде становится жертвой эротических развлечений
Погоня за сладострастием доставляет порой много неприятностей…
Ранним утром 27 августа 1830 года в замке Сен-Ле, служившем летней резиденцией Его Высочества герцога Бурбона, последнего представителя этого рода, стояла тишина.
Хозяин замка еще не дал знать челяди о своем августейшем пробуждении. Его любовница баронесса де Фешер спала, а некий жандармский унтер-офицер, чьими услугами эта дама тайно пользовалась по ночам, уже отправился к себе в деревню, проведя в замке ночь, которая была «очень насыщенной», по мнению слуг, знавших всю подноготную жизни своих хозяев…
В восемь часов утра камердинер принца Лекомт постучал в дверь спальни хозяина замка. Не имея никаких честолюбивых устремлений, он просто хотел войти в комнату, а получилось так, что он вошел в историю…
Не услышав ответа, Лекомт подумал, что госпожа де Фешер сильно утомила Его Высочество, которому было уже семьдесят три года. И камердинер удалился.
В девять часов он снова был у двери и снова постучал. Результат был таким же, как и в первый раз. Это его заинтриговало, и он осторожно повернул ручку двери, но та не поддавалась, поскольку дверь была заперта изнутри.
На сей раз Лекомт встревожился, ибо герцог Бурбон не имел привычки запираться в своей спальне. Камердинер обернулся к подошедшему доктору Бонни, явившемуся как всегда, чтобы провести утренний осмотр старого принца.
– Что вы на это скажете?
Врач не стал скрывать своего беспокойства:
– Опасаюсь самого худшего, – сказал он. – Надо немедленно предупредить мадам де Фешер.
И мужчины поспешили на первый этаж, где находились покои баронессы. Она была еще в постели, поэтому камердинеру и врачу пришлось объяснять причины своего беспокойства через дверь.
– Я немедленно поднимусь к нему, – крикнула она в ответ. – Когда он услышит мой голос, то немедленно отзовется!
Она вышла из комнаты не совсем одетой. Поднимаясь по лестнице, она добавила:
– Если принц не ответит, нам придется взломать дверь. У него мог случиться приступ… Но ничего, кровопускание быстро поставит его на ноги!
Подойдя к двери любовника, она крикнула:
– Монсеньор!.. Откройте, монсеньор!.. Отоприте же!.. Это я, монсеньор!..
Поскольку никто не отвечал, она обратилась к Лекомту:
– Скорее позовите кого-нибудь! Надо взломать дверь! Пошлите за Манобу и скажите ему, чтобы захватил с собой необходимый инструмент, что-нибудь вроде тарана…
Через несколько секунд начальник стражи замка высадил тяжелым молотом одну из створок двери…