– Как думаешь, не слишком вызывающе?
Лин нахмурилась и смерила вертевшуюся перед зеркалом рыжеволосую красотку, приходившуюся ей лучш… то есть худшей подругой, укоризненным взглядом.
– Однажды ты доиграешься, Зел, – предупредила тихо. – Воровать из дворца – верх глупости.
– Ха! Я – богиня, если ты забыла! Меня нельзя поймать!
Верно, мир почитал Зелину как богиню Жизни. Она бросила свой храм из-за скуки, ввязалась в авантюру, а затем устроила себе добровольную ссылку ради поддержания легенды.
Все имеет обратную сторону. Жажда приключений привела к дружбе, дружба – к ответственности, а ответственность… Что делать, когда двое твоих друзей объявлены вне закона, а третья, которая хуже подруги, даже на улице в собственном облике не может показаться?
Зелина присоединилась к беглецам и поначалу радовалась простым житейским удовольствиям. Но с годами стало ясно: здешний медвежий угол ей не по вкусу. И нет бы сдаться, вернуться в храм, забыть о друзьях! Она терпела реальные и придуманные невзгоды, действуя окружающим на нервы и нарываясь на хорошую трепку.
– Тебя могут заметить, – без особого энтузиазма напомнила Лин. – Ты, между прочим, официально находишься в вечной ссылке вместе со мной, Кари и Марком. Увидят тебя – весь мир узнает, что мы не отправились к Тварям, как повелел император, а наслаждаемся жизнью у него под боком. – Она тоскливо посмотрела в открытое окно, за которым, помимо поникших от полуденной жары лопухов и зарослей шиповника, виднелся соседский дом. – И вообще, не мешай готовить обед. У тебя есть своя гостиная, свое зеркало и свой муж, которого брачные клятвы обязывают выслушивать твои жалобы.
– Я не жалуюсь, а хвастаюсь! – Зеленые глаза богини опасно сверкнули. – У меня новое платье! С кринолином. Музейная редкость!
– Краденое.
– Красивое!
– Чужое.
– Да ты сама чужая!
Зелина разозлилась по-настоящему. Круто повернулась на высоких каблуках, едва не прокрутив в ковре дыры, и выбежала в распахнутую дверь.
– Вон! – крикнула на бросившегося к ней ярко-рыжего петуха, который считал себя хозяином этой усадьбы и ревностно охранял ее территорию. – Шею сверну!
Он без страха клюнул россыпь драгоценных камней, украшавших новоприобретенный наряд, и степенно ушел, уверившись в их несъедобности.
– Скоро эти твари сожрут тебя живьем! – пригрозила богиня, спеша к воротам. – Ненавижу птиц!
Лин пожала плечами и отправилась на кухню. Вернулась к занятию, от которого ее оторвал визит Зелины. Нет, не к размышлениям о чудесах и мире, где люди пресыщены магией, – об этом она давно уже всерьез не задумывалась. Даже свою причастность к волшебству воспринимала как должное. Однажды подруга заявила: «Невосприимчивость – тоже сила. Нет магии – ты не магичка. А эта, как ее… Что добрым людям помогает, чары злые разрушает… Знаешь стишок? Ну да, откуда, ты же чужемирянка… Волшебница!».
Лин отнекивалась-отнекивалась, но кто переспорит богиню? В конце концов пришлось согласиться с таким определением. Помочь – всегда пожалуйста, разрушить – как уж выйдет, но и у настоящих магов бывают проколы. Правда, она предпочитала оставаться обычной крестьянкой.
Вот и сейчас на повестке дня стояли не проблемы мира и магии, а самый банальный обед.
Зелину, конечно же, такие мелочи жизни не заботили. Магия позволяла ей подавать на стол блюда, приготовленные по рецептам лучших поваров человеческих государств. Ворованные, разумеется, – сама она кухарить не умела, да и не особо стремилась научиться. То есть на словах богиня прилагала столько усилий, что, казалось, еще чуть-чуть – и ее сердце не выдержит непомерной нагрузки. На деле же все заканчивалось сожженной яичницей.
Порыв ветра разметал по столу рубленый лук и поднял в воздух облачко муки.
«Я дверь не закрыла», – Лин вытерла руки, поправила свободное летнее платье (наряды этого мира были на удивление удобными) и потянулась к окну, чтобы избавиться от сквозняка.
– Проклятье! – воскликнула, обнаружив, что за забором происходит нечто подозрительное. – Кари! Прогони уток!
– Зачем? – откуда-то сверху донесся низкий голос человека, которого она любила больше жизни.
Вернее, не человека. Кари принадлежал к расе метаморфов, но для их семьи это не имело никакого значения.
– Они жрут бриллианты с краденого платья!
– Это проблема Зелины.
– Это проблема тех, кто будет лечить их от несварения. Угадай с трех раз имена счастливчиков?
Он легко спрыгнул с крыши, бросил на крыльцо молоток и горсть гвоздей.
– Если и на следующий День рождения мне подарят флюгер, я обижусь, – сверкнул широкой улыбкой. – Ты бы намекнула Зелине, что в мире существуют и другие вещи.
– Тише! – Лин прижала палец к губам, едва сдерживая смех. – Она сама их делает по какой-то книге. Согласись, в этом году у нее почти получилось.
– То есть надежда, что где-то после сотого Дня рождения я смогу передаривать ее подарки, пока не умерла? Замечательно.
Кари скрылся за воротами, спасая то ли богиню от обнаглевших уток, то ли уток от разъяренной богини. Его высокая плечистая фигура, облаченная в типичную для этих мест светлую одежду, мелькнула в соседском дворе. Лин улыбнулась, будто воочию представляя, что происходит за кустами шиповника, благо крики Зелины были слышны преотлично, да и спокойные реплики метаморфа доносились вполне четко.
– Убери свою перепончатую мерзость! – вопила богиня.
– Подбери подол, Зел, – настаивал Кари.
Интересно, кто из них сдастся первым? Вероятнее всего, злополучное платье.
«Я замужем за Изначальным», – Лин до сих пор удивлялась, как такое возможно.
Люди и не-люди не имели ни общих интересов, ни будущего. Несмотря на близкое соседство Старилеса – единственного государства не-людей, занимавшего добрую половину континента, – даже местные жители относились к иным расам с предубеждением.
Помнится, в самом начале супружеской жизни Зелина предрекала, что Кари несладко придется в деревне – его привлекательная внешность и доброжелательный характер сделают его главным объектом интереса местных жительниц всех возрастов и сословий.
Как выяснилось, богиня просчиталась.
Не было в округе столь безрассудных и глупых девиц на выданье, да и молодые вдовушки предпочитали томиться в одиночестве или охотиться за добычей попроще. И дело вовсе не в том, что союз Лин и метаморфа являл собой яркий пример Большой и Вечной Любви, в которую Зелина не верила. Все объяснялось гораздо проще.
Никто в деревне не сомневался – в домике на окраине живет семья настоящих не-людей. Если соседка выглядит чуть ли не моложе, чем в тот день, когда она купила дом, заплатив золотами, вердикт местных кумушек однозначен – не человек. Да и метаморф никогда не пытался скрывать свою не-людскую суть.
Кому нужны лишние проблемы? Не исключено, кто-то из столичной знати и решил бы попытать счастья, но крестьяне смотрели на мир более прозаически. От не-людя в семье больше бед, чем радости. Слишком уж неприспособленны они к быту, слишком чужды людям… Да и как можно провести жизнь рядом с существом, для которого ты – всего лишь часть бесконечности, причем, вполне возможно, не самая лучшая часть? А к коротким романам в деревне относились неодобрительно.
Шипение на плите подсказало, что пора отвлечься от противостояния богини и уток и уделить время стряпне. Лин неохотно закрыла окно и взялась за нож. Она ненавидела готовить, но отдавала себе отчет в том, что друзья находятся в этой глуши из-за нее, и считала своим долгом о них заботиться.
Кажется, это было совсем недавно… Ее выдернули из родного мира, обеспечили чужой внешностью и попытались сделать марионеткой в придворных интригах. За неполный цикл Руна и Рунны, лун этого мира, она успела побывать и двойником веллийской принцессы, и самой принцессой. Смирилась, почти покорилась судьбе… И не удержалась от бунта.
А теперь за ее свободу расплачиваются те, кто не остался в стороне.
Кари, Зелина, Марк… Кстати, почему не видно Марка? Быть того не может, чтобы он не слышал возмущений богини.