Селфи киллера - Серова Марина Сергеевна

Глава 1

– Нет, ты не отворачивайся, ты отвечай! Отворачивается она. Я тут что? Я тут кто тебе? Я тут тебе пустое место, что ли? Я, значит, к ней по-хорошему, подхожу, разговариваю. А она выпендривается. Ты чего выпендриваешься-то? Ты не выпендривайся! Я тут тебе не кто-нибудь.

На борту комфортабельного «Эйрбаса», возвращавшего меня домой из столицы, тишина и порядок сохранялись только первые полчаса пути. Этого времени большинству пассажиров вполне хватило, чтобы освоиться, а некоторым – даже для того, чтобы поднять себе настроение.

К числу таких счастливцев принадлежал и грузный мужчина, стоявший сейчас возле кресла, где сидела хрупкая молодая женщина. То ли «подзарядившийся» еще до взлета, то ли умудрившийся достичь «нужной кондиции» после употребления внутрь разрешенных ста грамм, мужчина, покачиваясь, возвышался над смущенной пассажиркой. Совершенно игнорируя ее очевидное нежелание общаться, он настойчиво требовал внимания к своей персоне.

Осыпая укорами и через каждые два слова задавая пытливые вопросы, на которые не получал ответов, он все ближе наклонялся к ней, по-видимому, пытаясь, если уж не словом, то делом доказать свое право на взаимность.

Девушка, нисколько не польщенная этим пристальным вниманием, все дальше отклонялась в сторону, почти ложась на свою соседку, тоненькая стюардесса суетилась вокруг, призывая к порядку риторическим: «Мужчина, как вам не стыдно», а представители сильного пола, которых в салоне было предостаточно, предпочитали активному участию пассивное наблюдение.

Вскоре авиалайнер начал снижаться. Стюардесса убежала за занавеску, чтобы в микрофон оповестить присутствующих о скорой посадке и напомнить о необходимости пристегнуть ремни.

Сказав все, что предписывалось регламентом, она снова вернулась в салон. Настойчивый мужчина так и не отходил от кресла приглянувшейся ему особы. Наоборот, он все больше наваливался корпусом, пытаясь сказать что-то на ушко.

– Мужчина, мы идем на посадку, займите, пожалуйста, свое место, – пищала стюардесса, тщетно пытаясь попасть в поле зрения невоспитанного пассажира.

– Уйди, не мешай, – коротко бросил он в ее сторону, отмахнувшись, как от надоедливой мухи, и снова обратившись к предмету своих желаний. – Нет, ты понимаешь, что я сказать хочу?

– Мужчина, займите свое место. При заходе на посадку ходить по салону не разрешается. Я сейчас командира позову.

– Да зови ты кого хочешь. «Командира!» Прям напугала. Я сам – командир!

Тоненькая, как тростинка, раза в четыре меньше обнаглевшего воздушного дебошира, стюардесса побежала за подмогой.

Вскоре из кабины вместе с ней вышел молодой парень, по-видимому, второй пилот. Пройдя в середину салона, где развивались главные события, они стали уговаривать уже в два голоса.

– Мужчина, займите, пожалуйста, свое место, – как заводная кукла, слово в слово повторил парень ключевую фразу стюардессы. – При заходе на посадку не разрешается ходить по салону.

– Да отстань ты! Пристал. Слышь, девушка, так мы с тобой договорились?

Настойчивый кавалер, все больше налегая на не знающую куда деваться женщину, не обращал никакого внимания на уговоры, и парень решил перейти от слов к действиям.

Обхватив сзади, он попытался оторвать массивную тушу от девушки и сориентировать в направлении пустовавшего кресла в хвосте салона, с нетерпением дожидавшегося своего хозяина.

– Пожалуйста, пройдите на свое место, – с натугой говорил парень, пыхтя от усилий.

– Эй ты! Ты чего это? – недовольно и высокомерно проговорил, оборачиваясь к нему, мужчина, прерванный на самом интересном месте. – Ты куда это ручки-то тянешь? Ты смотри, полегче, а то я ведь и врезать могу.

Но парень «ручки» не убирал. Вежливо, но настойчиво он пытался препроводить чересчур активного пассажира туда, где ему следовало сейчас находиться. Видя такое упорство, грузный мужчина тоже не стал ограничиваться только словами. Развернувшись, он с силой толкнул парня, отчего тот отлетел ряда на четыре.

В этот момент лайнер заметно качнулся, видимо, угодив в воздушную яму, и мужчина тоже не удержался на ногах, рухнув в проход между кресел.

Пытаясь удержать равновесие, он схватился рукой за спинку одного из сидений, попутно подкорректировав прическу находившейся там пассажирки. Через минуту под возмущенные вопли растревоженной супруги в дело вступил пассажиркин муж. Перебравшись через кресло своей благоверной в проход, где, покряхтывая, поднимался с пола расходившийся хулиган, он с размаха хорошенько двинул ему в челюсть, возвратив в горизонтальное положение.

С чувством выполненного долга заботливый супруг вернулся на место, по-видимому, считая инцидент исчерпанным. Но не тут-то было. Заорав на весь салон: «Ах, ты та-ак!», дебошир поднялся с пола и, не обращая внимания на верещащую даму с испорченной прической, замахнулся через сиденье, чтобы ответить ее мужу.

Между тем самолет заметно начал снижаться, и парень, призванный стюардессой, стал действовать решительно.

Уже не церемонясь, он обхватил неуемного шалуна поперек туловища и повлек его к пустующему сиденью.

Физическими параметрами пилот, несомненно, превосходил худенькую стюардессу, однако в сравнении со своим массивным противником заметно не добирал. Без особого труда вырвавшись из цепких объятий, подвыпивший «террорист» активно пошел в атаку.

Развернувшись, он всем корпусом налетел на пилота, отчего тот тоже начал хвататься за спинки кресел, чтобы не упасть. Не останавливаясь на достигнутом, грузный мужчина нанес хороший удар в челюсть, моментально повергший парня в нокаут.

Разобравшись с досадной помехой, дебошир вновь обратился к мужу непричесанной пассажирки.

Не предвидя конца увлекательному действу и уже наблюдая в иллюминаторе горы и долы приближающейся земли, я решила вступить в игру и сказать свое веское слово.

Оценивая действия расходившегося хама как профессионал, я видела, что он берет только наглостью и массой, не имея никакой специальной подготовки и не зная даже элементарных приемов классического рукопашного боя. Поэтому с тем, чтобы обезвредить его, у меня не возникло ни малейших проблем.

Мужик уже перегибался через сиденье с нервной дамой, чтобы продолжить разговор с ее мужем, когда я подошла сзади и, заломив руку, несколько скорректировала направление его движения.

– А-а-ай! Ой! – завопил он, почувствовав постороннее вмешательство. – Кто это?! Куда это?! Ты это чего? Чего хулиганишь?

– Это ты хулиганишь, – терпеливо и не раздражаясь внушала я, препровождая его на место. – Беспокоишь пассажиров, мешаешь экипажу делать свою работу. Отвлекаешь. А здесь, между прочим, люди. И все хотят жить. Тебе что сказано было? Тебе сказано было – сядь на место и пристегни ремень. Вот садись и пристегивай.

Доведя его до свободного кресла, я, все еще удерживая руку за спиной, развернула мальчика, намереваясь усадить. Но в этот момент, воспользовавшись небольшим послаблением, он со всей силы толкнул меня, и, выпустив его руку, я отлетела назад метра на три.

– Ах ты, нахалка такая! – снова входя в раж, наступал пьяный толстяк. – Смотри-ка, совсем бабы страх потеряли! Руки распускают не хуже мужи…

Но договорить ему не удалось.

Поняв, что по-хорошему не получится, я решила прибегнуть к болевым и, может быть, даже запрещенным приемам. Впрочем, учитывая разницу в массе и объемах, думаю, на сей раз это было простительно.

Несколько коротких ударов быстро сосредоточили пациента на самом себе, в результате чего пилоты получили возможность спокойно выполнять свою работу, а пассажиры были избавлены от назойливых приставаний. Восстановленную тишину и покой лишь время от времени нарушали доносившиеся с последнего сиденья протяжные «охи» и «ахи».

Минут через двадцать мы благополучно сели. Судя по тому, как долго пассажирам не разрешали выйти из салона, я предположила, что экипаж сообщил наземным службам о беспорядках во время полета и с минуты на минуту сюда прибудет полиция.