– Чего тебе от меня надо?
– Помощи. Я… мне действительно больше не к кому обратиться. Я не хочу умирать. А меня убьют…
– Тебя все равно убьют. Сейчас дождь, гроза, – еще два экрана ослепли от вспышек молний, и это было плохо. – Но дождь рано или поздно стихнет, и тогда охотники опять пойдут по твоему следу. И найдут тебя здесь. У меня.
– Не найдут, – помотал головой парень. – Если ты мне поможешь уйти за Периметр.
– Заладил. Ты сошел с ума, – он затряс головой, не в силах поверить в то, что ему не померещились сказанные слова. – Это самоубийство!
По крайней мере, так им твердили на лекциях.
– Лучше смерть там, чем жизнь здесь, – устало, но горячо воскликнул парень. Видно, эти слова он повторял так часто, что они уже стали частью его самого.
– Любая жизнь лучше, чем смерть.
– И это говорит Проигратель?
– Не твое дело.
– А может, как раз мое? – парень неуловимо подался вперед. – Скажи, ты никогда не хотел ничего изменить? Тебе не надоела твоя жизнь?
Надоела. Нет слов, до чего порой ему хотелось перестать быть. Перестать быть тем, что он есть. Проснуться однажды с другим именем, другой биографией, в другом мире… на другой планете, если на то пошло… Раньше он мечтал об этом, засыпая, чуть ли не каждую ночь. С течением времени мечты утратили яркость, стали приходить все реже. Лишь иногда во сне он видел другой мир. Но забывал сны буквально через несколько минут после пробуждения. В памяти оставались только тени, смутные обрывки и воспоминание о том, что было.
– Нет. Это моя жизнь. И она мне нравится потому, что я на своем месте.
Глупо и наивно, но это так. Ему понадобилось несколько лет, прошедших после развода с женой, чтобы понять эту истину. Горькую, но где и когда вы видели сладкую истину?
– А вот мне не нравится моя жизнь! – прошептал парень. – И я не один такой.
Он кивнул.
– Ты обречен.
– Нет, если ты мне поможешь, – убежденно сказал парень и неожиданно добавил: – Меня зовут Дан. А тебя?
Он помотал головой. Только этого не хватает.
– Это не важно. Я – Проигратель, и это все, что тебе нужно знать обо мне.
– Боишься. Понимаю, – парень снова сжался в комок, по его телу прошла дрожь. – Я и сам раньше боялся.
– А теперь?
– Теперь не хочу. Помоги мне.
Вот ведь упрямый! Но что-то делать надо. Он опять посмотрел на экраны. Три еще темнели «слепыми пятнами», но два других уже снова заработали. Так, а какие фрагменты его участка Периметра они не отражают? Он довольно уже насмотрелся на эти экраны и сейчас без труда заметил, что все они расположены довольно далеко. Пока доберешься, не только промокнешь, но и будешь раза три-четыре замечен, ведь на границе участков они всегда перекрывают друг друга специально на тот случай, если какая-то камера выйдет из строя. Правда, дождь снаружи льет, как из ведра, да еще и ночь… небольшой шанс есть, если не терять времени.
Яркая вспышка молнии и раскат грома раздались практически одновременно, и тут же погасли практически все экраны. Комната погрузилась в сумерки.
– Вот сволочь! – выругался он и тут же вскинул ружье, целясь в парня: – Сидеть!
Тот тихо рыкнул, но с места не сдвинулся. И хорошо – на таком расстоянии он бы не промахнулся даже в темноте. Нет, не убил бы, но ранил так тяжело, что потом пришлось бы добивать в упор.
Прошло не меньше десяти секунд прежде, чем, шипя и мигая, загорелись лампы аварийного освещения. Но за эти секунды он успел принять решение:
– Как там тебя? Эй?
– Дан, – донеслось из угла.
– Пошли.
– Куда? – парень шевельнулся, втискиваясь подальше в угол между тумбочкой и сейфом.
– Туда, – Проигратель встал, дернул дулом ружья, указывая направление. – На выход. Быстро!
– В расход хочешь пустить? – внезапно разозлился Дан. – Благодарность заслужить? А чего не здесь? Боишься попортить ценное оборудование?
– Да чтоб тебя в… и на… и через…! – выдал он. – Хочешь – сиди тут, жди, пока за тобой придут. Тебе повезло. Мой участок обесточен. Понятно? Из-за этой грёбаной молнии… Кто-то там наверху явно на твоей стороне!
– Ну? – парень бледной тенью выдвинулся вперед. – Не врешь?
– Сам смотри! Отсюда до Периметра метров сто по прямой. Десять-пятнадцать секунд – и ты вне пределов досягаемости… Да беги же, идиот, если хочешь жить! – разозлился он окончательно, дергая стволом. – Сейчас аварийка приедет, восстанавливать порванную сеть. Тебя тут не должно быть! Они уже едут, мать твою!
Дан на четвереньках с опаской выбрался из угла, приподнялся, бросив взгляд на ряды темных экранов. Лицо его дрогнуло, когда на одном из немногих оставшихся он увидел двойное движущееся пятно. Фары машины аварийной службы. Быстро сработали!
– Беги, – Проигратель мотнул головой, палец сам дрогнул на спусковом крючке, и выстрел оставил черное обугленное пятно на стене над самой дверью. Пахнуло паленым пластиком.
– Убедил, – Дан быстро переместился в сторону двери. – А ты меня того… в спину не шмальнешь?
– Будешь и дальше тут торчать – точно шмальну, – пообещал он. – И тогда умирать ты будешь очень долго.
– Ладно, – парень толкнул дверь, встал на пороге, раскорячившись белой голой тенью на фоне темной стены дождя. – Тряпки никакой нет, прикрыться?
Он взглядом указал на коврик, о который вытирали ноги. Совсем недавно это была его старая футболка. Дан нырнул в эту тряпку, буркнул что-то неразборчиво и головой вперед, как с обрыва в омут, бросился под дождь.
Проигратель кинулся следом. Совсем близко – уже не надо было очков ночного видения, чтобы рассмотреть – была машина аварийки. Беглец, пригнув голову, мчался в сторону Периметра, спотыкаясь и поскальзываясь на мокрой траве. Выждав несколько секунд, он вскинул ружье, прицелился, нажал на спусковой крючок раз, другой, третий.
Со стороны аварийки тоже зашипели выстрелы. Беглец запетлял. Ему оставалось всего ничего, когда он внезапно взмахнул руками и упал. Упал уже на границе.
Проигратель оцепенел, вцепился в ружье, таращась на то место, где упал человек, и лишь краем уха слыша топот шагов и голоса бегущих со стороны затормозившей «аварийки» людей. На двоих были шлемы военного образца, со встроенными приборами ночного видения, комплект для спецназа и винтовки на порядок мощнее той, которую ему выдали, как охраннику. Охотники, мать их так. Значит, не повезло тебе, парень. В двух шагах от свободы, как ты и хотел – лучше умереть…
Охотники подбежали к телу, склонились над ним, и он похолодел, попятился обратно в комнатку. «Только бы насмерть!» – мелькнула мысль.
Нет.
В какой-то прострации, отстраненно он наблюдал за тем, как охотники подняли жертву за локти и поволокли к аварийке. Один на ходу что-то быстро заговорил в рацию. Дождь создавал помехи, охотник злился, кричал, матерясь через слово:
– Машину… в… да чтоб вас… В квадрат шест…нет, не шестой… Идиоты!..
Он, казалось, видел, как за пойманным тянулся по траве кровавый след, быстро смываемый водой.
…А потом стоял в кабинете перед столом начальника отдела. Командир спецподразделения «охотников», двое охранников и старший смены находились тут же, окружая его со всех сторон.
– Я сам не понимаю, как это произошло, – второй или третий раз повторил он. – И мне нечего вам рассказать.
– Так-таки и нечего? – прищурился начальник отдела.
– Я все сказал.
– Нет, не все, – вступил командир «охотников». – Ответьте, кем вам приходится арестованный?
– Никем. Я не знаю его. Никогда не видел. И не понимаю, к чему все это?
– Сейчас поймете, – «охотник», судя по нашивкам, никак не ниже майора, утопил кнопку вызова в рации.
Через пару минут в боковые двери вошли два «охотника», тащившие под руки скованного наручниками Дана. Левая нога у него была залита липким быстро твердеющим пластырем, из-за которого колено не гнулось. Точно также пластырь опутывал его плечо, спускаясь двумя белыми «языками» на грудь и спину. Парень был бледен до синевы, еле держался на ногах и, судя по всему, еще и был избит после того, как получил медицинскую помощь. Забавный факт – раненого при попытке к бегству не добили, а собираются лечить. Ради чего? Чтобы после выздоровления снова устроить охоту на слишком уж живучую «дичь»? Или теперь его ждет показательная казнь пострашнее?