– Они ждут тебя, – отрезала Анника, – не меня. На меня им глубоко наплевать, и ты это прекрасно знаешь.
В прихожую вышел Калле с широко раскрытыми глазами, напуганный громким спором родителей. Он шагнул к Аннике в объятия и потянулся руками к маминой шее. Ее сердце дрогнуло, еще немного – и она сдалась бы.
– Ну ты и штучка, – буркнул Томас.
– Не усугубляй ситуацию, – тихо сказала Анника, наклонившись к сыну. – Поезжайте в шхеры, веселись со своими друзьями и братом, а дети пусть играют, и наверняка все будет хорошо.
Мальчик уткнулся носом ей в шею.
– С друзьями? Послушать тебя, так я еду туда развлекаться. Друзья! Это мои родители и старые дяди и тети.
Анника высвободилась из объятий трехлетнего сына, поцеловала его в щеки и подбородок. Потом подняла глаза на Томаса:
– Я буду здесь, когда вы вернетесь домой в воскресенье. Она поставила мальчика на пол, выпрямилась и надела непромокаемую куртку.
– Неужели ты все это всерьез? – спросил Томас. – Это же просто невозможно.
– Там будет так много народа, что никто не заметит моего отсутствия, и дети тоже. Веселитесь от души.
Анника, не сводя смущенного взгляда с Томаса, натянула на ноги сапоги, закинула на плечо свой баул и ноутбук в черной сумке.
– Вот, значит, как все получилось, – произнес он сдавленным голосом.
– Мы ведь уже разговаривали об этом, – ответила она. – Мне самой нелегко. Но ты же знаешь, я должна.
– Бывают же такие мамаши.
К ее лицу вернулся нормальный цвет.
– По-твоему, я делаю это ради собственного удовольствия? – спросила Анника тихо. – Сейчас ты несправедлив ко мне.
– Черт побери, – процедил он с побагровевшим лицом. – Этого я никогда не прощу. Черт побери!
Анника моргнула, задетая его словами, но они не причинили ей боли. Работа как броня защищала ее, делала неуязвимой. Она медленно повернулась, обняла сына и вышла из квартиры.
Бертиль Странд получил новый служебный автомобиль, пока Анника находилась в отпуске по уходу за ребенком… Это снова был «сааб». Анника догадалась, что Бертиль заботился о нем с большей любовью, чем о прежнем, если такое вообще возможно.
– Сколько времени потеряли, – буркнул он, когда Анника пристраивала свою сумку и компьютер на заднем сиденье.
По недовольной мине фотографа Анника поняла, что хлопнула дверцей слишком сильно.
– Чертова погода, – пробормотала она.
– Янов день, – сказал Бертиль Странд. – А чего еще ты ожидала?
Он включил первую скорость и уехал с остановки как раз перед тем, как к ней подъехал автобус 62-го маршрута. Анника стащила с себя куртку и замешкалась с ремнем безопасности, у нее пересохло во рту.
– Телеграммы у тебя?
Фотограф показал на тонкую стопку у ее ног.
– Работать становится все труднее и труднее. Репортеры разбросаны по всему земному шару. Нам еще повезло, что Веннергрен оказался на месте событий.
Анника потянулась за бумагами. Ремень мешал ей добраться до них, она с раздражением отстегнула его снова.
– И о чем это ты? – спросила она. – По-моему, я уже здесь, рядом с тобой.
– Плохо, что мы не готовы к подобным ситуациям, никто ни о чем не думает заранее, и это никуда не годится. Шюману стоило бы заняться своей работой всерьез, вместо того чтобы постоянно собачиться с Торстенссоном. Пристегни ремень.
Аннику меньше всего волновала война между руководителем редакции и главным редактором. Она снова пристегнула ремень, закрыла глаза, ощущение безысходности, касавшееся ее семейной ситуации, и тоска по детям навалились на нее с новой силой.
Сейчас она добавила воды на мельницу свекрови. Дала лишний повод сокрушаться, как же не повезло с женой ее сыночку. Бедняга Томас.
Анника постаралась дышать спокойно, открыла глаза и изучила распечатки сообщений Информационного агентства. Их оказалось всего пять, и они отправлялись с интервалом в одну минуту.
09:41. Тележурналистка Мишель Карлссон мертва. 09:42. Мишель Карлссон умерла от выстрела в голову. 09:43. Мишель Карлссон нашли в передвижной аппаратной рядом с дворцом Икстахольм. Оружие оставлено рядом с жертвой. 09:44. Полиция подозревает, что Мишель Карлссон убили. 09:45. Несколько человек допрошены в связи с убийством Мишель Карлссон.
– Они записывали серию программ, которые планировалось показывать начиная со следующей недели, – сообщил Бертиль Странд.
– «Летний дворец», – сказала Анника. – Моя подруга Анна Снапхане принимает участие в этом проекте начиная с марта…
Анника замолчала, смотрела, как капли дождя странствуют по боковому окну и образованные ими ручейки соединялись и разделялись снова, пока неизбежно не ударялись в заднюю окантовку стекла. Она прекрасно помнила злобу и разочарование Анны, когда ее подругу после шести лет работы в продюсерской компании разжаловали до студийного администратора, вместо того чтобы сделать редактором или продюсером. А значит, в обязанности Анны Снапхане входило оставаться на месте записи программы и организовать уборку помещения, архивировать материалы, выполнять всю скучную и тупую работу. Возможно, она по-прежнему находилась где-нибудь во дворце.
Анника развернулась и выудила блокнот и ручку из лежавшей на заднем сиденье сумки.
– Кто у нас подозреваемые?
– Понятия не имею, – ответил Бертиль Странд и громко простонал.
«Сааб» доехал до Эссингеледен, неимоверно узкой кольцевой автострады Стокгольма, которая сейчас, естественно, была полностью забита стоявшими машинами.
– Мы будем добираться туда целую вечность, – сказал он и перевел рычаг скоростей в нейтральное положение.
Анника не смогла сдержаться:
– А чего ты, собственно, ожидал? Это же Янов день.
Фотограф перекрыл доступ свежего воздуха в салон, и стекла сразу же запотели. Дворники продолжали трудиться в равномерном ритме, левый скрипел каждый раз, когда достигал самой высокой точки. Анника закрыла глаза, постаралась избавиться от воспоминания о том, как звучал голос Томаса, и не дававшего покоя неприятного ощущения, сосредоточилась на дожде, дворниках и шуме системы климат-контроля, напоминавшем дыхание астматика.
«Летний дворец», – подумала она, – большой семейный проект «ТВ Плюс», дискуссионная и развлекательная программа с гостями и артистами. Возвращение Мишель Карлссон в прайм-тайм, реванш телезвезды. Собственно, она была довольно способной».
– Что ты думаешь о Мишель? – спросила она.
Бертиль Странд крутил головой так, словно она сидела на шарнирах, искал брешь в транспортном потоке.
– Небольшого ума, – ответил он. – Ничего впечатляющего. Мишель неплохо смотрелась, когда вела детские программы и телевикторины, но что касается дискуссионных шоу, где она тоже пыталась проявить себя, ее успехи оставляли желать лучшего. Там она ничего не могла.
Анника сама удивилась, какое негодование вызвали у нее его слова.
– Ну не скажи, – возразила она. – Мишель отработала на радио и телевидении десять лет. Чему-то она, наверное, научилась за такое время.
– Заискивающе улыбаться в камеру, – ответил Бертиль Странд. – Пожалуй, невелика наука?
Анника покачала головой, не в силах протестовать. И сама часто использовала примерно те же самые аргументы, обсуждая журналистику с Анной Снапхане.
– Моя лучшая подруга на телевидении уже десять лет, – сказала она. – Это гораздо сложнее, чем кажется.
Бертиль Странд протиснулся на автостраду перед зазевавшимся «лендровером». Его водитель нажал на клаксон.
– Судя по всему, это действительно дьявольская работа, – заметил фотограф. – Масса техники, которая постоянно ломается, и толпы идиотов, бегающих вокруг.
– Напоминает «Квельспрессен». – Анника посмотрела в окно. Сидевший в «лендровере» парень показал ей средний палец.
«Чем я, собственно, занимаюсь? – подумала она. – Еду с самовлюбленным придурком фотографом делать репортаж о каком-то заурядном преступлении, бросила Томаса и детей, единственных, кто по-настоящему мне дорог. Надо же быть такой дурой».