Она сразу поймет, кто ей это письмо написал.
– Помогу! – Клаус довольно захохотал. – Но, если вдруг девчонка к тебе надумает все-таки вернуться, ты ее подальше пошли.
– Конечно. Понял теперь, зачем я в Швейцарию приехал?
Глеб подбросил в воздух пустую консервную банку. На этот раз Клаус не промахнулся. Подбил ее на лету. Глеб поднялся, вытащил из-под волчьей шкуры украденный дорожный знак-кирпич.
– Держи.
– Зачем?
– Завтра пригодится. Будь с ребятами тут с утра весь день. Вы мне понадобитесь.
– Заметано.
Клаус ударил ладонью по ладони Сиверова.
– Мы все как одна семья.
Глеб устроился возле костра. Поставил на уголья консервную банку с ветчиной. “Почти как дома, – подумал он. – Словно сидишь где-нибудь под Москвой в лесу… Байкеры – неплохие ребята, хотя, надо признать, у них с головой не все в порядке”.
Глава 2
Из байкерского лагеря, расположенного в заброшенном карьере каменоломни, Сиверов выехал на рассвете, когда еще все спали. Лишь Клаус поднял голову и приоткрыл один глаз, когда взревел мотоцикл.
– Удачи, – бросил он и принялся шарить огромной пятерней возле себя, пытаясь отыскать целую банку с пивом.
– Держи, – Сиверов бросил ему жестянку. Неуклюжий с виду, Клаус вскочил с надувного матраса, словно через него пропустили разряд электрического тока, и поймал банку на лету.
– На кой черт ты мне дорожный знак дал? – прохрипел Клаус.
Он, как истинный байкер, к дорожным знакам уважения не испытывал.
– Понадобится.
Глеб вскинул руку, и его мотоцикл, натужно ревя двигателем, резко рванул в гору. В Клаусе Сиверов не сомневался. Вырвать из того обещание было сложно, но, если уж он дал слово, что будет ждать с ребятами в карьере весь день, значит, никуда они не уедут. Слово Клауса для остальных являлось законом.
Сиверов подъехал к гостинице, расположенной неподалеку от офиса фирмы. Портье удивился. Постоялец, снявший номер, не появлялся в гостинице уже два дня. Черт их поймет этих байкеров, с виду вроде люди опустившиеся, но при деньгах; снимают дорогие номера, потом в них не живут. Но профессия вынуждает относиться ко всем одинаково вежливо.
Оказавшись в номере, Глеб выбросил из шкафа рюкзак, завернутый в брезент, извлек из сейфа пистолет с глушителем, опустил его во внутренний карман жилетки, лишь до половины застегнул молнию. Теперь нужно было, сидя у окна, из которого отлично просматривался тротуар перед офисом, ждать.
От Потапчука он уже знал, что начальник охраны Ленского Прохоров вылетел из Москвы в Цюрих. Значит, скоро он появится здесь, в Берне.
Два джипа отъехали от офиса. “Встречать Прохорова. Собрали все силы, которые здесь у них есть, – усмехнулся Глеб. – Трех охранников, еще шесть человек прилетит, итого девять. Местных с собой не взяли, значит, не доверяют им до конца”.
* * *
Бывший майор КГБ Николай Прохоров уже четвертый год возглавлял охрану олигарха Ленского. В тонкости бизнеса своего босса он не вникал, придерживаясь золотого правила: “Хозяин сам скажет то, что тебе нужно знать”. Он научился понимать желания хозяина даже без слов, научился разгадывать его иносказания. Ленский никогда не говорил в открытую, что, к примеру, Ивана Ивановича Иванова следует убрать. Мог лишь, вздохнув, намекнуть: “Надоел мне Иванов. Нервы портит”. И Прохоров делал все, чтобы у Ленского нервы оставались в порядке.
– Вот ужас, Николай, – улыбаясь, говорил Ленский назавтра, – а Иванова-то нашего кто-то взорвал, да так, что машину всю разворотило. Небось, чеченцы поработали.
При этом Ленский улыбался так нежно и счастливо, что Прохоров мог не сомневаться: он угодил хозяину даже раньше, чем тот рассчитывал.
Теперь же Прохоров чувствовал: затевалось что-то важное и серьезное.