И только когда отец пожелал глянуть на загадочного робота и Мэй спросила у Люка разрешения, только тогда он немного расслабился, улыбнулся и обратил на Мэй внимание.
– Пошли посмотрим. Что тут такого? – Пожал он плечами.
Отец передвигался медленно, но вид огромного дракона придал ему и сил, и бодрости. Похоже было, что он вовсе забыл о своей ране, рассматривая машину.
– Да, приходится нападать, – сказал Люк в ответ на отцовское замечание о нецелесообразном использовании дракона. – Главная наша задача – охранять источник Живого металла. Это заповедал нам Ким-Киган. Древняя заповедь, наше предназначение, наш долг перед Настоящей Матерью, или Эльши, как вы называете планету. Потому приходится и нападать. И добывать себе еду, чтобы род Всадников не угас.
– А вы не думали перебраться в земли получше? Судя по всему, Настоящая Земля вас не пугает, вы умеете с ней договариваться? – спросил отец, направляясь к каменному столу, у которого возились младшие черноглазые девчонки, а Ник чем-то дразнил их, заставляя пищать и возмущаться.
– Мы должны жить рядом с Храмом Живого металла. Я уже сказал, что главная наша задача – это охранять Живой металл. Для этого у нас драконы. Поэтому уехать из пустыни мы не можем. Ни одна семья не предаст и не забудет свое главное предназначение. – Люк говорил резко и твердо. Глаза его стали серьезными и даже немного злыми.
Ну конечно! Разве можно предлагать Всадникам забыть поручение Настоящей Матери? Это звучит для них как оскорбление и предложение стать трусами и предателями, это Мэй уже хорошо понимала. Потому она слегка дотронулась до руки отца и сказала:
– У них так принято. Для них это важно. Поэтому не спрашивай, почему они не переедут.
Люк улыбнулся и просто сказал:
– Мэй все понимает.
Разговор прервал длинный детский визг, Мэй повернулась и увидела, как обе малышки набросились на Ника и принялись колотить его кулаками и обутыми в льёсы ногами. При этом обе казались злыми и возмущенными.
– Обычные игры, – пояснил Люк и зычно крикнул: – А ну, мелкотня, быстро перестали! Ник, иди сейчас же и выбей оба одеяла – твое и Жака. Быстро, я сказал. И пусть младшие девочки тебе помогут. – Люк усмехнулся и добавил: – Этих надо держать в строгости, иначе все тут перевернут.
Мэй улыбнулась, но тут же встревоженно спросила:
– К нам кто-то едет? Кто-то верхом на мьёке, да?
Люк всмотрелся в далекие края барханов и согласился:
– Да, едет. И я знаю, кто это. Надо встречать гостя. – Глаза его весело заблестели, он расправил плечи и сказал: – Лучше вам будет уйти в палатку, чтобы она вас не заметила. Это подруга моих сестер, дочь одного из отцов клана. Она уже приезжала ко мне, и ты, Мэй, ее видела. Интересно, что за новости она привезла?
2
Отец не высказал ни удивления, ни огорчения. Мэй глянула на него и поняла, что тот устал. Слабость после болезни давала о себе знать, потому она тут же взяла отца за руку и потянула к палаткам со словами:
– Пойдем. Тебе надо отдохнуть.
Растянувшись на удобной шкуре, отец проговорил, с трудом переводя дыхание:
– Неплохо они тут устроились. Каждая семья – сама за себя.
– И все решают мужчины, – хмыкнула Мэй.
– И мужчины погибают в войнах. Все как у нас, в общем и целом. Только гораздо жарче и нет воды…
В палатке появилась лохматая голова Ника, повертелась в разные стороны, потом он шмыгнул носом и пролез внутрь. Посмотрел с некоторой долей уважения на Мэй и сказал, как всегда, бесцеремонно и уверенно:
– Люк хочет жениться на тебе. Думаю, что он не отпустит вас. Ты отлично летаешь на драконе, Енси признал тебя своим.
Мэй от удивления чуть не свалилась на пол – такими неожиданными были слова Ника. Мысль о том, чтобы жить в палатке и рожать мальчиков для Люка, была такой дикой, что она прыснула от смеха. Отец тоже улыбнулся, но лишь чуть-чуть. А после спросил:
– С чего ты это взял?
– Что я, Люка не знаю? Он собирался выбирать невесту, ему уже надо. А он вместо этого разъезжает с Мэй на драконах…
– Это была охота, – резко оборвала его Мэй, – это была просто охота.
Она поднялась и выбралась наружу. Слушать глупости Ника не хотелось. Будет сейчас болтать и посмеиваться, младший братишка Люка. С младшими всегда так, она и сама подшучивала над Хаши и Рошем, пока те были живы.
Темноглазая смуглая девушка стояла около Люка, улыбалась ему, и блестящие сережки в ее ушах покачивались в такт словам. На руках у нее были плетенные из кожаных шнуров обереги, на ногах – браслеты из красного металла, украшенные какими-то бордовыми камушками. Волосы заплетены во множество косичек и откинуты назад, падая каскадом до поясницы.
Девушка была очень красивой – тоненькая, гибкая, легкая. Она постоянно менялась – то улыбалась, то наклоняла голову, и глаза ее приобретали более светлый оттенок, то отступала на шаг и раскрывала ладони – странный жест, от которого подрагивали сережки в ушах и качались бусины на браслетах.
Люк смотрел на нее с улыбкой и восхищением. Да, он не может жениться на этой девушке, он уже говорил об этом Мэй. Но он в нее, видимо, влюблен. Смотрит и не отводит глаз. И улыбается, улыбается, улыбается. Сверкает зубами добродушно и ласково.
О чем они говорят? Что обсуждают?
Но вот наконец девушка сложила ладони и провела ими от подбородка до груди. А Люк выставил растопыренную пятерню, и оба двинулись к мьёку, который привез сюда девушку. Визит окончен.
Мэй страшно хотелось спросить, зачем черноволосая красавица приезжала сюда? Что ей надо?
Но собственная гордость не позволяла.
Настроение вдруг упало. Мэй вернулась в палатку, плюхнулась рядом с отцом и сделала вид, что слушает его разговор с Ником. Но отцовские слова оставались лишь внешним фоном. Внутри клубилось раздражение и еще что-то непонятное. Мэй не могла разобрать, что это сейчас с ней. Лишь хмурилась и теребила шнурок, на котором висел кулон.
Ей не нравится, что девчонка разговаривает с Люком. Не нравится, и все. Вот в чем дело. Она вообще не хочет, чтобы Люк смотрел на эту черноглазую красавицу и улыбался ей.
Раз ты не станешь женой этого Всадника, то чего шастаешь сюда чуть ли не каждый день? Что это за правила такие? Нечего сюда ездить вообще! Путока бестолковая!
Мэй дернула шнурок, и в руках оказалась гладкая, слегка теплая поверхность овального кулона. Мэй глянула на него, прикрывая ладошкой от отца и Ника, и тут же торопливо сунула за воротник футболки. Сейчас его не надо никому показывать. Пока – не надо.
И у Люка такой же кулон. И это связывает их обоих. Общая тайна, общие полеты, общая история.
А у этой черноглазой нет ничего общего с Люком и не будет. И драконов она боится. И Люк небось ни разу не целовал ее в щеку.
Мэй вдруг усмехнулась и подумала, что вот сейчас на самом деле она ревнует Люка к приезжей девушке. Вот же глупая! Сидит в палатке и ревнует Всадника, которого всего пару дней назад считала врагом. А сейчас он что? Стал другом и помощником?
Выходит, что так. Нет, Мэй не на стороне Всадников, она не переметнулась к врагам. Но что-то изменилось в ней. Только понять это невозможно. Нельзя.
Все стало запутанным и сложным. Надо бы поделиться с отцом, но рядом с ним сейчас сидит Ник и объясняет, как надо правильно кормить мьёков. Отец слушает его, задает вопросы, и, судя по всему, эти двое нашли общий язык.
В палатку заглянул Люк и позвал:
– Мэй, ты мне нужна. Я хочу кое-что сказать тебе.
Сердце стукнуло где-то у самого горла. Глупое волнение поднялось внутри и охватило с ног до головы. Что за ерунда? Почему это Мэй волнуется, ожидая разговора с Люком? С ума сошла, что ли?
Она молча поднялась и вышла.
3
– Мне нужна твоя помощь. – Люк был очень краток.
Они устроились за палатками на больших плоских валунах. Оказалось, что за палатками тоже было удобное место для костра, и называлось оно мужским. Раньше Люк и его отец обсуждали тут предстоящие вылазки.