Видик Лишенца за это очень обожает. Письменно грозит угостить его какой-нибудь дрянью, типа настойки пещерной плесени, от которой ноги отнимаются на несколько дней (сам пробовал, было дело...), но ничего сделать не может. Ему доктор в ответ на это обещает, что таскать Лишенца будет лично он, химик. А Шура с его приборами, антеннами и остальной дребеденью и в мирное-то время весит немало; а уж в полной боевой выкладке - так и вообще неприподъёмен... Свою угрозу доктор дополняет тем, что лечить грыжу и сорванную спину не будет, и зенитчикам ещё позвонит предупредит. Видик тяжело вздыхает и идёт к себе, придумывать, как бы задержать Лишенца на рабочем месте дольше, чем до одиннадцати ночи.
Однажды он действительно, придумал. Поступив по-свински просто: выставил на обычном маршруте следования нашего самоходчика паучий капкан. Аккуратно прикопал железяку, привязался к ориентирам, заполнил карточку минирования объекта (чтобы не забыть) - и был таков. Среди ночи за училищным забором раздался звонкий хлопок и громкие причитания азбукой Морзе:
- Ай-ай-ай!!! Ой!.. Ой!. Ой!.. Ой-ой-ой!..
Гаденько успехнувшись, начхим, только того и ждавший, пташкой выскочил из своей конуры (где варил очередную дрянь) и, опережая быстроногих оленей из караула, с исконно змеиным шипением помчался по заведомо известным координатам. На месте его ждал наш Лишенец, пытающийся неизвестно откуда добытым напильником перепилить намертво заякоренную в камни при помощи распора цепочку капкана, дабы поскорее удрать от справедливого возмездия. (Наш начальник караула его тоже не любил - но не как беглеца-радиста, а как просто самоходчика, которого, к тому же, никакой бром не берёт).
Громкий истошный вопль:
- ... ТЫЫЫЫ!!!- многократно прокатился по Сахарным терриконам, распугивая пауков, сколопендр и прочую нами так любимую приблудную пещерную нежить.
Бытовые отходы
Зенитчиков мы каждый раз поминали исключительно недобро, и все проклятья начинали с буквы "Ё" и слов:
- Отходы, блин, бытовые...
Дело было в том, что зенитчики - жрали. Нет, в Сахаре тоже жрали, и не мало, и лётчики - наши подшефные, чьим боевым охранением мы тоже являлись - кушали изрядно немало, да и мы, чего уж тут, жару поддавали. Дело было не в том, что именно жрали, дело было в другом.
Уж сколько раз твердили миру. Съедай всё, что дали. У нас кроме плесени - другой растительности нет, и других источников живого мяса, кроме пауков, тоже; сколопендры не в счёт, они ядовитые. Еды вообще мало, а уж нормальной и подавно. Не можешь съесть - сдай на переработку в реактор, или хотя бы припаси на "простенок" (мы так перекусы зовём, между завтраком, обедом, ужином и снова завтраком) - только правильно припаси, а не как попало. Уж сколько раз твердили миру: не съел - схорони, а не кидай под ноги. Не мусори, мудак такой! Так как жратвы в принципе мало, на "подножный" корм в мгновение ока сбегаются пауки, а где пауки - там и сколопендры, а они, твари, хищные ядовитые... Они вообще все хищные и ядовитые, если уж на то пошло. Однако сколопендры - они ещё и пугливые, и не шумные, и не особо крупные. А вот пауки...
О-о-о, твари восьмилапые, не прощу! Не прощу, как вы среди ночи сожрали мой сапог, который я опрометчиво сначала замочил, а потом оставил сушиться у генератора. В наших условиях - особенно в тех, что внутри мокрого сапога - осень быстро плодится всякая плесень, а пауки её досмерти обожают. Вот и набежали... С-суки... Как итог - прогрызли голенище и обглодали подошву до самых наковок. Был сапог - и нет сапога! У-ублюдки! Ненавижу!..
Однако, то ли зенитчики - патологические идиоты, то ли одно из двух, но понимать всë это они искренне не хотят. И не менее искренне мусорят, кидают под ноги корки и огрызки и вообще гадят на позиции со всем прилежанием. Естественно, что у них по территории кто только не шастает! Удивительно, как у них там алиены - чужие, сиречь - не завелись...
А потом они приходят к нашему комбату и просят его вывести "этих тварей", которые успели кого-то там покусать и что-то там испортить; уж больно любят пауки греться на наших генераторах и в движках, и частенько забиваются внутрь, а потом, когда приходит черëд запускать установку - еë коротит, открываем - а там кровь-кишки во все стороны... Фу, мл-ля!
- Вы-ы-ы-ы! Уроды!! Долбонубы!!!- орëт наш комбат, кидаясь в ходоков съеденными восьминогой дрянью сапогами и прочим попорченным пауками имуществом, ибо твари имеют привычку перекочëвывать от зенитчиков к нам.- Отходы вы бытовые - вот вы кто!! Вска-лы-вас-без-ло-ма-за-ро-ю-у-уы-ы-ы!!!
Это протяжное "Ы-ы-ы!!" ещë долго потом гуляет среди сопок... Однако, понимая, что если не вывести эту дрянь у соседей сейчас, то она приползëт к нам потом, садится за стол и, живописно крякнув, рожает боевое распоряжение: отделениям номер и номер вместе с пулемëтным взводом и отрядом химической защиты обшарить район такой-то квадрат такой-то и уничтожить там всë живое методом деления на ноль.
Приходится, бедному... А куда деваться! К тому же, у зенитчиков - самая сильная в округе медсанчасть, где можно лечить даже укусы сколопендр (сыворотку от которых делает, кстати, наш начхим в лаборатории ГОКа), и с ними надо - обязательно надо! - держать контакт.
Иначе никак...
Сборы
Сборы для нас - единственная более или менее явная возможность выбраться куда-то, кроме Сахара. Так как в городе никаких особых развлечений, кроме ГОКа - где вечно что-то протекает, горит и взрывается - зенитной батареи с их полчищами пауков и аэродрома с самолëтами нет, то сами понимаете.
Сборы у нас не любят только Шура Лишенец, наш комбат да доктор. Последний - исключительно в силу своего профессионального геморроя:
- Опять вам допуска давать, лиш-шенцы...- гундосит он себе под нос, принимая со своими бандитам из медсанчасти всю нашу ораву и обследуя нас по полной. Сборы - дело серьëзное, почти как боевое задание. С той лишь разницей, что на "выходы" откочëвывает только рота-две, ну три, ладно, а на сборы - весь батальон. Соответственно, всю тысячу наших бренных душ, голов и тел надо просветить со всех сторон, дабы никто нечаянно ничего "туда" не увëз, и "оттуда" никого в двухсотом формате не вернули.
Комбат наш из-за этого долго и старательно плюëтся кислотой, исходит паром и гадит кипятком - как обычно, стоит нам отправиться на это культурно-массовое мероприятие, тут же объявляются зенитчики с явной просьбой зачистить площадку от пауков и прозрачным намëком на то, что они опять там всë засрали.
Лишнев же наш, Александр, Санëк, Шурочка, просто и коротко вздыхает:
- Суки.- и идëт паковать рацию, батареи и прочее барахло. Ибо ему сутками не спать, "качать" трансляцию, переть на себе свои железяки - и всë это без возможности погреться об кого-нибудь на диванчике. Зато нам - хорошо! По сравнению с тем, чем мы обычно занимаемся, попасть на сборы - всë равно что уйти в отпуск.
Чем мы обычно занимаемся...
Да ничем путным! Вот вам обычный день нашего батальона.
Половина шестого утра.
- ПА-А-АДЪË-О-О-О-ОМ!!!!- орëт дневальный в микрофон трансляции, умудряясь своим бгомерзким голосом перекричать саму трансляцию, громогласным басом громышающую под потолком.
- Хуль орëшь!!..- летит в дневального что-нибудь такое, эдакое, потяжелей, ибо. Хороший дневальный успевает от этого "чего-нибудь" (обычно - прожранного пауками сапога) увернуться, плохой - носит маску противогаза, в ней не так больно. Буквально за пятнадцать минут до побудки в расположение вернулись роты номер икс и игрек вместе с пулемëтным взводом - сами знаете откуда - пулемëтчики, твари бесхребетные, грохотом своих железяк, размещаемых в оружейной, перебудили пол-учебки. Вторую половину избавили ото сна возвращающиеся с ночного дежурства лëтчики, чьи машины мы заслуженно зовëм "горынычами". В том смысле, что движок у них один, но ревëт - за троих; сама собой напрашивается ассоциация со сказочным змеем. Им отвечают взлетающие "борта", из-за короткой полосы стартующие с ракетным ускорителем и ревущие еë громче... Немудрено, что к моменту подъëма никто не спит - только делает вид, что спит, а на самом деле ни-и-и.