Новинки и продолжение на сайте библиотеки https://www.litmir.me
========== Пролог. Ещё в нашем мире. ==========
POV Егора.
Моя жизнь началась не совсем удачно. Точнее совсем неудачно. Точнее, это с какой стороны глянуть. Могла бы вообще закончиться не начавшись. Запутались? Ладно, попробую объяснить с самого начала.
Я сирота. И подкидыш. Банальнее некуда – моё синее от холода и явно приготовившееся помирать тельце обнаружил алкаш-дворник в мусорном бачке рано утром. Моя неизвестная мамаша не позаботилась дать мне по выходе в этот мир даже рваного одеяла, а, между прочим, ночь была холодная. Как я не откинул тапки – не знаю и сам. Видно очень уж жить хотел.
Дворник, на моё счастье, пропил не все мозги, он сорвал с себя свою телогрейку, завернул меня в неё и побежал бегом в приёмный покой ближайшего медицинского учреждения, здраво рассудив, что так будет быстрее, чем дожидаться неотложки. Именно это обстоятельство и спасло мою жизнь, ибо ближайшим к месту моего нахождения оказался роддом, да ещё с прекрасным отделением патологии новорожденных. Заведовал этим отделением известный на весь город доктор Шота Гагуа, в котором совершенно зверская внешность, два метра росту и густой бас, от которого вздрагивали даже бывалые гопники, сочетались с удивительно доброй и сострадательной душой. И это обстоятельство, а так же то, что именно он заступил уже на дежурство, было вторым по значимости в копилочке моего везения.
- Не жилец… - жалостливо вздохнула немолодая акушерка, едва взглянув на меня, и я, всем своим видом с ней соглашался. Но доктор Гагуа не сдавался никогда.
- Молчи, жэнщина! - рыкнул он своим знаменитым басом, от которого за окошком тут же свалились в обмороке с ветки две вороны и пять воробьёв. - Выхажыват будэм!
Привычная акушерка рык начальства проигнорировала – имея за плечами опыт работы в двадцать пять лет, она могла позволить себе не бояться начальственных рыков, но молча приготовила всё необходимое.
Коротко говоря, доктор Гагуа в очередной раз совершил маленькое чудо и из отделения патологии новорожденных меня выписали прямиком в Дом Малютки, откуда меня перевели сначала в дошкольный, а затем и в школьный детский дом. При этом я получил шикарное имя – Егор Прохорович Гагуа, ибо спасшего меня дворника звали Прохор Культяпов. Я не жалуюсь, Егор Шотович Культяпов звучит куда хуже.
Так и дожил до семнадцати лет. Почему меня не усыновили? Если честно – не знаю. Может быть потому, что я выглядел слабым и болезненным, хотя голодом нас не морили, да аппетит у меня был, дай Бог каждому. И не болел я ни разу за всё детство, несмотря на свой вид глисты в обмороке. И учился хорошо. А вот, поди ж ты.
Может быть, потенциальных усыновителей отпугивала моя, мягко говоря, странноватая внешность? Не знаю, каким был цвет волос у моих биородителей, а у меня они были совершенно седые. Да-да – не светлые, не белокурые, не золотистые – однозначно седые. При почти чёрной радужке глаз смотрелось это… мягко говоря … странновато. Прибавьте к этому телосложение крепыша из Бухенвальда и вечные тёмные круги под глазами. Фильм ужасов отдыхает. Понимаю, что на семейной фотографии я смотрелся бы органично только в семейке Адамс, но они, увы, в нашем детдоме в качестве усыновителей так и не появились.
Так что пришлось оставить напрасные надежды. Чем старше я становился, тем меньше была вероятность, что меня усыновят вообще. Но меня это не слишком огорчало. Семьи я никогда не знал, а детские дома, в которые я попадал, были не самыми плохими – воспитатели ни над кем не издевались, голодом не морили, в карцер не сажали, кормили и одевали нормально, даже пару раз возили отдыхать к морю. Старшие меня особо не задирали – то ли боялись, что пришибут ненароком, то ли бить такую вечную дохлость, как я, им было просто западло. Так я и рос потихонечку, пока мне не исполнилось шестнадцать лет. Я учился в десятом классе, учился хорошо, надеялся, что после школы могу поступить в институт, да квартира мне светила от государства, как круглому и стопроцентному сироте. Понятно, что шикарные апартаменты мне никто не даст, но свой угол, в который можно прийти и отгородиться от всех… Меня только тот поймёт, кто всю жизнь жил на виду – а именно так живут все детдомовские.
Но не получил я квартиры. Я и школу, честно говоря, не закончил.
А всё начиналось очень мило и радужно – меня, как лучшего ученика, вдруг, откуда ни возьмись, зачислили в элитную гимназию. На бюджетное место. Воспитатели в детдоме были за меня рады, другим в пример ставили. Только вот в новой школе у меня не срослось. Не срослось в том смысле, что богатеньким деткам очень нужен был мальчик для битья. Но я, хоть и мелкий, и дохлый, сдаваться не собирался. Нет, в основном мне удавалось вовремя сделать ноги с места грядущей расправы – а бегаю я быстро, но и подраться пришлось. Естественно, били в основном меня, но я умудрился отмахнуться так удачно, что родители моих обидчиков явились в гимназию принести на детдомовское чмо коллективную жалобу. Однако разбираться в гимназии воспиталки отрядили единственного мужчину в детдоме, если не считать кочегара дяди Лёши – нашего трудовика Степана Михалыча. А он, узрев троих «побитых» мною двухметроворостых детинушек, поинтересовался у родителей, не стыдно ли им жаловаться. Ибо самому мелкому из избитых чад моя макушка приходилась где-то в районе бицепса.
Инцидент рассосался, но я-то знал, что эти упыри меня в покое не оставят. И моё блестящее предвидение подтвердилось полностью. Нет, в самой гимназии меня больше не трогали, но каждый день мне приходилось проявлять чудеса изобретательности, чтобы вернуться в родимый детдом целым и невредимым. Но, в конце концов, моё везение закончилось.
Трое любимых одноклассничков сумели загнать меня на пустынную стройку, я попал ногой в какую-то выбоину, замешкался и оказался схвачен. И тут-то выяснилось, что хотят они не просто меня избить. Комиссарского тела они хотят. В смысле, моего.
Понятное дело, что у меня с ними по этому вопросу тут же возникли неразрешимые противоречия, в ходе которых мне чувствительно настучали по организму, а потом принялись сдирать одежду. Но я сдаваться не собирался, оставил в руках уродов порванную куртку, сумев из неё вывернуться, и рванул к оконному проёму. Уж не знаю, самоубиться я хотел или на помощь позвать – когда я взобрался на подоконник, моя многострадальная нога подвернулась, и я полетел вниз. С шестого этажа.
Дело было в понедельник, и последней мыслью, которая у меня мелькнула, было: «Да-а… неудачно неделька начинается…».
Но до разбросанных под окном в великом множестве покорёженных ржавых труб и кусков арматуры я так и не долетел.
========== Глава 1. Аварийная посадка. ==========
POV Егора.
Но до разбросанных под окном во множестве покорёженных ржавых труб и кусков арматуры я так и не долетел. Время точно застыло, мне казалось, что я падаю страшно медленно. Знаете, такая замедленная съёмка в кино. И я отчётливо видел, что падаю именно туда, где торчат гнилыми зубами куски арматуры. И тут я пожелал. Нет, это желание так и не оформилось в слова, это было страшное отчаянное желание жить. Жить, и оказаться как можно дальше отсюда. И кто-то меня услышал. Перед глазами мелькнула яркая оранжевая вспышка, и я точно ослеп. А потом и вовсе отключился.
Очнулся я от холода. А ещё от непонятных странных звуков – скрипов, шорохов, криков. Но не человеческих – было такое чувство, что это вскрикивает птица или какое-то животное. Я торопливо открыл глаза и первая мысль, которая пронеслась в моей голове, прозвучала не вполне связно:
- Охёбтвоюжетымать!
Меня окружал лес. Нет, не просто лес, а Лес. Создатель «Аватара», увидев это дивное диво, удавился бы от зависти. Лес был огромен. Величествен. Прекрасен. И абсолютно мне незнаком. Нет, я конечно мальчик городской, но вышеупомянутый трудовик Степан Михалыч каждое лето таскал детдомовских пацанов постарше в пешие туристические походы. Меня он, правда, сначала брать опасался, видя общую дохлость моего организма, но как-то мне удалось его убедить, и с тех пор я побывал не в одном походе. Так что и костёр могу развести, и палатку поставить, и кашу сварить. И по компасу ориентироваться умею, и по звёздам… Стоп. Звёзды.