Филд в отличие от шефа не считал этот пункт очень интересным. Ответ был простым, но он на несколько секунд задумался.
— Харлан знал или догадывался, что его похитят.
— А что могло вызвать подобные мысли? Что могло насторожить профессора, чтобы он принял столь неадекватные меры, — ведь что значит простая записка? Он мог бы, к примеру, предупредить коллег или хотя бы поделиться с ними своими опасениями.
— Вероятно, у него не хватило на это времени. Записка была написана непосредственно перед похищением.
— И опасения похищения родились у Харлана в опасной близости самого действия. Да и местоположение клада он указал намеренно — водопад. И так же намеренно уводил похитителей от истинного места. В нескольких вариантах все сводится к тому, что клад все-таки находится очень близко от места раскопок.
— Только мы не знаем, что заставило Харлана насторожиться. Зато мы почти уверены, что профессор подставился через прессу. Это очевидно. Он словно просил, чтобы его похитили.
— Не совсем убедительная просьба, — как бы случайно обронил директор, но глядел на собеседника пристально.
Лицо Филда начало проясняться.
— Вы имеете в виду «утку», шеф?
— Да. Статья, в которой сквозит откровением, всегда вызывает недоверие. И наоборот, прозрачный намек рождает ажиотаж. Вот этим и интересен пункт номер три. Харлан через газету раздувает шумиху вокруг себя, заранее зная, что вряд ли кто-то — за исключением эмоционального Мелу — всерьез примет его заявление на веру. Профессора никто не собирался похищать, нет оснований. Газетная «утка» — это ещё не повод. Харлан пишет записку — и скрывается. Все головы заняты его освобождением, а он спокойно сидит в надежном месте. Мы ведь толком не знаем ни Харлана, ни Мелу. Вполне возможно, что это согласованный тандем. Если не сказать более категорично. Но бросать вызов ЦРУ… Поднимем брошенную нам перчатку, Филд?
Тот не перенял энтузиазма директора.
— Нам нельзя сбрасывать со счетов второй вариант, шеф.
— Это тоже перчатка, только с другой руки. И в том и в другом случае это вызов.
— Мне непонятно поведение Харлана, его цель, если он действительно морочит нам голову. Он, безусловно, умный и одаренный человек, его мозг прекрасно просчитывает ситуации. Тут что-то другое, непонятная пока нам причина.
Директор сдвинул на край стола перевод статьи из бразильской газеты. Во время доклада Филда он пару раз прочел текст.
— Вы сделали запрос о членах археологической экспедиции?
— Да, и вполне возможно, что ответ уже пришел. Графологи работают сейчас с запиской и с полученным по факсу рукописным отчетом Харлана из его университета. Но предварительный анализ показал, что почерки идентичны.
— Ну что ж, независимо от того, положительный Харлан герой или отрицательный, но личность он известная и весомая. И мне придется докладывать об этом деле в аппарат Президента. Бразильские власти, естественно, пусть остаются в неведении. До поры до времени.
Шислер взглянул на часы: 20.55. Через пять минут он должен выйти на связь с ежевечерним докладом помощнику Президента по национальной безопасности.
— Побудьте ещё некоторое время у себя, — попросил директор ЦРУ Филда. — Примерно полчаса. Я соединюсь с вами.
2
Вашингтон, округ Колумбия, 12 ноября 2003 года, 21.00
Помощник Президента по национальной безопасности отсутствовал в Белом доме в связи с захватом в Ки-Уэсте, штат Флорида, пассажирского лайнера ДС-11. Сейчас он находился в аэропорту этого города и вел переговоры с террористами. Поэтому докладывал Шислер первому помощнику Президента.
Блез Курно, занимающий этот высокий пост, буквально соловел от тягучей речи Шислера. Монотонные слова шефа разведки больничной капельницей просачивались в сознание первого помощника, и он с тоской смотрел на невидимый флакон системы: тот явно опорожнился только наполовину. Курно пришла в голову идея: впредь записывать доклады Шислера на магнитофонную ленту и слушать потом в режиме перемотки. Блез улыбнулся своим мыслям. Но улыбка тут же сбежала с его внезапно побледневшего лица.
Могучий бас Артура Шислера вязью вырисовывал перед глазами сцену объяснения с Президентом. А сцена будет точно, так как он не мог ослышаться: археолог Ричард Харлан похищен в Бразилии. Конечно, Блез Курно знал, что Харлан сейчас ведет раскопки в Южной Америке. Да и как не знать, когда…
— Что вы предприняли по этому поводу? — прервал он директора.
— Отрабатываем несколько версий, пытаемся понять сущность Харлана.
От этих слов лоб первого помощника приобрел температуру включенного в сеть утюга. «Чего?! Сущность?»
— Да вы что там, со своей потешной командой, рехнулись, что ли?!
— Я не пойму вашего недовольства, господин первый помощник, — тяжело выговорил Шислер. — Мы работаем, и пользу от нашей продукции разве вы не ощущаете ежесекундно?
Кто-то невидимый крутил реостат утюга, все больше прибавляя напряжение. Нет, не кто-то, это директор ЦРУ заживо жарил сейчас Блеза Курно! Чтобы не сгореть совсем, он выпустил пар:
— Ощущаю, чувствую, но, Бог мой, Шислер, неужели вы не знали, что Ричард Харлан — родной брат матери жены Президента?.. Не поняли? У Президента есть, к сожалению, теща, а у неё родной брат — Ричард Харлан. О Господи, как не повезло мне сегодня! Босс с визитом в Северной Корее, помощник по национальной безопасности во Флориде. Знаете что, Шислер, я жду вас. Возьмите с собой все имеющиеся у вас материалы этого дела и приезжайте.
Блез Курно повесил трубку секретной линии связи с ЦРУ и слепо посмотрел на свое отражение в зеркале — в безукоризненно сидевшем костюме и темно-зеленом галстуке. То же самое делал и Артур Шислер, но уже в машине, быстро доставившей его из Лэнгли в Вашингтон. Когда водитель свернул на Пенсильвания-авеню, чтобы проехать полуторакилометровый участок от здания конгресса до Белого дома, директор окончил свое созерцание в дверном стекле автомобиля.
Спустя час Блез Курно ещё больше возненавидел Шислера за его утомительную речь. Получалась какая-то глупая игра, в которой первому помощнику предлагалось угадывать слова: пока Шислер выговаривал одно, Курно уже лез ему в рот за другим, отчаянно думая — угадал или нет; тихо радовался, когда угадывал, и тихо кипел от злобы, когда нет.
Наконец — спустя вечность — в Овальном кабинете, где в отсутствие Президента Курно принимал Шислера, раскатом миниатюрного грома прозвучало заключительное слово. Первый помощник мысленно перекрестился. Он ещё раз бегло пробежал глазами справку, предоставленную Нью-Йоркским музеем естественной истории, которая вместе с другими материалами дела Ричарда Харлана лежала перед ним на столе.
«Ричард Харлан родился 15 сентября 1931 года. Закончил университеты Нью-Йорка и Иллинойса по специальности «палеоантропология и археология».
С 1969 года — научный сотрудник Колумбийского университета, Дортмундского университета и ряда исследовательских центров США, Франции, Великобритании и Австралии. С 1972 по 1980 годы — заведующий кафедрой естественной истории. В 1980 году вступил на должность заместителя директора Колумбийского университета. Является его Почетным профессором. Занимался проблемами эоценовых приматов, филогении, естественной истории Америки и др»..
— А сейчас я вам скажу, что за человек Ричард Харлан, — сказал Блез Курно. — Моих показаний вам будет достаточно?
Шислер кивнул: вполне.
— Харлан даже от своих коллег по работе скрывал свое родство с Президентом, только несколько близких друзей знали об этом. Вам нужна полная характеристика или частичная? Может, вы будете задавать мне вопросы? — язвительно предложил Курно.
Директор ЦРУ был непроницаем.
— Пожалуй, нет. Но ситуация в корне меняется. Если пару часов назад я мог самостоятельно принимать решения, то теперь, не посоветовавшись с вами, не сделаю и шагу. Дело перестает быть интересным, становится просто серьезным.