В конце разговора папа напомнил о моём статусе принца Шестого сектора Галактики, и прямо признал моё право судить конфликтующие стороны. Власть моя была довольно велика. Не мог я только стирать Миры, это мог делать только Властитель. Честно говоря, я вовсе не желал стирать целые Миры, тем более, что, наоборот, пытался их возродить. Но объявить о такой возможности имел право, если никакие доводы не убедят горячие головы склониться к миру. Так сказать, нет Мира – нет проблем.
Я поднялся в мансарду, запустил жизнеобеспечение. Наверно, кто-то из нас здесь поселится на время переговоров.
Глянув в окно, увидел всадницу. Невольно залюбовался её гордой посадкой. Она плыла над ковылем, будто, не замечая не очень плавной рыси лошади. Её волосы были собраны в конский хвост, развевающийся сзади. За спиной у неё торчали рукояти двух мечей, одета всадница была в кожаную рубаху-безрукавку, и кожаные штаны, заправленные в сапожки.
Подъехав к ограде, всадница спешилась, открыла калитку и завела лошадь в конюшню. Долго её не было, она там, скорее всего, рассёдлывала и обтирала лошадь, задавала ей корм.
Обиходив лошадь, Катя взошла на крыльцо, приложила ладонь к сенсору и вошла внутрь.
Я остался наверху, прислушиваясь к звукам, которые доносились снизу.
Я думал, Катя пойдёт мыться, но она вместо этого начала делать заказ на кухне.
- Тоник, выходи! – крикнула она, - Я знаю, что ты здесь! Я сделала заказ, иди сюда, поедим пока.
Я не стал притворяться, что меня здесь нет, скорее всего, Катя заметила меня задолго до того, как подъехала к дому, возможно, сразу после того, как только я вышел из двери.
Выйдя из гостевой комнаты, я спустился по лестнице.
- О-о-о! – протянула Катя, вернее, Кэти, увидев меня. Я был одет в свой любимый полукомбинезон, в котором всегда гулял, всё было, как обычно, с той лишь разницей, что за спиной у меня тоже торчали рукоятки мечей. Были они, конечно, сделаны под ребёнка, но могли стать неприятным сюрпризом для взрослого, потому что могли удлиняться ещё на полметра, за счёт светового луча, который резал любую сталь, не замечая сопротивления. Напавший мог тут же лишиться своего оружия.
- Да, ты не Тоник! – засмеялась Кэти, - Тебе очень идёт нынешнее имя! Тошка, иди сюда!
Кэти подхватила меня и усадила себе на руки. Весело посмотрев на моё лицо, начала страстно его целовать.
- Тошка! Как я соскучилась по тебе, прямо не могу! Я сейчас взорвусь от любви! Пошли, заделаешь мне ребёнка, пока Дэн не пришёл?
- Катя, ты что? – шептал я, сам растаяв от Катиных поцелуев, - Какой ребёнок?! Я сам ребёнок, ничего ещё не могу! Приходи лет через тридцать!
- Ну, хоть побаловаться, мы можем?!
- И побаловаться не можем, Катюша, - вздохнул я, укладываясь на её плечо, - я уже врос в тело ребёнка, теперь оно управляет мною и моими желаниями. Ты мне объяснишь, зачем сделала это?
- Объясню, Тошка, только позже, дай мне потискать тебя, порадоваться, обнюхать родное тело, ты так хорошо пахнешь!
- Катя…
- Ну и что? – перебила меня Катя, - Я твою душу люблю, переселяйся, хоть в кого, буду любить тебя.
- И в крокодила?
- И в крокодила! - рассмеялась Катя, прижимая мня к себе крепче.
- А если в девочку?
- Будешь моей любимой дочкой.
Я вдыхал запах Кати, она пахла степью, лошадиным потом, кожей, и чем-то ещё, волнующим даже моё мальчишечье естество.
- Катя, - прошептал я, - неужели ты стала настоящей амазонкой?
- Да, Тошечка, но, если ты поманишь меня, всё брошу, прибегу к тебе, даже к такому.
- Мы не сможем жить вместе, Катя, ты будешь бегать к своим мужьям…
- Ах, Тошка, какая жалость, что мы не можем всё вернуть назад! – вздохнула Катя, - Будешь сегодня со мной спать? – Я неопределённо повёл плечом:
- Скоро Дэн приедет, он более подходит для этой роли.
- Он брезгует мной! – скривилась Катя.
- Сегодня он кинется на тебя, я чую, - сказал я.
- Чуешь? – рассмеялась Катя, - Тогда, если не Дэн, то ты будешь у меня в постели! Я хоть потискаю тебя, ты такой милый, Тошка! Пошли, посмотрим, не приехал ли там наш Дэник?
Катя вынесла меня на крыльцо, с которого я, уже в незапамятные времена, с тоской ждал, когда вернётся любимая Катя. И вот теперь, сидя у Кати на руках, я ждал, когда появится Дэн.
Я снова улёгся на Катино плечо.
Всё изменилось. Теперь я не просто ангел, я принц, меня должны слушаться и боготворить смертные, носить на руках… - я усмехнулся.
- Что смеёшься, Тошечка? – улыбнулась мне Катя.
- Потом скажу, Катюша, - с улыбкой ответил я.
- Едет! – с непонятным чувством, одновременно с тревогой и радостью сказала Катя.
Мы подождали, пока Дэн подъедет, потом он спешился, взял у Кати меня, прижал к себе, потёрся носом и щеками, поставил на ноги и обнялся с Катей.
Как я и ожидал, Катя его взволновала. Ночевать мне на мансарде, понял я, враги всю ночь будут выяснять отношения. Но клубок проблем уже так запутался, что его можно только рубить.
Тоник не пойдёт на такое, не будет он изменять своей любимой, даже ради спокойствия Рода…
Впрочем, откуда я знаю? На кону стоит жизнь его семьи, Катя ведь может пойти на всё.
Я с ней прожил несколько лет, знаю, на что может пойти эта мягкая, добрая и любящая девочка. Теперь уже воительница, вождь племени.
- Пойдёмте, - пригласила она нас, - поедим, и начнём разговор.
Я сел во главе стола, сняв, наконец, своё оружие. Впрочем, разоружились все, убрав мечи в оружейный шкаф. Я запер шкаф и объявил Великое перемирие.
Когда мы принялись за чай, я объявил:
- Я, принц Антониэль, сын Виталиэля, Властителя Шестого сектора Галактики, именуемого у людей сектором Морской Звезды, извещаю вас, что, волею отца моего, Властителя Виталиэля, наделён властью рассмотреть ваши обоюдные претензии, и любыми, повторяю, любыми, способами, примирить вас, или склонить к миру.
Глава первая.
Отцы и дети.
Когда папа вызвал меня к себе в кабинет, я даже обрадовался. Я знал, что папа дома, работает у себя в кабинете, и не зашёл ко мне, не поздоровался со своим сыном.
Даже если он сердит на меня, пусть скажет, за что, пусть накажет, потому что эта пытка неизвестностью выматывала хуже любого наказания.
Алия и Май тоже, глядя на меня, пребывали в унынии. Они не были родными детьми моего папы, поэтому не так страдали без его внимания, тем более, что мой папа общался с ними, прибыв домой, а меня не позвал.
Алия сильно переживала за меня, даже не стала хвастаться своей игрушкой, подаренной ей папой.
А вот Май не утерпел. Папа знает всё, поэтому, узнав об увлечении детей холодным оружием, подарил Маю лук, стрелы и меч. Вещи эти не были бездушными, они подстраивались под рост, силу и вес подростка, пытались развить его способности, делались всё более тяжёлыми и мощными по мере развития ребёнка.
Наверно, и Алия получила такой подарок. Я не мог понять, чем мог провиниться, и вот, наконец, получил вызов.
Постучавшись и получив дозволения войти, я встал у входа, сдвинув пятки вместе и слегка наклонив голову. Одет я был в парадный мундирчик воспитанника кадетского корпуса, куда меня должны были определить уже скоро.
Папа сидел за столом, работая с компьютером. Что и зачем он там делал, мне было непонятно и не видно.
Скорее всего, для того, чтобы я проникся, насколько провинился перед папой, что его ангельское терпение иссякло.
- А, - «заметил» меня папа, - явился.
Я молчал, недоумевая.
- Я уже пожалел, остановив естественное стремление твоего организма к своему возрасту. Тебе ведь нет и семи лет?
- Я был человеком, - решился сказать я, - у нас это уважаемый возраст.
- Объясни мне, как ты будешь учиться вместе с Маем, не зная азов? Тебя надо отдавать в первый класс… Даже со своим человеческим опытом ты совершаешь такие непростительные ошибки, что только то, что ты мой сын, останавливает меня от того, чтобы сослать тебя куда-нибудь в отдалённую туманность, к динозаврам. Только и там, думаю, ты сумеешь наворотить дел, только самим фактом своего присутствия.